29 декабря 2025Искусство

11 вопросов о советской иконе

Как в годы гонения на Церковь в советской провинции возник уникальный тип икон? Кто и как их изготавливал и как такие иконы были связаны со Средневековьем? Рассказываем в материале. Еще больше о жизни русской иконы можно узнать из одноименного курса

Подготовили Дмитрий Антонов, Дмитрий Доронин, Анастасия Завьялова

Советские иконы — явление, открытое в последние годы. Их история удиви­тельна. Во-первых, это самые массовые религиозные артефакты, которые создавали в эпоху СССР. Но до недавнего времени их не замечали ни уче­ные, ни краеведы, ни любители старины. Во-вторых, они прямые наследники средневековых икон: не осознавая этого, советские мастера сохранили и продолжили многовековые ремесленные традиции. В-третьих, сегодня такие иконы массово истребляют по всей стране (об этом — далее).

Артефакты, о которых идет речь, создавали только в советские годы — таких икон больше никогда не будет. Все реже и реже их можно встретить в сель­ском храме или в часовне у почитаемого источника. И даже в деревенских домах их стремятся заменить на новые, купленные в церковной лавке. Советская икона — исчезающая натура. Огромный пласт необыкновенной материальной культуры стремительно уходит в небытие.

С 2021 года советские иконы стал изучать Центр визуальных исследований Средневековья и Нового времени РГГУ. Мы описали их сложную биографию, о них издали две книги и множество статей, сняли фильмы. Более 600 икон, собранных в 17 регио­нах России, прошли реставрацию; мы показали их на 13 выставках в Москве, Санкт-Петербурге, Воронеже, Твери, Нижнем Новгороде и других городах. Многие оценили красоту этих икон, а ученые поняли их истори­че­ское и культурное значение. В российских регионах появились сообщества, которые занялись их сбором и реставрацией. Иконы, которые чудом избе­жали сожжения, оказались экспонатами крупных музеев.

1. Странное название. Советская икона — это не портреты вождей?

Разберемся с названием. Словосочетание «советская икона» может вызвать неприятие: в нем легко увидеть апелляцию к коммунистической идеологии («советские иконы — это портреты вождей, а не религиозные образы»). А иногда даже что-то непочтительное по отношению к православной иконе.

Мы и сами поначалу старались избежать такого парадоксального названия и озаглавили свою первую книгу «Иконы советской эпохи». Но скоро стало ясно, что такое определение совершенно не работает. Оно охватывает множество разных видов икон, создававшихся в эпоху СССР, и советские — лишь один из них. Самый массовый, но далеко не единственный. На терри­тории Советского Союза и тем более в эмигрантских кругах в 1920–80-е годы создавали самые разные иконы, в том числе традиционные темперные, мозаичные, фотографические и тому подобные, вплоть до авангардных, в то время как нас интересует совершенно особый тип икон.

Определение «советский» указывает, конечно, не на идеологию, а на конкрет­ный исторический период с его социальными, экономическими и полити­ческими реалиями. Говоря, к примеру, о советской молочной промышленности или советских автомобилях, мы не имеем в виду предметы, которые выражают коммунистическую идеологию и покрыты образами Ленина или Брежнева. Переносить такую логику на иконы было бы странно. 

«Кустарные сельские иконы-киотки советских десятилетий» — так можно описать эти творения. А их название — советские иконы — основано на том, что эти артефакты изготовляли советские мастера, используя советские инстру­менты и привлекая для работы специфические советские материалы. Создатели и распространители выстраивали сети теневых взаимо­действий, характерные для советского общества. Такое ремесло развивалось под воздействием двух факторов: советской борьбы с религией и советского же дефицита товаров. История этого явления неразрывно связана с периодом коммунистической власти и плановой экономики. Иконы, о кото­рых идет речь, — это не только религиозные артефакты, но и советские вещи, в антропологическом и материальном аспекте.

2. Так что это за икона такая — советская?

Услышав слово «икона», современный городской человек сразу представляет себе писаный образ в усредненной «средневековой» стилистике (как в музее). Однако советские иконы — это нечто совсем иное. Как правило, живописи здесь нет вовсе — моленный образок был фотографическим. Его место могло занять и что-то другое: деревянное распятие, металлический крест, дорево­люционная хромолитография, рождественская игрушка-ангел и тому подобное. Их помещали в киот — деревянный ящичек со стеклом, а затем украшали множеством декоративных элементов.

