КурсКак читать русскую литературуЛекцииМатериалы

Игорь Пильщиков: «У цифровой филологии большое будущее»

Доктор филологических наук — о том, что такое филология и как ей выживать в современном мире

— Давайте начнем с места в карьер. Что такое филология?

— Думаю, определения филологии будут отличаться в зависимости от того, на каком языке мы обсуждаем этот вопрос и в какой культурной парадигме мы находимся.

Первоначально под филологией понималось историческое, лингвистическое и литературное изучение классической античности — древнегреческой и древ­неримской культуры во всех ее аспектах. В этом значении термин «филология» сохранился и в современной англо-американской культуре, а также француз­ской и других романских культурах.

Но в немецкой культуре в XIX веке выработалось представление о националь­ных филологиях, и методы, которые раньше применялись к изучению клас­сической древности, стали применяться к изучению собственной культуры. Русская культура эту традицию позаимствовала у немцев.

— Но с тех пор представление о филологии сильно изменилось?

— Да. Снова вопрос о том, что такое филология, встал к началу XX века. Фило­логия к тому времени мыслилась как многоаспектное изучение языка, куль­туры и словесности — но постепенно началось активное размежевание дисци­плин филологического цикла. Например, лингвистика — сначала историческая, а потом и синхронная — начала осознавать себя как отдельную науку со своими специфичными задачами. Это связано не только с именем Фердинанда де Сос­сюра  Фердинанд де Соссюр (1857–1913) — швей­царский лингвист, один из основополож­ников структурной лингвистики и современ­ной европейской лингвистики в целом.: великий польско-русский ученый Иван Александрович Бодуэн де Кур­тенэ  Иван Бодуэн де Куртенэ (1845–1929) — лингвист-новатор (в частности, именно он ввел в теорию языка термины «фонема» и «морфе­ма»), один из первых противников чисто ис­торического подхода к языку, один из разра­ботчиков реформы русской орфографии 1918 года. прямо заявлял, что для того, чтобы лингвистика могла нормально раз­виваться, ей нужно отмежеваться от филологии.

В этот период и начинаются новые размышления о том, что такое филология. Другой польско-русский ученый, Фаддей Францевич Зелинский  Фаддей Зелинский (1859–1944) — филолог-классик, переводчик, историк античной культуры., опреде­лял ее как изучение истории в аспекте словесности и словесности в аспекте исто­рии.

В 1940-е в этом же немецко-польско-российском русле даст свое определение филологии Григорий Осипович Винокур  Григорий Винокур (1896–1947) — лингвист и литературовед, начинавший как формалист, но постепенно пришедший к идее филологии как особого рода деятельности, направлен­ной на понимание письменных текстов.. Уже пройдя через размежевание лингвистики, фольклористики и истории литературы, произошедшее под зна­менем русского формализма  Направление в русской науке о литературе второй половины 1910-х и первой половины 1920-х годов, поставившее во главу угла изу­чение всех аспектов художественной формы. Два главных объединения формалистов — петроградское Общество по изучению поэти­ческого языка (Опояз) и Московский лингви­стический кружок., он определяет филологию как науку, которая заново синтезирует эти разошедшиеся дисциплины. И вот, будучи профессио­нальным лингвистом с одной стороны и профессиональным пушкинистом с другой, Винокур, защищая докторскую диссертацию, говорит, что эти два вида деятельности он для себя не разделяет.

Винокур мог так говорить, потому что к тому моменту уже родилась такая дис­циплина, как лингвистическая поэтика. Ее основатель, друг Винокура Роман Якобсон  Роман Якобсон (1896–1982) — один из круп­нейших исследователей языка и литературы в XX веке, стоявший у истоков русского фор­мализма и европейского структурализма. Первый председатель Московского лингви­стического кружка (1915), сооснователь Пражского лингвистического кружка (1926), впоследствии — профессор Гарвардского университета (1949) и Массачусетского техно­логического института (1957)., и его пражские коллеги поняли, что изучать язык, не учитывая его поэтической функции, невозможно; что поэзия — это одна из форм суще­ствования языка, может быть даже высшая (в России об этом говорил еще По­тебня  Александр Потебня (1835–1891) — русский и украинский филолог, последователь идей немецкого лингвиста и философа Вильгельма фон Гумбольдта. Может считаться первым лингвистом-теоретиком в России., позже — символисты и прежде всего поэт-филолог Андрей Белый  Андрей Белый (псевдоним Бориса Бугаева, 1880–1934) — один из главных, наряду с Александром Блоком, младших символи­стов, заложивший основы статистического изучения русского стиха в ряде статей из книги «Символизм» (1910); автор статьи о философии языка у Потебни (1910), повли­явшей на интерпретацию идей Потебни в ра­ботах формалистов.). Поэтому нет лингвистики без поэтики и нет поэтики без лингвистики.

Третьей к этой связке присоединилась история литературы. Опыт формализма показал, что история литературы, которая в России рубежа XIX–XX веков тра­диционно строилась на позитивистской, чисто эмпирической фактографии, невозможна без соотнесения с теорией литературы (у нас благодаря Алексан­дру Николаевичу Веселовскому  Александр Веселовский (1838–1906) — академик, историк литературы, основопо­ложник исторической поэтики, первый русский ученый, всерьез занявшийся изучением литературной формы. ее стали называть поэтикой, переосмыслив восходящее к Аристотелю понятие). На этом этапе образуется новая связка — синтез истории литературы, теории литературы и лингвистики, который тоже получает название «филология».

Наконец, в этой связке всегда незримо присутствует история, ведь нам надо прочесть текст, который дистанцирован либо культурно, либо исторически, либо — чаще всего — культурно-исторически.

