7 секретов «Лолиты»
Почему девочку, которую Гумберт Гумберт любил в детстве, зовут Аннабелла Ли? К чему отсылает название города Бердслей, где закончилось автомобильное путешествие Гумберта и Лолиты по Америке? Какую пластинку Лолита так любила слушать и что всем этим хотел сказать Набоков?
1. Тайна Аннабеллы Ли
«Позвольте мне поэтому в описании Аннабеллы ограничиться чинным замечанием, что это была обаятельная девочка на несколько месяцев моложе меня. Ее родители, по фамилии Ли (Leigh), старые друзья моей тетки, были столь же, как тетя Сибилла, щепетильны в отношении приличий. Они нанимали виллу неподалеку от „Мираны“».
Почему Владимир Набоков выбирает имя Аннабелла Ли для девочки, в которую в детстве был влюблен Гумберт Гумберт? Аннабелла скоропостижно умерла от тифа, а Гумберт Гумберт вырос, и его неутоленное любовное чувство приняло уродливые формы влечения к маленьким девочкам-нимфеткам.
Здесь, уже в самом начале романа, Владимир Набоков подсказывает внимательному читателю важный подтекст всей истории «Лолиты» — стихотворение Эдгара По «Аннабель Ли». Эдгар По женился на Вирджинии Клемм в 1836 году, когда девочке еще не исполнилось 14 лет:
«Внешность жены-ребенка, свойственные ей болезненность и некоторые странные, неуловимо-тонкие черты духовного облика были воплощены Эдгаром По в героинях его произведений. Вирджиния стала „Лигейей“, „Эулалией“, „Элеонорой“, сестрой заглавного героя в „Падении дома Ашеров“, быть может, даже „Аннабель Ли“ или, например, „Береникой“» А. Герви. Эдгар По. М., 1984..
В январе 1847 года маленькая Вирджиния умерла от туберкулеза, и в память о ней Эдгар По написал стихотворение «Аннабель Ли». В комментарии к роману Набокова Александр Долинин приводит его в переводе Константина Бальмонта:
Это было давно, это было давно,
В королевстве приморской земли:
Там жила и цвела та, что звалась всегда,
Называлася Аннабель Ли,
Я любил, был любим, мы любили вдвоем,
Только этим мы жить и могли.
И, любовью дыша, были оба детьми
В королевстве приморской земли.
Но любили мы больше, чем любят в любви, —
Я и нежная Аннабель Ли,
И, взирая на нас, серафимы небес
Той любви нам простить не могли.
Оттого и случилось
В королевстве приморской земли, —
С неба ветер повеял холодный из туч,
Он повеял на Аннабель Ли;
И родные толпой многознатной сошлись
И ее от меня унесли,
Чтоб навеки ее положить в саркофаг
В королевстве приморской земли.
Половины такого блаженства узнать
Серафимы в раю не могли, —
Оттого и случилось (как ведомо всем
В королевстве приморской земли), —
Ветер ночью повеял холодный из туч
И убил мою Аннабель Ли.
Но, любя, мы любили сильней и полней
Тех, что страсти бремя несли, —
Тех, что мудростью нас превзошли, —
И ни ангелы неба, ни демоны тьмы
Разлучить никогда не могли,
Не могли разлучить мою душу с душой
Обольстительной Аннабель Ли.
И всегда луч луны навевает мне сны
О пленительной Аннабель Ли;
И зажжется ль звезда, вижу очи всегда
Обольстительной Аннабель Ли;
И в мерцанье ночей я все с ней, я все с ней,
С незабвенной — с невестой — с любовью моей —
Рядом с ней распростерт я вдали,
В саркофаге приморской земли.
В отличие от других спрятанных в тексте анаграмм, шифров и загадок, составляющих важную часть игры Набокова с читателем, отсылка к Эдгару По очень прозрачна. Несколькими страницами ранее, до представления Аннабеллы Ли, Гумберт Гумберт рассказывает:
«Больше скажу: и Лолиты бы не оказалось никакой, если бы я не полюбил в одно далекое лето одну изначальную девочку. В некотором княжестве у моря (почти как у По)».
Теперь даже не самый смышленый читатель смог бы разглядеть указание на стихотворение «Аннабель Ли» Эдгара Аллана По.