Убор, то есть украшения, для иконы создавали из разных материалов, но чаще всего использовали фольгу, поэтому такие иконы во многих регионах называют фолежками, фольгушками. Или киотками, от слова «киот».

Советские иконы объемны: они сверкают золотистой, серебристой или разно­цветной фольгой, удивляют разнообразием цветков, прорезных или тисненых боковин, ажурных уголков. Изображение здесь не доминирует, а тонет в укра­шениях — иногда образ почти целиком закрыт ими. Такие религиозные объекты называют композитными, или симбиотическими.

3. Как советские иконы связаны со Средневековьем?

В советской провинции не было иконописных школ — большевики уничтожили центры иконного промысла, а выжившие мастера вынужденно переквалифици­р­овались в светских художников и создателей лаковой миниатюры. Неудиви­тельно, что в СССР рисовать Господа или святых осмеливались очень редкие деревенские художники. Такие образцы наивного письма — часто масляными красками по фанерке — попадаются совсем не часто. Обычно в центре киота мы находим раскрашенную фотографическую иконку, а иногда и вовсе вырезку из книги или календаря с иллюстрацией на религиозную тему. Но, как ни уди­вительно, при такой современности материалов советские иконы оказались прямыми наследниками средневековых.

Начиная с первых веков легализованного христианства (середина I тысяче­летия нашей эры) образа Господа, ангелов и святых начали украшать. Писаные иконы покрывали ризами из металлов. Инкрустировали драгоценными и полу­драго­ценными камнями. Оборачивали в ткани. Как и во многих религиозных традициях — в том числе в тех, что существовали на территории Римской империи, где христианство распространялось и развивалось в первые века нашей эры, — почитаемые образы и скульптуры стремились богато украсить, одеть как знатного человека. Кроме того, верующие несли иконам дары с просьбой о помощи и в благодарность за чудо. В результате и в Византийской империи, и в европейских странах многие изображения и статуи святых буквально тонули в богатых одеяниях.

Эти традиции пришли на Русь. Уже в домонгольский период многие иконы покрывали металлами сразу после написания. Позолоченные ризы, как правило, закрывали фон иконы, а также фигуры святых — кроме ликов, обнаженных рук и ног. Отсюда пошло название «риза», то есть «одежда»: металл имитировал костюм. На иконах закрепляли накладные и подвесные украшения: гривны (ожерелья), пояса, короны. Кроме того, иконы увешивали тканями. И хотя мы не знаем, сколько икон в каждом храме было «одето» (это явно разнилось и в разных регионах, и в разные века), мы встречаем множество средневековых рассказов о богато украшенных и завешенных образах. Со вто­рой половины XVI века оклады создавали уже массово, а в Новое время многие начали писать и говорить, что святой образ не должен быть «голым»  Подробнее об этом — в аудиокурсе Дмитрия Антонова на Arzamas «Жизнь русской иконы»..

В XIX веке благодаря появлению новых материалов, прежде всего дешевой фольги, мастера в Российской империи начали создавать копии роскошных храмовых икон — с ризами, накладными элементами и сияющими украше­ниями. Фольга имитировала золото и серебро, а бисер, бусины и стеклярус — драгоценные камни и жемчуг. 

Большевистская революция и антирелигиозные кампании положили конец и центрам иконного промысла, и рынку религиозных товаров. Тысячи икон были уничтожены, многие проданы за рубеж. Церкви оказались разграблены, а все дары и украшения, которые окружали почитаемые образа, национализи­рованы. Уцелевшие иконы попадали в музеи — там реставраторы расчищали их и от уцелевших риз, и от поздних красочных записей. Иконы, прошедшие реставрацию, показывали в музеях и публиковали в книгах уже как «чистые изображения». Икона для искусствоведов, для горожан и иностранцев превратилась исключительно в жанр живописи. О том, что веками иконы выглядели по-другому, а образ был лишь частью комплексного объекта, не вспоминали. Украшения называли уже не «благочестием» и «одеянием», а «поздними напластованиями» или безвкусицей.