Получается, что филология занимается не изучением языка самого по себе, не изучением истории литературы самой по себе, не изучением фольклорных форм или жанровых форм самих по себе, а занимается изучением всего этого — для того, чтобы прочитать и понять конкретный, исторически и культурно дистанцированный текст.

Филология, таким образом, это наука, которая занимается интерпретацией текста и извлечением из него исторически корректных смыслов. Исторически корректных — то есть не произвольных, «вчитанных» в текст интерпретатором, а тех, которые, как можно предположить, вкладывал в него автор и вычитыва­ли из него читатели-современники.

И тогда, как говорит тот же Винокур, филология становится «моментом» в лю­бом исследовании. Даже если мы математики и изучаем историю математики!

Собственно, такое понимание филологии в упрощенном виде отразилось в со­ветской и российской университетско-академической номенклатуре. В упро­щенной — потому что если филологический факультет состоит из лингвистов и литературоведов с их подразделениями, то где же, собственно, сама филоло­гия? Ведь для того, чтобы усвоить чужую мысль, нужно сначала понять текст, который эту мысль содержит, или, точнее, служит средством ее передачи.

Гравюра Леонтия Бунина из букваря Каритона Истомина. 1694 год Факсимильное издание: Каритон Истомин. Букварь. Л., 1981

— По-вашему, такое понимание филологии и сейчас сохраняет статус-кво? После всех испытаний постструктурализмом и интер­дисциплинар­ностью?

— Нет, такого статуса-кво, собственно, никогда и не было. Что касается ны­нешнего статуса… Филология, конечно, наука интердисциплинарная — но са­моограничивающаяся. А новая (условно, постпостструктуралистская) интер­дисциплинарность не ограничивает себя и включает самые разные науки — и психологические, и политологические, и социологические, и вообще какие угодно — в зависимости от сиюминутных нужд исследователя и от интеллек­туальной моды. С этой точки зрения филология снова оказывается слишком узкой, немодной и в общем отодвигается на второй план. Часто определение «филологический» звучит как упрек в догматичности, стремлении навязать тексту некоторый единственный смысл. Такие критики считают, что никакое адекватное описание исторически конкретного смысла невозможно, поскольку текст все время попадает в новые контексты, обретает новые смыслы — а фило­логия занимается неизвестно чем: реконструирует некоторую фикцию и с этой фикцией носится.

— А у вас есть ответ на это обвинение?

— Начнем с того, что такого рода возражения звучат не ото всех гуманитариев. Например, лингвист понимает, что слово многозначно и текуче: его значение меняется с течением времени, регулируется узусом, окончательно определяет­ся только в контексте, но может многообразно модифицироваться, например в художественной или философской речи. Но понимая все это, лингвист нико­гда не скажет, что любое слово может иметь любое значение и что словари не нужны. Такая идея с точки зрения любого лингвиста будет абсурдной. И даже современный «интердисциплинарный» литературовед, который пытается читать текст на чужом языке, все равно пользуется словарями, чтобы этот язык выучить.

Даже из таких элементарных примеров видно, что, каким бы нестабильным и многозначным ни было слово в художественной словесности, нельзя сказать, что оно может значить «все что угодно». Следовательно, мы можем как-то определять конкретные смыслы. Даже если мы не можем определить их пози­тивно, через исчерпывающий список, то мы можем определить их апофати­чески, через отрицание: например, обоснованно утверждать, что такое-то конкретное слово не могло иметь таких-то конкретных значений в этот кон­кретный период времени, а утверждать обратное — это неоправданная модер­низация.

В противном случае мы занимаемся интерпретацией, не ограниченной ничем, кроме нашего воображения. Это, во-первых, просто скучно. Во-вторых, даже наше воображение культурно детерминировано: когда мы начинаем понимать это, мы понимаем, что воображение автора и его первых читателей тоже было ограничено культурно. А как именно ограничено? Задавая этот вопрос, мы воз­вращаемся в исходную точку — к тому, что мы назвали филологией.

— Да, хотя, наверное, упрямый критик филологии не согласится и с этими аргументами.

— Конечно, это мы возвращаемся — а кто-то продолжит настаивать: все это не интересно и не нужно, а интересно и нужно сделать текст актуальным. В этом-то и заключается главный вопрос, что значимо — сделать текст акту­альным сегодня, для сегодняшних целей и интересов, или, наоборот, понять, в чем актуальность этого текста в ситуации его создания, для той эпохи, когда он был создан. Из этих альтернатив филология выбирает вторую. Михаил Лео­нович Гаспаров  Михаил Гаспаров (1935–2005) — академик, выдающийся исследователь русского и евро­пейского стиха, филолог-классик, перевод­чик с древних и новых языков. любил говорить, что филолог — это человек, который отка­зывается от себя во имя текста, а постмодернист, свободный интерпретатор, отказывается от текста во имя себя. Гаспаров считал, что первое — это наука, а второе — нечто вроде художественного творчества.

Эта оппозиция вообще очень значима. Между читателем и текстом есть ди­станция, которую приходится преодолевать, и мы можем либо приблизить себя к тексту, либо приблизить текст к себе. Еще Шлейермахер  Фридрих Шлейермахер (1768–1834) — немецкий теолог, один из основоположников герменевтики — науки о толковании текстов. в своей лекции 1819 года говорил, что бывают разные переводы: одни приближают читателя к тексту, другие — текст к читателю. Первые мы можем назвать филологиче­скими, а вторые, наоборот, актуализирующими, политизирую­щими — анти­филологическими.