2. Тайна Бердслей Колледжа
«„О!“ сказала г-жа Гумберт, мечтая, улыбаясь, продлевая это „О!“, и в то же время приподымая одну бровь и нежно выдыхая воздух. „Боюсь, что маленькая Ло тут совершенно, совершенно ни при чем. Маленькая Ло отправляется после лагеря прямо в пансионат — хороший пансионат со строгой дисциплиной и солидной программой религиозного образования. А затем — Бердслей Колледж. Все это у меня очень точно разработано, можешь не беспокоиться“».
Название колледжа вымышлено и отсылает к английскому художнику и поэту Обри Бердслею (1872–1898) и его тонкой эротической графике, хорошо известной Гумберту Гумберту:
«Но до чего прелестна бывала она и при навевании этих нежных чар, и при мечтательном исполнении других волшебных обязанностей! Кроме того, иногда, в особенно предприимчивые бердслейские ночи, я обещал ей
какое-нибудь удовольствие или подарок, если она потанцует для меня…»
Название Бердслей Владимир Набоков дает городу, в котором закончилось длинное автомобильное путешествие Лолиты и Гумберта по Америке: в Бердслее девочка поступает в гимназию, а Гумберт начинает преподавать в местном университете. Александр Долинин в комментарии к роману отметил, что Александр Блок в одной из своих рецензий сближал Обри Бердслея и Эдгара По, чье стихотворение «Аннабель Ли» стало важнейшим подтекстом «Лолиты». Возможно, это поэтическое родство не ускользнуло и от внимательного взгляда Владимира Набокова.
3. Тайна Мак-Фатума
«В одном из томов Энциклопедии для юношества я нашел карту Соединенных Штатов и листок тонкой бумаги с начатым детской рукой абрисом этой карты; а на обратной стороне, против неоконченных очертаний Флориды, оказалась мимеографическая копия классного списка в Рамздэльской гимназии. Это лирическое произведение я уже знаю наизусть.
<…>
Мак-Фатум , Обрэй
Миранда, Антоний
Миранда, Виола
<…>
Поэма, сущая поэма!»
Составляя список учеников Рамздэльской школы, Набоков зашифровал в нем важные для романа ключи, мотивы и отсылки.
Гумберт Гумберт называет
В списке одноклассников Лолиты имена Антоний, Виола и Миранда отсылают к «Двенадцатой ночи» и «Буре» Уильяма Шекспира, а имя Обрэй связано не только с художником Обри Бердслеем, но и с Обероном — королем эльфов и фей в комедии Шекспира «Сон в летнюю ночь». Александр Долинин в комментарии к роману возводит этимологию имени Обрэй к древнеанглийскому «сильный эльф», то есть король, повелитель сказочного мира. Обрэй
4. Тайна Тойлестона и Блэйка
«Я ее подобрал
как-то в мае, в „порочном мае“, как говорит Элиот,где-то между Монреалем и Нью-Йорком или, суживая границы, между Тойлестоном и Блэйком, у смугло горевшего в джунглях ночи бара под знаком Тигровой Бабочки, где она пресимпатично напилась: уверяла меня, что мы учились в одной и той же гимназии, и все клала свою дрожащую ручку на мою орангутановую лапу».
Рита стала подругой Гумберта после бегства Лолиты и, рассказывая о знакомстве с ней, он помещает два вымышленных топонима рядом с настоящими — Монреалем и Нью-Йорком. Топоним «Блэйк» очевиден и отсылает к поэту и художнику, знаменитому своими визионерскими полотнами, Уильяму Блейку, чье стихотворение «Тигр» прозрачно зашифровано в начале фразы («джунгли ночи», «Тигровая Бабочка»). Александр Долинин приводит цитату из него в переводе Самуила Маршака:
Тигр, о тигр, светло горящий
В глубине полночной чащи,
Кем задуман огневой
Соразмерный образ твой?
Американский славист Карл Проффер в комментарии к роману К. Проффер. Ключи к «Лолите». М., 2023. упоминает еще одну отсылку к Блейку, замеченную им в рассуждениях Гумберта:
«Хью Броутон, полемический писатель времен Джемса Первого, доказал, что Рахаб была блудницей в десять лет. Все это крайне интересно, и я допускаю, что вы уже видите, как у меня пенится рот перед припадком — но нет, ничего не пенится, я просто пускаю выщелком разноцветные блошки счастливых мыслей в соответствующую чашечку».