Но в советских деревнях ситуация оказалась совсем другой. Колхозники, как правило, не ходили на выставки икон и не листали альбомы по средневековой живописи. Иконы, которые они видели, чаще всего были фольговыми киотками XIX века — за ними не охотились большевики, и они сохранились во множестве домов. Для жителей советской провинции икона осталась такой же, какой была для их предков, — композитным объектом, сияющим и богато украшенным. Поэтому когда за создание новых икон принялись советские мастера-кустари, они копировали вовсе не живопись (что было трудно без школы и специальных навыков), а форму и устройство дорево­люционных икон-киоток.

Как ни парадоксально, иконопись оказалась вовсе не нужна для создания икон. Советские мастера продолжили многовековую традицию изготовления комп­лексных моленных объектов — в деревянных киотах, с ризами и сложным декором. Это определяло не только ремесленную практику, но и восприятие иконы как таковой. Под словом «икона» мастера, заказчики и владельцы понимали весь симбиотический артефакт. Изображение играло здесь важную, но не ключевую роль. Образок Господа или святого в центре киота зачастую называли не иконой, а картинкой. Вместо него могли использовать другой предмет с христианской символикой. А для того чтобы сделать икону, нужно было использовать не только картинку или ее аналог, но также доски, стекло, фольгу и бумагу.

Так к середине XX века произошло интересное социальное разделение. Для советских горожан и ученых, а также для иностранцев икона стала сино­нимом живописи. Только такой русскую икону видели в музеях и на репро­дукциях. В этой оптике любые украшения воспринимались как нечто лишнее, наивное и просто вредное. Живописный образ не должен быть закрыт. Но в советской провинции икона продолжала оставаться композитным объектом — украшенным, сияющим и по возможности богатым. Святой образ не должен быть «голым».

4. Где и как появились фольговые иконы?

Советские мастера изобретали многое, но внешний вид и устройство фольговых икон-киоток они унаследовали у своих дореволюционных предшественников. 

С середины XIX века в Российской империи распространилась дешевая и доступная фольга. Мастера, создававшие иконы для широкого рынка, немедленно приспособили ее к своему ремеслу. Ризы и декор для икон начали делать из этого яркого материала. Фольгу из разных сплавов часто гальвани­зировали, покрывая золотистым или серебряным напылением. И писаные, и печатные (хромолитографические) иконки начали помещать в деревянный киот и украшать, имитируя металлические храмовые ризы и разнообразный декор церковных образов. В ход шла не только фольга, но бумага, воск, ткань, бисер, бусины и стеклярус; по периметру крепили свечи, сухоцветы и искус­ственные цветы. Так родились киотки, или фолежки, XIX века. Они стреми­тельно завоевали рынок. Вместо обычных икон горожане и зажиточные крестьяне смогли покупать сияющие образа, которые отражали свет и буквально озаряли красный угол в доме.

Во многих регионах Российской империи сложились разные, оригинальные стили оформления икон-киоток. Они отличались и декором, и материалами. К примеру, тверские мастера создавали копии роскошно украшенных храмовых икон. С помощью серебреной фольги, бисера и трунцала  Трунцал — металлическая нить, которая скручивается в спираль путем намотки на многоугольные заготовки. Благодаря этому трунцал имеет грани, которые красиво преломляют свет. Один из видов канители, витой проволоки для вышивания. они имитировали не только оклады храмовых икон, но даже интерьер барочных церквей — колонны с каннелюрами  Каннелюры — вертикальные желобки на стволе колонны., матерчатые занавеси с кистями. Похожие иконы, украшенные бисером и трунцалом, делали в Вологодской и Новгородской губерниях. (Советские мастера редко пытались их копировать: слишком сложны они были. Кроме того, в северо-западных регионах России по домам сохранялось довольно много старых писаных икон, поэтому иконы-киотки в годы СССР создавали здесь не так массово, как в других регионах, и ярких традиций не возникло.)