Гравюра Леонтия Бунина из букваря Каритона Истомина. 1694 год Факсимильное издание: Каритон Истомин. Букварь. Л., 1981

— Есть ли у вас ощущение, что сейчас гуманитарные науки перестали пользоваться доверием общества, особенно на фоне бешеной моды на информационные и компьютерные технологии?

— Эта ситуация не нова, вспомним хотя бы спор физиков и лириков в 1960-е годы: наука развивается как бы синусоидально.

Для каждой науки рано или поздно встает вопрос: а какое у нее практическое применение? Многие открытия ведь делаются просто из любопытства, без рас­чета на практическое использование — или с расчетом, который не оправды­ва­ется. При этом открытие может найти себе неожиданное применение. Без дис­сертации Андрея Анатольевича Зализняка  Андрей Зализняк (р. 1935) — один из круп­нейших лингвистов современности, акаде­мик РАН. Специалист по общей и русской морфологии, исследователь новгородских берестяных грамот и древненовгородского диалекта, на котором они написаны, автор книги «Слово о полку Игореве: взгляд лин­гвиста» (2008). «Классификация и синтез имен­ных парадигм современного русского языка» (1965) и его грамматического сло­варя (1977), в котором формально-алгоритмически описаны все типы рус­ского словоизменения (то есть склонения и спряжения), в современном рус­ском ин­тернете не работал бы поиск с учетом морфологии — и вообще непо­нятно, как можно было бы работать с информацией на русском языке. Но когда Зализняк проводил свое исследование, оно казалось бесполезным — и это было одним из аргументов против структурных подходов к изучению языка в 1960-е годы.

Конечно, тот же самый упрек можно адресовать и физикам-теоретикам, и ма­тематикам — но общество почему-то, по счастью, надеется, что их результаты когда-нибудь пригодятся. А относительно гуманитарных наук общество колеб­лется: иногда оно верит в их пользу, а в другие исторические периоды считает, что это все ерунда, которая нигде пригодиться не может.

За последние четверть века мы столкнулись с быстрым и внезапным развитием компьютерно-информационных технологий. Это связано и со стремительным повышением производительности компьютеров, и с увеличивающейся скоро­стью передачи сигнала, и с новыми возможностями шифрования данных. Мно­гие вещи, которые раньше были плодом умозрения и в ближайшем будущем даже не предвиделись, вдруг стали реальностью. Культурный и экономический ландшафт на рубеже XX–XXI веков кардинально изменился, подобно тому, как экономическую ситуацию городов XIX века изменило появление железных до­рог. Соответственно, техника и технология оказались в центре общественного сознания — а они диктуют науке принцип утилитарности.

— Что делать в этой ситуации гуманитарной науке?

— Ну, может быть, попытаться извлечь из этой ситуации какую-то пользу. Например, сейчас стал развиваться квантитативный, статистический подход к языкам и текстам. В 1930-е годы работы пионера в области статистического исследования литературы Бориса Исааковича Ярхо  Борис Ярхо (1889–1942) — медиевист, фольк­лорист, теоретик литературы, стиховед и пе­реводчик, автор фундаментальной «Методо­логии точного литературоведения» (1935–1936, опубликована в 2006 году). никого не привлекали, он был одиночкой. После войны его труды не печатали, и хотя в русской фило­логии точные методы уже применялись, ограничивались они преимуществен­но стиховедением и некоторыми областями лингвистики. А сейчас все загово­рили о digital humanities — но ведь задачи «дигитальной филологии» во многом совпадают с задачами, которые ставил перед собой Ярхо.

— Приведите, пожалуйста, пример — что сейчас гуманитарные науки могут, чего раньше не могли.

— Например, Ярхо изучал историю жанра: оказалось, что если выделить всего несколько жанровых признаков трагедии (он выделил четыре), причем таких, которые формулируются в виде числовых параметров (количество явлений в пьесе, количество действующих лиц и т. д.), то можно с числами на руках показать, как эволюция трагедии делится на периоды (ранняя классика, позд­няя классика, ранняя романтика, поздняя романтика и т. д.), и установить границы между этими периодами. А сравнивая между собой два разных жанра, сосуще­ствующих в одну эпоху (Ярхо взял для сравнения комедии и трагедии), можно эти жанры формально дифференцировать: найти квантитативные признаки, по которым они отличаются друг от друга, вычислить пропорции их сочетаний в разных текстах и определить место промежуточных произ­ведений (трагико­медий) на шкале между прототипической трагедией и прототипической комедией.

Ярхо все это считал вручную, результаты были очень интересными, но продол­жения не воспоследовало: в официальном рескрипте было сказано, что это слишком трудоемко и не под силу одному человеку или даже небольшому коллективу.

А сейчас главный идеолог «квантитативного формализма» и «дистанцирован­ного чтения» Франко Моретти  Франко Моретти (р. 1950) — итальянский и американский литературовед, профессор Стэнфордского университета, основатель Стэнфордской литературной лаборатории (Stanford Literary Lab). Брат кинорежиссера Нанни Моретти. «Quantitative Formalism» (авторы — Мэттью Джокерс, Франко Моретти и др.) — заглавие первой брошюры из серии «Literary Lab Pamphlets». «Distant Reading» — заглавие сборника статей Моретти (2013; рус. пер. — «Дальнее чтение», 2016). предлагает делать то же самое, но с помощью компьютеров. Когда мы просто читаем и интерпретируем тексты, то сколько текстов мы можем изучить? Один текст, десять текстов, пусть сто текстов — ну в крайнем случае тысячу, а ведь их гораздо больше. Как пишет Моретти, есть семь тысяч викторианских романов, которые никто никогда не прочтет, — но мы до сих пор читаем Теккерея или Диккенса и хотим знать, в чем их спе­цифика. Чтобы понять специфику шедевров, надо знать культурный фон, на котором они создавались. Что делать? Выход — изучать эти семь тысяч ро­манов дистантно, выявив некоторые формализуемые признаки, по которым уже сейчас компьютер может анализировать большие текстовые объемы (это и есть быстрое, «дистанцированное» чтение, distant reading, противопо­ставлен­ное медленному, пристальному чтению — close reading). То, что Ярхо делал вручную, сейчас делается с помощью цифровых технологий.