Карл Проффер видит паралелли между демонической Рахаб (иерихонской блудницей Ветхого Завета) в поэме Блейка «Четыре Зоа» и Лолитой: «Сторона оборотная Красоты Обманчиво-милой, что Капризом Безжалостной Святости то сливается с ней, то вдруг явит всю Фальшь Ложной Женственности» Цит. по: Там же..
Другое имя-топоним расшифровать немного сложнее — это упомянутый Гумбертом выше Т. С. Элиот (T. S. Eliot), буквы имени которого Набоков переставил в грубой анаграмме toilets («туалеты»). Ее более пристойным выражением в романе стал город Тойлестон (Toylestown). Александр Долинин добавляет, что блейковский тигр появляется также в стихотворении Элиота «Геронтион» и, возможно, Набоков спрятал имя новой подруги Гумберта буквально между Блейком и Элиотом — то есть в историческом периоде середины XIX века:
«…Источник, из которого Г. Г. мог извлечь имя своей подруги, — два стихотворения английского поэта Мэтью Арнольда (1822–1888) под названием „К Маргарите“ (1852, 1857) с их центральной темой одиночества и „отчуждения сердец“» А. А. Долинин. Бедная «Лолита» // В. В. Набоков. Лолита. М., 1991..
5. Тайна синего льда
«Мне не удалось, увы, удержать в себе завтрак, но я отнесся хладнокровно к этой пустяковой беде, вытер рот батистовым платочком, вынутым из рукава, по английской моде, и с глыбой синего льда вместо сердца, таблеткой на языке и увесистой смертью в заднем кармане ловко вступил в телефонную будку в Коулмонте…»
Синий цвет в романе и, в частности, синий лед в груди Гумберта связаны с поэтическим миром Александра Блока, еще одного важного для Набокова автора:
«Очевидно, что поэзию Блока Набоков оценивает подчеркнуто амбивалентно: метафоры, с одной стороны, указывают на ее одухотворенность, подвижность, красоту, детскость, а с другой — на искусственность, легковесность, пошлость…
Причины этой амбивалентности,по-видимому , следует искать в раннем периоде творческой биографии Набокова, когда он выступал преимущественно как поэт и Блок оказывал на него самое непосредственное, весьма сильное воздействие» А. А. Долинин. Истинная жизнь писателя Сирина. Работы о Набокове. СПб., 2004..
Неслучайно Владимир Набоков в романе зашифровал в анаграмме, образованной путем перестановки букв своего имени и фамилии, имя и фамилию героини Вивиан Дамор-Блок, прибавив поясняющую шуточную ремарку: «Дамор — по сцене, Блок — по одному из первых мужей». Александр Долинин упоминает несколько стихотворений Блока, в которых встречается образ, схожий с синим льдом в груди. Это стихотворение «Ночью вьюга снежная…» (1901):
Вслед за льдиной синею
В полдень я всплыву.
Деву в снежном инее
Встречу наяву.
А также «Мне снились веселые думы…» (1903):
Река, распевая, несла
И синие льдины, и волны,
И тонкий обломок весла…
И «Вот — в изнурительной работе…» (1904):
Весенних талей вздохи томны,
Звездясь, синеет тонкий лед.
О, разгадай под маской скромной,
Какая женщина зовет!
6. Тайна Клэра Куильти
«Знал ли я, что он заметил меня и ее в той гостинице
каких-то охотников, где он писал ту самую пьесу — да „зачарованных“, — которую она репетировала в Бердслее два года спустя? Что он ей говорил невозможные вещи внизу в холле? Знал ли я, что — Ах, это было так гадко с ее стороны запутать меня и заставить поверить, что Клэр пожилая дама — родственница его, что ли, или бывшая подруга жизни — и, батюшки, как легко было попасться, когда газета в Уэйсе напечатала его портрет!
В Брайсландской газете портрета не было. В самом деле, очень забавно».