Чуть южнее находилась зона влияния «суздальщины». Это был крупнейший ремесленный центр дешевых, или расхожих, икон в Вязниковском уезде Владимирской губернии (села Мстёра, Палех, Холуй). Вязниковские иконы-киотки выглядели проще, чем тверские или вологодские: мастера обычно покрывали фольговые уголки и боковины пробивным и чеканным орнаментом. Они предпочитали золоченую фольгу. Со второй половины XIX века произ­водство тут стало механизированным: паровой привод, прессы и печатные станки. Изготовление фолежек поставили на поток, создавали их миллионами. Вязниковские киотки распространялись по всей России, а иногда их вывозили даже в Европу. Именно они дали начало локальным традициям советской иконы в Костромской, Кировской, Нижегородской, Пензенской, Рязанской областях, в Марий Эл, Мордовии и на соседних территориях. Переселенцы и ссыльные перенесли эти традиции в Приуралье и Сибирь.

Иконщики южных российских губерний, как и их северные коллеги, делали сложные и качественные фолежки. Они работали с золоченой фольгой, украшая иконы искусственными цветочками, прорезным и накладным орнаментом. Лики святых утопали в ажурных фольговых кружевах и облачках, в богатом растительном декоре. Самым крупным и знаменитым центром была слобода Борисовка, в разное время входившая в состав Курской и Белгородской губерний (сейчас — Белгородская область). Монахини Богородице-Тихвинского монастыря создали это ремесло, а местные жители его подхватили. Кроме фольги и бумаги для декора использовали бархатную ткань и бисер. Из фольги часто делали копии наполь­ных храмовых подсвечников, а сверху помещали фигурку голубка (Святого Духа). В центре киотов чаще всего оказывались писаные образа — борисовские мастера создавали характерные яркие иконы и украшали их не менее ярким декором. Борисовская икона оказала мощное влияние на южные (воронежские, липецкие, краснодарские и другие) локальные традиции фолежных икон в советское время.

Спустя десятилетия советские мастера будут копировать фольговые иконы XIX века, не имея ни материалов, ни инструментов, ни тем более фабрик, мануфактур — всего, что было у их предшественников. Они будут переизо­бретать уничтоженное большевиками ремесло в совсем других условиях.

5. Как родилась советская икона?

Борьба с религией, развернутая коммунистами сначала в 1920-е, а затем с новой силой в 1930-е годы, привела к тому, что в краткие сроки исчезла вся церковная и околоцерковная инфраструктура. Параллельно шли активные кампании, направленные на то, чтобы вытравить в новом государстве религиозные традиции, праздники, символы и дискурсы. Пропаганда, акции воинствующих безбожников, запретительные действия властей и даже попытка смены календаря на пятидневный (без воскресенья как выходного дня), казалось, должны были привести к быстрым изменениям. Но, несмотря на все усилия, коммунисты очевидно проигрывали борьбу. Религиозные обряды сохранялись, адаптируясь к новой среде, в том числе и в отсутствии духовенства. Праздники продолжали отмечать: на Пасху красили яйца и пекли куличи, перед Рожде­ством в магазинах стояли огромные очереди, а елки тайно ставили даже в годы жестких гонений.

Сохранение христианских обрядов предполагало спрос на религиозные арте­факты, которые перестали производить и официально продавать. В 1920-е годы еще можно было обходиться старыми запасами, но дальше проблему нужно было решать принципиально. Иконы стали изготовлять кустарно, из новых материалов, приспосабливая для этого все доступное. В ход шли специфи­че­ские советские вещи — от чайной, конфетной, папиросной фольги до материи от пионерских галстуков и свадебных платьев. Узоры на фольгу тоже могли наносить с помощью довольно неожиданных предметов — ружейных патронов, резных пуговиц или донышка от рюмки.

Очень часто для украшения икон использовали продукцию школьной и пище­вой промышленности. В селе многие из таких предметов обладали высоким статусом — как «фабричные» и «городские». Почти все, что появлялось в про­даже и удовлетворяло двум ключевым качествам — было ярким и сверкало, — старались приспособить для украшения киоток. Обложки тетрадей, креп-бумага, обои, елочные игрушки, бижутерия — все это быстро пополняло арсенал мастеров-иконщиков.

