Добрый Пастырь и Иона
В раннехристианском искусстве тесно сплетаются две традиции — классической античной живописи и зарождающейся христианской. Последняя заимствует у первой художественные приемы и сюжеты, наполняя их новым смыслом.
Роспись кубикулы Кубикула (от лат. cubicula) — небольшая зала. в катакомбах Петра и Марцеллина имитирует декорации языческих мавзолеев: в углах свода мы видим персонификации времен года в виде бюстов, но античная тема постоянного обновления и возрождения природы в соседстве с библейскими сюжетами превращается в аллегорию будущего воскресения и вечной жизни. В центре свода — Добрый Пастырь в контрапосте Контрапост (от итал. contrapposto) — классический прием, изображающий фигуру, у которой плечи контрастно противопоставлены бедрам.. В античном искусстве этот образ символизировал покой и блаженство, но с приходом христианства он постепенно начинает ассоциироваться с Христом и с образом Пастыря из евангельской притчи о заблудшей овце (Лк. 15:6–7; Ин. 10:1–21; Пс. 22, Мф. 18:12–14).
По кругу свода изображены три сцены из Ветхого завета с пророком Ионой Традиционно их было четыре, но изображение Ионы под засохшим растением (не путать с Ионой, отдыхающим под сенью растения) не сохранилось.: Иона брошен с корабля в море, Иона вылезает из чрева кита и Иона, отдыхающий в тени растения Неудивительно, что это один из любимых сюжетов христианской иконографии: трехдневное заключение пророка в чреве кита ассоциировалось со смертью и воскресением Христа.. Ровно в той же позе, что и отдыхающий Иона, в античном искусстве изображался вечно спящий юноша Эндимион. Мифологические сюжеты служили формальным и смысловым источником для создания новых сюжетов христианской иконографии: так, например, иконография грехопадения Адама и Евы у древа познания напрямую зависит от иконографии Ясона и Медеи, похищающих золотое руно.
Три страшные сказки
Летающие шаманы, оборотни и сам дьявол