Двойник Гумберта Гумберта, его соперник и знаменитый драматург, с которым сбежала Лолита, носит в романе женское имя Клэр и необычную фамилию Куильти, дающую большой простор для словесной игры. Комментаторы возводят имя Клэр к латинскому clarus — «известный, знаменитый, ясный», а фамилию Куильти — к французскому qui («кто»), il («он»), ile («остров»). Отметим, что остров играет важную роль в романе — именно в виде «очарованного острова» Гумберт представляет временной отрезок с 9 до 14 лет, когда девочки становятся нимфетками и живут на «невесомом острове завороженного времени». Помимо этого, в фамилии Куильти может быть спрятано французское cul («задница»), английское guilty («виновный») и русское ку-ку, которое Набоков неоднократно обыгрывает на страницах романа. Летний лагерь, в который была отправлена Лолита, официально называется «Кувшинка», но все его называют «Ку», а для Гумберта он — «веселый „Ку-ку“». Номера КУ 6969 и КУКУ 9933 — вымышленные автомобильные номера с насмешливым русским «ку-ку», которые Куильти придумывает для Гумберта, преследующего удачливого соперника и беглянку Лолиту.
По очень правдоподобному предположению Александра Долинина, в полностью вымышленной Гумбертом сцене убийства Клэра Куильти Гумберт называет его «культурным Ку», возвращая обратно полуиздевательское «ку-ку».
7. Тайна «Малютки Кармен»
«Ухо различало бесформенные звуки далекого уличного движения.
Чей-то детский голос звал: „Нанси! Нан-си!“. В доме Лолита поставила свою любимую пластинку „Малютка Кармен“, которую я всегда называл „Карманная Кармен“, от чего она фыркала, притворно глумясь над моим притворным остроумием».
«Кармен» в романе отсылает сразу к двум литературным подтекстам. Первый и самый очевидный из них — новелла «Кармен» французского писателя Проспера Мериме. Страстный Хосе влюблен в переменчивую красавицу Кармен, ради нее он отказывается от честной жизни и становится контрабандистом, а она, увлекаясь матадором Лукасом, вызывает в нем муки ревности. Отказываясь вернуться к отвергнутому любовнику, она погибает от его рук, а сам Хосе, сдавшись властям, в тюрьме рассказывает своему другу-ученому историю жизни и любви к Кармен. Исследователь творчества Набокова Александр Люксембург замечает в комментарии к роману:
«Рассматривая ее как один из самых замечательных примеров безумной любовной страсти в мировой литературе, Набоков строит „Лолиту“ на постоянных аналогиях с текстом Мериме» А. М. Люксембург. Комментарии // В. В. Набоков. Собрание сочинений американского периода. В 5 т. Т. 2. Лолита. Смех в темноте. М., 2008..
Следуя за сюжетом новеллы, в которой Хосе убивает разлюбившую его Кармен, читатель ждет, что отвергнутый любовник Гумберт убьет Лолиту после ее решительного отказа вернуться к нему. Осведомленный об этом читательском ожидании Гумберт над ним иронизирует:
«„Ты ведь вполне уверена, что — ну, хорошо, не завтра и не послезавтра — но
когда-нибудь , все равно когда, ты не приедешь ко мне жить?“ <…>
„Нет“, ответила она, улыбаясь. „Нет“.
„А меж тем это бы кое-что изменило“, сказал Гумберт Гумберт.
Затем он вытащил пистолет… то есть читатель ждет, может быть, от меня дурацкого книжного поступка. Мне же и в голову не могло это прийти».
Второй, менее очевидный подтекст, связанный с Кармен в романе, — цикл стихотворений Александра Блока «Кармен». Изображая сцену шуточной борьбы с Лолитой на диване, Гумберт пишет:
«…Я стал декламировать, слегка коверкая их, слова из глупой песенки, бывшей в моде в тот год, — „О Кармен, Карменситочка, вспомни-ка там… и гитары, и бары, и фары, тратам“, — автоматический вздор, возобновлением и искажением которого — то есть особыми чарами косноязычия — я околдовывал мою Кармен…»
По наблюдению Александра Долинина, этот фрагмент отсылает к строкам из стихотворения Блока: «…И слезы счастья душат грудь / Перед явленьем Карменситы». Он также замечает, что слово «там», добавленное Набоковым в русский перевод романа, часто встречается в блоковском цикле «Кармен»:
«…В последнем этаже, там, под высокой крышей…»; «А там, под круглой лампой, там / Уже замолкла сегидилья…»; «А там: Уйдем, уйдем от жизни…»; «Там — дикий сплав миров, где часть души вселенской / Рыдает, исходя гармонией светил».