В конце 1940-х годов Русской православной церкви разрешили ограниченное производство икон. Но заработавшие в Новодевичьем монастыре и Троице-Сергиевой лавре мастерские не могли всерьез развернуть производство или массово обучать иконописцев — власть не позво­лила бы им такое, даже если бы нашлось финансирование. В этих центрах начали делать иконы совсем другого типа — небольшие фотографические образки на картон­ной основе. В селах такие иконки называли «картинками» и использовали для создания фольговых икон-киоток — гораздо более сложного объекта.

Так в эпоху СССР вместо профессионалов фольговые иконы стали изготовлять ремесленники, не на фабриках, а в деревенских домах, не на рынок, а для родных, знакомых и на заказ.

6. Кто создавал советские иконы?

Кем были кустари-ремесленники, заменившие своим трудом целые фабрики? В разных регионах страны наши экспедиции выявили общую картину: первыми мастерами чаще всего были монахини. В 1930-е годы большевики закрывают последние монастыри, а их насельники, если им удалось избежать арестов, репрессий, вынуждены жить в миру — по деревням и селам монастырской округи. Родственники или просто сердобольные люди помогали монахиням с жильем — чаще всего им доставались старые маленькие домики без электри­чества, которые стали называть «кельями». Работать в колхозах монахини не могли, и многим приходилось зарабатывать на жизнь ремеслом — шить одежду и одеяла, изготавливать и украшать иконы. Кроме того, они нередко замещали священников — проводили тайные службы, крестили детей, организовывали крестные ходы во время засухи и других несчастий. Так монахини продолжали религиозную жизнь в селе. Местное начальство обычно смотрело на это сквозь пальцы. Ведь за иконами это начальство нередко обращалось к тем же монахиням.

Как ни удивительно, иконы оказывались нужны даже председателям колхозов — как правило, во время свадьбы. Деревенская культура обладала большой инерцией, сохранив многие традиции вплоть до наших дней. Хотя ходить в действующий храм и венчаться могли считаные единицы людей, семейный обряд родительского благословения иконами сохранялся почти повсеместно. Для свадьбы требовалась или одна икона, или так называемая венчальная пара — два образа для благословения жениха и невесты. Эти образа становились домашними иконами новой семьи.

В 1940–50-е годы помимо монахинь появились и другие мастерицы, созда­вавшие иконы. Война забрала многих мужчин, поэтому женщины, чтобы прокормить детей, обращались к нехитрым кустарным промыслам. Как и монахини, они шили одежду, стегали одеяла, вязали, делали санки, выши­вали полотенца и подзоры. А некоторые переняли от монахинь мастерство изготовления и украшения фолежных икон. Так война сохранила и утвердила иконный промысел в селе.

За советские десятилетия сменилось три-четыре поколения мастеров-иконщиков. В некоторых регионах даже появились слова для обозначения их профессии — к примеру, в Нижегородской области создателей фольговых киоток называли образовниками. Для одних это ремесло было способом выжить, для других — формой религиозного благочестия. Третьи — особенно в конце советской эпохи — занимались этим просто для удовольствия, копируя иконы, которые видели в домах. Чаще фольгушки делали женщины, но нередко ремесло осваивали и мужчины. Некоторые из них изготовляли только киоты (это была сложная для женских рук работа), а другие создавали иконы целиком.

7. Из чего сделаны советские иконы?

Изготовить икону-киотку в советское время было непростым делом. Прежде всего, мастеру приходилось решать проблему с образком, «картинкой». В 1920–40-е годы использовали дореволюционные писаные и хромолито­графические иконки, но их число было ограниченным, и долго продолжаться это не могло. С конца 1940-х годов церковные мастерские начали печатать фотографические образки. Некоторые мастера стали ездить за ними в Троице-Сергиеву лавру. Другие посылали туда пожертвования и получали в ответ открытки с видом лавры в почтовом конверте — их тоже использовали, чтобы сделать икону-киотку. Третьи обращались к помощи теневой экономики — покупали фотоиконки на толкучке или в электричке у глухонемых торговцев-частников. Эти нелегальные продавцы продолжали дело своих дореволюцион­ных предшественников — офеней, странствующих торговцев.

Но самым важным источником «иконного самиздата» после войны стали фотоателье в городах и райцентрах. В советское время практически каждый фотограф имел нелегальный доход — он переснимал и тиражировал для продажи изображения отечественных и иностранных певцов и артистов, иконы, а иногда и эротические картинки. У многих сельских мастеров были налажены связи с такими фотоателье.

