Писк сочинителя, придавленного тонной музыки
Выбрал Алексей Мунипов
Георгий Дорохов. «Capriccio-1»
Современные композиторы многим по-прежнему кажутся безжалостными террористами, которые мучают инструменты и уши зрителей. Это почти никогда не соответствует действительности, но радикальные композиторы, безусловно, существуют. Сочинения выпускника Московской консерватории Георгия Дорохова (1984–2013) зачастую связаны с деструкцией, яростным разрушением предметов и инструментов на сцене; они дискомфортны для слушателя и требуют от исполнителя тщательного соблюдения техники безопасности. Одно предполагает перепиливание скрипки ножовкой, название другого — «Манифест для трех пенопластов» — говорит само за себя. Поздние вещи Дорохова написаны для нетрадиционных составов, одно из наиболее известных — «Русское бедное» для экстремального вокала Так называют нестандартные и нетрадиционные для академической музыки вокальные практики — рычание, клекот, обертонное горловое пение и пр., деревянных ящиков, мусорных баков, батарей центрального отопления, сирен, колоколов и железных листов.
«Capriccio-1» в исполнении скрипача Артура Зобнина переосмысляет старинный жанр каприччио (каприса), сольной виртуозной пьесы. Нам этот жанр знаком прежде всего по знаменитым 24 каприсам для скрипки соло Никколо Паганини, но классическое определение жанра из словаря XVII века описывает его как «произведение, в котором сила воображения имеет больший вес, чем следование правилам искусства» Антуан Фюретьер. «Всеобщий словарь, содержащий все слова французского языка, как старинные, так и новые» («Dictionnaire universel, contenant tous les mots francais, tant vieux que modernes»). 1690 год.. Акцент на виртуозность появился чуть позже, но в любом случае — как мог бы выглядеть каприс, который ты берешься писать в начале XXI века? В этом шумовом сочинении легко расслышать писк сочинителя, придавленного тонной уже написанной кем-то музыки; растерянность и бесстрашие, с которыми скрипач выжимает из инструмента все новые звуки — играя смычком по подставке и корпусу, расстраивая скрипку на ходу. Легко принять его просто за радикальный фак всему академическому миру, необходимости искать свое место и как-то соотносить себя с многовековой традицией, с громадным корпусом классических сочинений. Но на самом деле в него любопытно вслушиваться — бунтуя против канона, Дорохов создает свою довольно прихотливую форму, вполне отвечающую старинному определению жанра. И конечно, в нем несложно услышать и автора — бескомпромиссного бунтаря и спорщика, который, по словам друзей и коллег, жил словно без кожи. Он умер от инсульта в 28 лет.