— А что может дать статистическое изучение викторианского романа тем, кто вообще филологией не интересуется?

— Кто-то скажет: ничего. Однако исследователи из Стэнфордской литератур­ной лаборатории  Stanford Literary Lab — подразделение Стэнфордского университета. Сотрудники лаборатории разрабатывают компьютерные методы анализа литературных текстов. Осно­вана в 2010 году. говорили мне что, например, компании, занимающиеся интернет-торговлей, очень интересуются тем, как товары (фильмы, книги, аудиозаписи) распределяются по жанрам. Скажем, покупателю нравится кино в жанре «фильм нуар». А как узнать, чтó из нашего ассортимента покупатель отнесет к фильму нуар, а что нет? И речь идет не о десятке, а о сотнях наиме­нований. Между тем именно эти механизмы изучаются методом дальнего чтения.

Что здесь является основным продуктом, а что побочным? Разработанная ме­тодология, применимая к разным текстам, или новая интерпретация кон­кретных текстов? Зависит от потребителя: для филолога побочным продуктом будет улучшение продаж фильмов нуар в каком-нибудь интернет-магазине, ну а для интернет-магазина побочным продуктом будут по-новому прочитан­ные Диккенс и Теккерей.

Гравюра Леонтия Бунина из букваря Каритона Истомина. 1694 год Факсимильное издание: Каритон Истомин. Букварь. Л., 1981

— То есть у digital humanities, получается, большое будущее?

— У цифровой филологии, с одной стороны, большое будущее, а с другой стороны, довольно много проблем. Технология развивается быстро, а рефлек­сия по ее поводу формируется гораздо медленнее. Одна из главных проблем digital humanities — что они должны делать: отвечать на вопросы, которые уже были поставлены в гуманитарной науке независимо от компьютеров, или на­учиться задавать новые вопросы, которые именно наличие компьютера помо­гает поставить? Первый тип задач уже успешно решается. Допустим, мы хотим оценить репертуар стихотворных размеров какой-то эпохи, чтобы сравнить его с репертуаром другой эпохи, и хотим увеличить выборку в 10 или в 100 раз — тут-то компьютер нам и поможет. Но сама по себе задача была поставлена еще в докомпьютерную эпоху.

Со вторым типом задач сложнее. Скажем, появление корпусов  Корпус — это собрание текстов в электрон­ной форме, в котором с помощью особой поисковой системы можно осуществлять поиск слов, словоформ, словосочетаний, значений слов, грамматических, синтакси­ческих и акцентных форм. коренным образом изменило лингвистику: языковеды стали совсем по-новому подходить к отбору и подаче материала. Это легко представить хотя бы на примере дву­язычных словарей: вы больше не пользуетесь напечатанным словарем, а обра­щаетесь к интернет-словарю, основанному на пополняемом корпусе, и вместо закрытого и неизменного списка слов, значений и примеров у вас появляется открытый и динамично пополняемый список. Кое-какие задачи такого рода учится ставить молодое компьютерное стиховедение. Здесь не место вдаваться в подробности, но важно прийти к тому, чтобы компьютерный подход помогал формулировать новые теории, а не только проверять старые.

— Не кажется ли вам, что гуманитарные науки просто проиграли комму­никативную, пропагандистскую битву остальным наукам? Среди людей на улице многие смогут что-то объяснить про коллайдер, но никто — про Соссюра или Деррида.

— Я совершенно не уверен, что люди, о которых вы говорите, понимают, как устроен адронный коллайдер. Я думаю, что если у ста человек с улицы спро­сить, как работает электрическая лампочка, то половина из них не сможет ответить четко и по делу. Развитие техники приводит к тому, что она стано­вится все более и более автономной от нас: сейчас мы не чиним сами то, что еще 50 лет назад чинили сами — автомобиль, например. Это во-первых.

Во-вторых, откуда человек знает про коллайдер — не отчеты же ЦЕРН читает? Нет, конечно, он читает популярные пересказы. Значит, они есть и их много. Качественные популярные пересказы Соссюра тоже есть, но их уже мало. А ка­чественных популярных пересказов Деррида совсем немного — я могу вспом­нить только книгу Наталии Сергеевны Автономовой  Наталия Автономова. Философский язык Жака Деррида. М., 2011. (да и то, можно ли на­звать ее научно-популярной?). А почему у одного явления качественных дай­джестов больше, а у другого меньше? Видимо, потому, что на одно обществен­ный спрос больше, а на другое меньше — мы вернулись к исходному тезису.

— А если вдруг кто-то займется хорошим пиаром гуманитарной сферы, это изменит что-то, или проблема в самой гуманитарной сфере?