Чтобы сделать киот, часто брали доски от ящиков и толстое оконное стекло. Гораздо сложнее было найти материалы для декора. Когда фольгу и цветную бумагу в селе было трудно достать, вместо них нередко использовали мочало (липовое лыко), прокра­шивая его в разные цвета и выстилая им киоты. Из него же крутили цветы, листья, траву.

Самым желанным материалом по-прежнему был сверкающий металл. В ход шла оберточная фольга от чая, сигарет, конфет, шоколадок. Работать с ней было непросто: небольшие и тонкие оберточные фантики непригодны для чеканки. Ранние советские иконы зачастую состоят из отдельных лоскутков фольги разного вида — ее иногда собирали всей деревней и относили мастеру. Чтобы сделать для иконы объемные боковины, приходилось подкладывать под тонкую фольгу свернутую в рулоны бумагу. Для этого использовали газеты или исписанные страницы из школьных тетрадей.

Настоящий ренессанс фольговой иконы случился благодаря неожиданному фактору — модернизации молочной промышленности СССР. С начала 1960-х годов молочную тару стали закрывать фольговыми крышечками разных цветов. Для этого заводы наладили выпуск ленты плотной и толстой фольги. С одной стороны ее прокрашивали нужной краской, чтобы крышки помогали отличать молоко от кефира, простокваши или сливок. Другую сторону оставляли серебристой («белой», как говорили в деревнях). Крупные бобины такой фольги распространились по всем молокозаводам страны. А так как эти заводы суще­ствовали в большинстве райцентров, сельские мастера получили долгождан­ный материал. Сработала та же теневая экономика: бобины выносили с произ­водства и обменивали, обычно на водку.

Из молочной фольги можно было изготовлять что угодно — она была достаточно прочной и хорошо держала форму. Иконы стремительно расцвели фольговыми цветами и ажурными, прорезными, чеканными элементами. Кроме того, можно было использовать прокрашенную сторону, чтобы делать бутоны разноцветными или изготовлять весь оклад из золотистого («желтого» по-деревенски) металла.

Но мастеров выручила не только молочная промышленность СССР. На юге Нижегородской области, в Дивеевском районе, для изготовления уборов начали использовать прочную золотистую фольгу, которую выносили с производств закрытой режимной зоны Арзамас-16. Так дивеевские иконы оказались дальними родственниками советской водородной бомбы.

В позднее советское время мастера экспериментировали и с другими материалами: в ход шли пластиковые цветы, поролон, фольгированные упаковки для букетов и даже пионерские галстуки. В 1980-х годах некоторые мастера (и владельцы, подновлявшие свою икону) вместо рукодельных цветов и ягодок, прорезных и раскрашенных боковин стали использовать яркую новогоднюю мишуру и пластиковые венки. Из-за этого ремесло в некоторых местах стало вырождаться. А вскоре, с распадом СССР, традиция создания икон-киоток начала быстро угасать.

8. Как выглядели фольговые иконы в разных регионах?

Советские иконы различались очень сильно — местных традиций в эпоху СССР появилось гораздо больше, чем в царской России. Это неудивительно, если учесть, что в крупных дореволюционных ремесленных центрах были общие стилистические приемы. Иконы там создавали массово и распространяли широко. Но в СССР иконное дело стало нелегальным, а оттого и более архаичным. Вновь наступила эпоха ручного труда: вместо фабрик работали отдельные мастера, а их продукция обычно не расходилась дальше соседнего села. Иконщики могли видеть, как трудятся их соседи, использовать общие материалы и схожие орнаменты. Но они почти не видели киотки из других областей, не перенимали чужие художественные решения и приемы. В каждом регионе у мастеров возникал схожий стиль, который они передавали своим ученикам. «Диалектные различия» нарастали со временем. Неудивительно, что по всей стране возникло множество локаль­ных традиций советской иконы. Только на нижегородском юге мы выделили и описали около десяти.

В каждом регионе у мастеров-образовников были свои секреты и особенности. В Воронежской области, например, любили кружевную технику — декор местных икон часто напоминает накрахмаленные кружевные салфетки. На самом деле это фольга, которую красили в белый цвет очень хитрым способом. Для этого использовали зубной порошок, смешанный с одеколоном или спиртом. Рецепт был продиктован экономикой дефицита: доступные в продаже белила и краски либо плохо держались на фольге, либо желтели со временем.

Особенно яркие отличия возникли в советские годы между северными и южными иконами. Многие киотки Воронежской, Липецкой, Тамбовской областей и других южных регионов России — наследники богатых, резных, золотистых борисовских фолежек или кружевных икон-киоток центрального Поволжья. У них ажурные фольговые оклады, разнообразие ярких бумажных цветков (часто они мелкие, тонкой работы — синие колокольчики, белые ландыши). Вверху, как и в XIX веке, часто помещали голубка — образ Духа Святого. Липецкие традиции вобрали в себя технологии и северных, и южных фолежных икон, оказавшись как бы промежуточными, переходными между ними. На северо-востоке области чувствуется влияние рязанских и мордовских икон с их массивными фолежными уголками и боковинами, покрытыми тисненым орнаментом. А на юге области мы обнаружим иконы с прорезным фолежным кружевом.

9. Как к советским иконам относится Православная церковь?

Очень по-разному. Ключевую роль для Церкви играет то, что икона, на каком бы носителе она ни была размещена, — это прежде всего святой образ. Практически все православные священники сходятся в том, что относиться непочтительно к иконам и выбрасывать их как обычный мусор недопустимо. А вот по поводу того, чем святой образ лучше обрамлять и украшать, возникает много споров.

Одним священникам кажется, что икона — исключительно живописный артефакт, а украшения — это что-то лишнее. Они только отвлекают верующего от сосре­доточенной молитвы. Это спиритуалистический подход: некоторые богословы считали популярные традиции — в том числе регу­лярное украшение и вотивное одаривание святынь — полуязыческими и примитив­ными. Другие священники полагают, что советские иконы не важны, потому что это пере­житок неприятного прошлого. Украшения из советских материалов напоми­нают о тяжкой эпохе гонений на Церковь и товарного дефицита. Третьи видят в киотках просто старые и недорогие иконы, от которых лучше отка­заться, потому что многие предприятия, в первую очередь «Софрино», выпус­кают гораздо более красивые, яркие и «хорошие» иконы. (Впрочем, это касается не только творений советских мастеров. Многие относят к «старым» и «ненуж­ным» любые исторические иконы, росписи или постройки, вплоть до средне­вековых, ведь без реставрации они выглядят потемневшими и «устаревшими».)

Но есть священники, которые ценят советские иконы, потому что их небогатые материалы лучше тысячи слов объясняют, как люди спасали и сохраняли веру. Кроме того, они напоминают многим детство, ассоциируются с семьей, домом и родными. Какое-то количество этих икон могут оставлять в церкви, а осталь­ные относить для хранения в запасные помещения, на склады и коло­кольни. (Оттуда их охотно жертвуют ученым для спасения и реставрации.) А некоторые настоятели пытаются превратить иконы в ресурс для храма и выкладывают на специальные столы, чтобы прихожане и паломники забирали их, оставляя пожертвования. 

10. Советские иконы — канонические?

Слово «канонический» начали применять к иконам только философы XX века. До того никому не приходило в голову рассуждать подобным образом об изо­бражениях. Дело в том, что каноном в христианстве называют свод законов и правил, обязательных для Церкви. Но про то, как писать иконы, какие использовать знаки, фигуры, стилистические приемы и так далее, никогда не создавали никаких сводов правил. Церковные соборы выносили лишь отдельные решения — к примеру, о том, что Христа нельзя писать в образе агнца. При этом решения могли сильно разниться. Московский собор XVI века разрешил писать Бога Отца в виде старца, а Большой Московский собор 1666–1667 года — запретил. Но большинство иконописцев либо вовсе не узнали про этот запрет, либо попросту игнорировали его. Старца Саваофа  Саваоф — одно из имен Бога. продолжали изображать на иконах и церковных стенах.