— Возможно, это даст плоды. В конце концов, нельзя сказать, что спрос на гу­манитарную проблематику отсутствует, он есть. Более того: он немедленно удовлетворяется разного рода непрофессиональной деятельностью. Псевдо­история и любительская лингвистика существуют и процветают, потому что людям интересно получить ответы на вопросы, откуда пошла есть Русская зем­ля, откуда взялось существительное «рука» или прилагательное «русский». Им интересно, кто написал «Гамлета» или «Тихий Дон» и о чем, собственно, говорится в том или ином стихотворении — а то вроде бы красиво, но непонят­но. Здесь качественный ликбез очень важен — и ваш собственный пример показывает, что заниматься таким ликбезом можно и нужно.

А вот с продвижением гуманитарных дисциплин на другом уровне — акаде­мическом, университетском и так далее — все гораздо сложнее. Грубо говоря, вы не сможете изменить номенклатуру дисциплин в Московском университете, какой бы сайт вы ни вели, какой бы журнал или серию книг ни издавали.

— За рубежом в каждой науке существуют свои звезды — которые ходят на телепередачи и так далее. Может ли кто-то из современных гумани­тариев стать звездой в России?

— Я думаю, что потенции есть. Как я уже сказал, если массовый интерес не удовлетворяют профессионалы, его возьмутся удовлетворять непрофес­сионалы. Они собирают аудитории, и в каком-то смысле их можно назвать звездами.

Можно ли заменить такую звезду настоящей научной звездой? Видимо, можно. От чего это зависит? Наверное, от того, как та или иная научная дисциплина умеет себя поставить, есть ли у нее внутренняя гигиена и способ отсеивать некачественное и признается ли эта ранжировка соседними дисциплинами. Если гуманитарные науки утрачивают эту внутреннюю гигиену, то у них ока­зывается очень мало возможностей экспортировать свою систему ценностей вовне. Что мы видим: у литературоведов нет внутреннего единства предметной области, нет единых стандартов оценки результатов, нет даже вразумительного разделения на школы. А если у нас внутри дисциплины нет такой системы ценностей, как же мы можем ее экспортировать?

Гравюра Леонтия Бунина из букваря Каритона Истомина. 1694 год Факсимильное издание: Каритон Истомин. Букварь. Л., 1981

— Я как раз хотел спросить про интерес массового человека и проис­хождение слова «рука». В 2013 году вы дали моим коллегам из «Лен­ты.ру» интервью про лингвистическую и культурную историю русского мата; этот текст прочли много десятков тысяч человек, а затем он был запрещен Роскомнадзором — ретроактивно запрещен, потому что закон о недопустимости мата в СМИ был принят позже. Как вы оцениваете это событие? Пришла ли к вам слава, например?

— Насчет славы — не знаю. Мне кажется, это была первая научная (ну, не науч­ная, а научно-популярная) публикация, которая была открыто, незакамуфлиро­ванно запрещена в XXI веке в России. Мне доводилось слышать очень высокие оценки этого интервью и от ученых, и от журналистов. Но никакого обще­ст­венного резонанса, как мы помним, этот запрет не вызвал, что само по себе ненормально.

С одной стороны, общественного резонанса не было отчасти потому, что все равно текст никуда не пропал: от того, что его Роскомнадзор запретил на «Лен­те», он из сети не исчез. С другой стороны, текст на «Ленте» и текст просто в интернете — это не одно и то же. Потому что научно-популярная публикация в профессиональном печатном или сетевом издании — это экспли­кация систе­мы ценностей, которую какая-то группа людей, обладающих опре­деленным культурным статусом, пытается предложить другим людям.

Статья, напечатанная в солидном журнале, имеет большее воздействие на чи­тателя, чем статья, напечатанная черт знает где. Хотя и в солидном журнале может быть напечатана полная чушь, а черт знает где может быть напечатана прекрасная работа, но тем не менее «место имеет значение». Вам же не придет в голову воздвигнуть кафедру в троллейбусе и начать там читать лекцию по ис­тории философии?

Когда мне задали аналогичный вопрос про мат на TheQuestion и я на него отве­тил, это уже не вызвало такого большого интереса, потому что TheQuestion — это место, в котором нет четкой структуры аудитории, и коммуникативное пространство вокруг сайта превращается в проходной двор. Что в результате получилось? Туда пришли любители псевдолингвистики, один удивился: о чем тут речь, это вообще связный текст? Второй разозлился: что за ерунда вообще, в «Википедии» лучше написано! И так далее.

Значит, дело не только в теме, не только в способе подачи материала и не толь­ко в содержании, а в совокупности всех этих факторов. Правильное позицио­нирование может дать результат, неправильное — не может. Итак: нужно ли вести разумную политику в области гуманитарного просвещения? Да, нужно. По­тому что, если просто писать тексты и отправлять их в информационный кос­мос, они там так и будут болтаться, как Омар Хоттабович из сказки Лагина. Сейчас текстов в сети не просто много — их запредельно много, несколько миллиардов. Эти объемы уже в миллионы раз превосходят то, что человек способен прочитать. И если у вас нет никаких ориентиров в этом информа­цион­ном пространстве, то вполне возможно, что вы никогда не встретитесь с инте­ресующим вас текстом.  

Хотите быть в курсе всего?
Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу
Курсы
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Мопса, попинька и другие звери
«Жи-ши» и другие: зачем языку правила
От нуля до интернета
Анатомия готического собора (18+)
Неловкая пауза
15 песен на идише, которые помогают проникнуться еврейской культурой
Как появляется и куда уходит мода
Рождественские рецепты
Ассирия. Жизнь и смерть древней империи
Бандитский Петербург Серебряного века
Комикод
Кино на выходные
Мир древнего египтянина
Личный XX век.
Эвелина Мерова
15 песен, которые помогают проникнуться шведской культурой
Париж эпохи мушкетеров
Омнибус и танкобон
Правила Пушкина
Африканская магия для начинающих
Проверка связей
Секс в ХХ веке: Фрейд, Лакан и другие (18+)
История Англии: Война Алой и Белой розы
Личный XX век.
Ирина Врубель-Голубкина
Рагнарёк, зомби, магия: во что верили древние скандинавы
Краткая история вещей
Исламская революция в Иране: как она изменила всё
Средневековый Китай и его жители
Личный XX век.
Николай Эстис
Архитектура и травма
Радио «Сарафан»
Загадки «Повести временных лет»
Джаз в СССР
Дело о Велимире Хлебникове
Пророк Заратустра и его религия: что надо знать
Слова культур
Новая литература в новой стране: о чем писали в раннем СССР
Краткая история феминизма
Песни русской эмиграции
Магия любви
Немцы против Гитлера
Марсель Пруст в поисках потерянного времени
Рождественские фильмы
Как жили первобытные люди
Дадаизм — это всё или ничего?
Неслабо!
Третьяковка после Третьякова
Как училась Россия
«Народная воля»: первые русские террористы
История сексуальности (18+)
Скандинавия эпохи викингов
Точки опоры
Николай Гумилев в пути
Портрет художника эпохи СССР
Мир Толкина. Часть 1
Языки архитектуры XX века
Что мы знаем об этрусках
Тьфу-тьфу-тьфу! (18+)
Английская литература XX века. Сезон 2
Джаз для начинающих
Ощупывая
северо-западного
слона (18+)
Ученый совет
Трудовые будни героев Пушкина, Лермонтова, Гоголя и Грибоедова
Взлет и падение Новгородской республики
История русской эмиграции
Как придумать город
Вашими молитвами
Остап Бендер: история главного советского плута
Мир Даниила Хармса
Найман читает «Рассказы о Анне Ахматовой»
Главные идеи Карла Маркса
Олег Григорьев читает свои стихи
История торговли в России
Зачем я это увидел?
Жак Лакан и его психоанализ
Мир средневекового человека
Репортажи с фронтов Первой мировой
Главные философские вопросы. Сезон 8: Где добро, а где зло?
Сказки о любви
Веничка Ерофеев между Москвой и Петушками (18+)
Япония при тоталитаризме
Рождественские песни
Как жили обыкновенные люди и императоры в Древнем Риме
Хотелось бы верить
Немецкая музыка от хора до хардкора
Главные философские вопросы. Сезон 7: Почему нам так много нужно?
Довлатов и Ленинград
Главные философские вопросы. Сезон 6: Зачем нам природа?
История московской архитектуры. От Василия Темного до наших дней
Личный XX век
Берлинская стена. От строительства до падения
Страшные истории
Нелли Морозова. «Мое пристрастие к Диккенсу». Аудиокнига
Польское кино: визитные карточки
Зигмунд Фрейд и искусство толкования
Деловые люди XIX века
«Эй, касатка, выйди в садик»: песни Виктора Коваля и Андрея Липского
Английская литература XX века. Сезон 1
Культурные коды экономики: почему страны живут по-разному
Главные философские вопросы. Сезон 5: Что такое страсть?
Золотая клетка. Переделкино в 1930–50-е годы
Как исполнять музыку на исторических инструментах
Как Оптина пустынь стала главным русским монастырем
Как гадают ханты, староверы, японцы и дети
Последние Романовы: от Александра I до Николая II
Отвечают сирийские мистики
Как читать любимые книги по-новому
Как жили обыкновенные люди в Древней Греции
Путешествие еды по литературе
За что мы любим кельтов?
Стругацкие: от НИИЧАВО к Зоне
Легенды и мифы советской космонавтики
Гитлер и немцы: как так вышло
Как Марк Шагал стал всемирным художником
«Безутешное счастье»: рассказы о стихотворениях Григория Дашевского
История русской еды
Лесков и его чудные герои
Песни о любви
Культура Японии в пяти предметах
5 историй о волшебных помощниках
Главные философские вопросы. Сезон 4: Что есть истина?
Что придумал Бетховен
Первопроходцы: кто открывал Сибирь и Дальний Восток
Сирийские мистики об аде, игрушках, эросе и прокрастинации
Что такое романтизм и как он изменил мир
Финляндия: визитные карточки
Как атом изменил нашу жизнь
Данте и «Божественная комедия»
Шведская литература: кого надо знать
Я бы выпил (18+)
Кто такой Троцкий?
Теории заговора: от Античности до наших дней
Зачем люди ведут дневники, а историки их читают
Помпеи до и после извержения Везувия
Народные песни русского города
Метро в истории, культуре и жизни людей
Идиш: язык и литература
Кафка и кафкианство
Кто такой Ленин?
Что мы знаем об Антихристе
Джеймс Джойс и роман «Улисс»
Стихи о любви
Главные философские вопросы. Сезон 3: Существует ли свобода?
«Молодой папа»: история, искусство и Церковь в сериале (18+)
Безымянный подкаст Филиппа Дзядко
Антропология Севера: кто и как живет там, где холодно
Как читать китайскую поэзию
Экономика пиратства
Как русские авангардисты строили музей
Милосердие на войне
Как революция изменила русскую литературу
Главные философские вопросы. Сезон 2: Кто такой Бог?
Гутенберг позвонит
Композитор Владимир Мартынов о музыке — слышимой и неслышимой
Лунные новости
Открывая Россию: Ямал
Криминология: как изучают преступность и преступников