Насильственно, сверху регламентировать живую традицию было невозможно. Поэтому никаких канонических в узком христианском смысле икон не суще­ствует. Если же говорить о каноничности как об использовании определенных моделей, фигур и знаков, о частой апелляции к образцам, то канон становится синонимом традиции. Русская иконография, заим­ствованная из Византии, была традиционна. Но одновременно она жила, развивалась и менялась в каждую эпоху в каждом русском регионе. А с XVIII века широко распростра­нились реалистические иконы и фрески, которые точно так же принимала Церковь, которым молились, которые становились чудотворными. Совре­менные попытки признать каноническими только иконы определенного стиля и эпохи (чаще всего — условной эпохи Рублева) — не более чем личные пред­почтения отдельных авторов, которые пытаются выдать свою точку зрения за общецерковную.

Что касается освящения, то редкие деревенские иконы в советские годы могли пройти через этот обряд. Его должен проводить священник, а их в советской провинции было очень мало. Мирянам приходилось самостоятельно крестить детей, самостоятельно освящать продукты к Пасхе и воду на Крещение. Такие обряды называют заместительными — в кризисную эпоху, в период гонений миряне могут совершать их самостоятельно. Сельские специалисты, невольно взявшие на себя роли, традиционно принадлежавшие священникам, могли по возможности «освящать» иконы, перекрещивая их три раза, произнося молитву или окропляя ее освященной водой, которую получали в крещенскую ночь, набирая из любого водоема или даже из колонки (по распространив­шемуся представлению, в крещенскую ночь вся вода становилась святой).

В основе некоторых киоток оказывались фотографические иконки, которые изготовляли в фотомастерских Троице-Сергиевой лавры и Новодевичьего монастыря. Такие фотоиконки освящали. Но для самих людей это не имело большого значения. Сегодня многие священники тоже отмечают, что освя­щение иконы — это не строго обязательный обряд, а святой лик благодатен сам по себе.

11. Почему советские иконы сжигают?

Советские иконы часто сделаны из хрупких материалов. Изображения выгорают от прямых солнечных лучей, воск или парафин оплывает от жары, киоты покрываются пылью, под стекло проникают насекомые. Если хозяева перестают следить за ними, чистить к праздникам, с годами они теряют свою прежнюю красоту. Кроме того, многие советские киотки изготовлены из мате­риалов, которые в современной постсоветской культуре считаются низкоста­тусными: пищевая фольга, гофрированная бумага, проволока. Даже хорошо сохранившиеся иконы часто воспринимают как нечто аляповатое, китчевое и деревенское. В новом интерьере для них не находят места. Неудивительно, что советские киотки быстро вытесняются доступными в продаже печатными иконками. Хозяева отправляют старые образа на антре­соли, чердаки, сараи, выставляют на продажу на «Авито» за небольшие деньги. Но чаще всего относят в храмы и монастыри. Люди возвращают иконы Церкви: хотя изначально советские киотки были домашними образами, храмы воспри­нимают как дом для любых православных предметов, а священников — как распорядителей всего церковного.

В храмах с иконами обходятся по-разному. Иногда их хранят и даже вывеши­вают лучшие на церковные стены. Но это уже редкость. Сложную, комплекс­ную икону могут разобрать на части — оставить лик, если он в хоро­шем состоянии, и поставить на столик для раздачи. Там каждый может взять понравившийся образ себе и тем самым продлить его биографию. Но деревен­ский убор, как правило, не ценят. То, чем уникальна советская икона, чаще всего пропадает в печах.

Иногда в огонь отправляют все принесенные иконы без разбора. Можно сказать, что сегодня почти все принесенные в храмы или монастыри старые иконы, включая советские, приговорены к утилизации, немедленной или отложенной. В такой практике нет ничего необычного. Сжечь или захоронить в земле религиозный предмет — один из древних, распространенных во многих культурах способов избавиться от символически значимой, но испорченной, устаревшей или ненужной вещи. Он широко применяется в современных Церквях — и православной, и католической. Неудивительно, что в последние годы большинство советских икон погибают в результате благочестивой утилизации. Но благодаря работе Центра визуальных исследований Средне­вековья и Нового времени РГГУ ситуация меняется. В некоторых городах фольговые иконы начали собирать и реставрировать наши коллеги. А значит, хотя бы часть этого наследия удастся сохранить и изучить.