Открывая Россию: Байкало-Амурская магистраль
Документальное кино между вымыслом и реальностью
Из чего состоит мир «Игры престолов» (18+)
Мир Владимира Набокова
Краткая история татар
Как мы чувствуем архитектуру
Письма о любви
Американская литература XX века. Сезон 2
Американская литература XX века. Сезон 1
Холокост. Истории спасения
История евреев
Главные философские вопросы. Сезон 1: Что такое любовь?
У Христа за пазухой: сироты в культуре
Антропология чувств
Первый русский авангардист
Как увидеть искусство глазами его современников
История исламской культуры
Как работает литература
Несогласный Теодор
История Византии в пяти кризисах
Открывая Россию: Иваново
Комплекс неполноценности
История Великобритании в «Аббатстве Даунтон» (18+)
Самозванцы и Cмута
Поэзия как политика. XIX век
Иностранцы о России
Особенности национальных эмоций
Русская литература XX века. Сезон 6
10 секретов «Евгения Онегина»
Зачем нужны паспорт, ФИО, подпись и фото на документы
История русской культуры. От войны до распада СССР
История русской культуры. Между революцией и войной
История завоевания Кавказа
Открывая Россию: Сахалин
История русской культуры. Серебряный век
Сталин. Вождь и страна
История русской культуры. От Николая I до Николая II
История русской культуры. Петербургский период
История русской культуры. Московская Русь
История русской культуры. Древняя Русь
Ученые не против поп-культуры
В чем смысл животных
Приключения Моне, Матисса и Пикассо в России 
Мир Эйзенштейна
Блокада Ленинграда
Что такое современный танец
Как железные дороги изменили русскую жизнь
Франция эпохи Сартра, Годара и Брижит Бардо
Лев Толстой против всех
Россия и Америка: история отношений
Как придумать свою историю
Россия глазами иностранцев
История православной культуры
Революция 1917 года
Русская литература XX века. Сезон 5
Мир Булгакова
Как читать русскую литературу
Что такое
Древняя Греция
Блеск и нищета Российской империи
Мир Анны Ахматовой
Жанна д’Арк: история мифа
Любовь при Екатерине Великой
Русская литература XX века. Сезон 4
Социология как наука о здравом смысле
Кто такие декабристы
Русское военное искусство
Византия для начинающих
Закон и порядок
в России XVIII века
Как слушать
классическую музыку
Русская литература XX века. Сезон 3
Повседневная жизнь Парижа
Русская литература XX века. Сезон 2
Как понять Японию
Рождение, любовь и смерть русских князей
Что скрывают архивы
Русский авангард
Петербург
накануне революции
«Доктор Живаго»
Бориса Пастернака
Антропология
коммуналки
Русская литература XX века. Сезон 1
Архитектура как средство коммуникации
История дендизма
Генеалогия русского патриотизма
Несоветская философия в СССР
Преступление и наказание в Средние века
Как понимать живопись XIX века
Мифы Южной Америки
Неизвестный Лермонтов
Греческий проект
Екатерины Великой
Правда и вымыслы о цыганах
Исторические подделки и подлинники
Театр английского Возрождения
Все курсы
Спецпроекты
Наука и смелость. Третий сезон
Детский подкаст о том, что пришлось пережить ученым, прежде чем их признали великими
Кандидат игрушечных наук
Детский подкаст о том, как новые материалы и необычные химические реакции помогают создавать игрушки и всё, что с ними связано
Автор среди нас
Антология современной поэзии в авторских прочтениях. Цикл фильмов Arzamas, в которых современные поэты читают свои сочинения и рассказывают о них, о себе и о времени
Господин Малибасик
Динозавры, собаки, пятое измерение и пластик: детский подкаст, в котором папа и сын разговаривают друг с другом и учеными о том, как устроен мир
Где сидит фазан?
Детский подкаст о цветах: от изготовления красок до секретов известных картин
Путеводитель по благотвори­тельной России XIX века
27 рассказов о ночлежках, богадельнях, домах призрения и других благотворительных заведениях Российской империи
Колыбельные народов России
Пчелка золотая да натертое яблоко. Пятнадцать традиционных напевов в современном исполнении, а также их истории и комментарии фольклористов
История Юрия Лотмана
Arzamas рассказывает о жизни одного из главных ученых-гуманитариев XX века, публикует его ранее не выходившую статью, а также знаменитый цикл «Беседы о русской культуре»
Волшебные ключи
Какие слова открывают каменную дверь, что сказать на пороге чужого дома на Новый год и о чем стоит помнить, когда пытаешься проникнуть в сокровищницу разбойников? Тест и шесть рассказов ученых о магических паролях
«1984». Аудиоспектакль
Старший Брат смотрит на тебя! Аудиоверсия самой знаменитой антиутопии XX века — романа Джорджа Оруэлла «1984»
История Павла Грушко, поэта и переводчика, рассказанная им самим
Павел Грушко — о голоде и Сталине, оттепели и Кубе, а также о Федерико Гарсиа Лорке, Пабло Неруде и других испаноязычных поэтах
История игр за 17 минут
Видеоликбез: от шахмат и го до покемонов и видеоигр
Истории и легенды городов России
Детский аудиокурс антрополога Александра Стрепетова
Путеводитель по венгерскому кино
От эпохи немых фильмов до наших дней
Дух английской литературы
Оцифрованный архив лекций Натальи Трауберг об английской словесности с комментариями филолога Николая Эппле
Аудиогид МЦД: 28 коротких историй от Одинцова до Лобни
Первые советские автогонки, потерянная могила Малевича, чудесное возвращение лобненских чаек и другие неожиданные истории, связанные со станциями Московских центральных диаметров
Советская кибернетика в историях и картинках
Как новая наука стала важной частью советской культуры
Игра: нарядите елку
Развесьте игрушки на двух елках разного времени и узнайте их историю
Что такое экономика? Объясняем на бургерах
Детский курс Григория Баженова
Всем гусьгусь!
Мы запустили детское
приложение с лекциями,
подкастами и сказками
Открывая Россию: Нижний Новгород
Курс лекций по истории Нижнего Новгорода и подробный путеводитель по самым интересным местам города и области
Как устроен балет
О создании балета рассказывают хореограф, сценограф, художники, солистка и другие авторы «Шахерезады» на музыку Римского-Корсакова в Пермском театре оперы и балета
Железные дороги в Великую Отечественную войну
Аудиоматериалы на основе дневников, интервью и писем очевидцев c комментариями историка
Война
и жизнь
Невоенное на Великой Отечественной войне: повесть «Турдейская Манон Леско» о любви в санитарном поезде, прочитанная Наумом Клейманом, фотохроника солдатской жизни между боями и 9 песен военных лет
Фландрия: искусство, художники и музеи
Представительство Фландрии на Arzamas: видеоэкскурсии по лучшим музеям Бельгии, разборы картин фламандских гениев и первое знакомство с именами и местами, которые заслуживают, чтобы их знали все
Еврейский музей и центр толерантности
Представительство одного из лучших российских музеев — история и культура еврейского народа в видеороликах, артефактах и рассказах
Музыка в затерянных храмах
Путешествие Arzamas в Тверскую область
Подкаст «Перемотка»
Истории, основанные на старых записях из семейных архивов: аудиодневниках, звуковых посланиях или разговорах с близкими, которые сохранились только на пленке
Arzamas на диване
Новогодний марафон: любимые ролики сотрудников Arzamas
Как устроен оркестр
Рассказываем с помощью оркестра musicAeterna и Шестой симфонии Малера
Британская музыка от хора до хардкора
Все главные жанры, понятия и имена британской музыки в разговорах, объяснениях и плейлистах
Марсель Бротарс: как понять концептуалиста по его надгробию
Что значат мидии, скорлупа и пальмы в творчестве бельгийского художника и поэта
Новая Третьяковка
Русское искусство XX века в фильмах, галереях и подкастах
Видеоистория русской культуры за 25 минут
Семь эпох в семи коротких роликах
Русская литература XX века
Шесть курсов Arzamas о главных русских писателях и поэтах XX века, а также материалы о литературе на любой вкус: хрестоматии, словари, самоучители, тесты и игры
Детская комната Arzamas
Как провести время с детьми, чтобы всем было полезно и интересно: книги, музыка, мультфильмы и игры, отобранные экспертами
Аудиоархив Анри Волохонского
Коллекция записей стихов, прозы и воспоминаний одного из самых легендарных поэтов ленинградского андеграунда 1960-х — начала 1970-х годов
История русской культуры
Суперкурс Онлайн-университета Arzamas об отечественной культуре от варягов до рок-концертов
Русский язык от «гой еси» до «лол кек»
Старославянский и сленг, оканье и мат, «ѣ» и «ё», Мефодий и Розенталь — всё, что нужно знать о русском языке и его истории, в видео и подкастах
История России. XVIII век
Игры и другие материалы для школьников с методическими комментариями для учителей
Университет Arzamas. Запад и Восток: история культур
Весь мир в 20 лекциях: от китайской поэзии до Французской революции
Что такое античность
Всё, что нужно знать о Древней Греции и Риме, в двух коротких видео и семи лекциях
Как понять Россию
История России в шпаргалках, играх и странных предметах
Каникулы на Arzamas
Новогодняя игра, любимые лекции редакции и лучшие материалы 2016 года — проводим каникулы вместе
Русское искусство XX века
От Дягилева до Павленского — всё, что должен знать каждый, разложено по полочкам в лекциях и видео
Европейский университет в Санкт-Петербурге
Один из лучших вузов страны открывает представительство на Arzamas — для всех желающих
Пушкинский
музей
Игра со старыми мастерами,
разбор импрессионистов
и состязание древностей
Стикеры Arzamas
Картинки для чатов, проверенные веками
200 лет «Арзамасу»
Как дружеское общество литераторов навсегда изменило русскую культуру и историю
XX век в курсах Arzamas
1901–1991: события, факты, цитаты
Август
Лучшие игры, шпаргалки, интервью и другие материалы из архивов Arzamas — и то, чего еще никто не видел
Идеальный телевизор
Лекции, монологи и воспоминания замечательных людей
Русская классика. Начало
Четыре легендарных московских учителя литературы рассказывают о своих любимых произведениях из школьной программы
Лекции
11 минут
1/4

Что означает модная стрижка Онегина?

Как избавиться от иллюзии, что у Пушкина и других классиков нам понятно всё

Читает Игорь Пильщиков

Как избавиться от иллюзии, что у Пушкина и других классиков нам понятно всё

12 минут
2/4

Похож ли Пушкин на Ляписа-Трубецкого?

Разгадка тайны облучка из «Евгения Онегина» и «Мертвых душ»

Читает Игорь Пильщиков

Разгадка тайны облучка из «Евгения Онегина» и «Мертвых душ»

13 минут
3/4

Над чем шутил Пушкин перед дуэлью?

Зачем переводить классическую литературу со старого на современный русский

Читает Игорь Пильщиков

Зачем переводить классическую литературу со старого на современный русский

15 минут
4/4

Почему Скалозуб — удавленник?

Нужно ли знать быт и порядки ушедших эпох, чтобы понимать классические произведения

Читает Игорь Пильщиков

Нужно ли знать быт и порядки ушедших эпох, чтобы понимать классические произведения