Браво
Слово браво, пришедшее в русский язык из итальянского, доказывает, что заимствованию могут подвергаться далеко не только существительные, но и менее очевидные части речи, например междометия. Они, кстати, заимствуются в русский язык с завидной регулярностью — от уже давно освоенного французского фи до современного английского ауч или корейского кек.
Национальный корпус русского языка впервые фиксирует слово браво в 1774 году, а расцвет его приходится на XIX век, что неудивительно. Театр в те времена был одним из основных публичных развлечений, а слово браво первоначально употреблялось именно в театральной сфере — как возглас похвалы артистам; за пределы зрительного зала оно вышло позже.
Итальянское bravo — это прилагательное, оно также связано с одобрением, похвалой способностей: выкрик Bravo! можно примерно перевести как «Молодец!». Происхождение этого слова до конца не ясно: некоторые ученые возводят его к латинским словам pravus («согнутый», «злой») и barbarus («варвар», «иностранец»), другие — к латинскому bravium («награда победителю на состязаниях»), третьи — вообще к кельтским корням, заимствованным от галлов. Есть, кстати, и еще одно значение слова bravo — «наемный убийца» (встречается и
Кстати, итальянское bravo — это форма мужского рода единственного числа, а это значит, что такой выкрик,
Заимствований из итальянского языка в русском достаточно много; как правило, они обозначают элементы высокой итальянской культуры (фреска, серенада, примадонна), прославленной местной кухни (макароны, паста, капучино) и др. Есть, впрочем, и более неожиданные заимствования: солдат (первоначально в значении «получающий плату» — ср. название итальянской монеты сольдо), авария (изначально — «повреждение механизма»), миллион. А вот название популярного сорта игристого вина просекко хоть и выглядит итальянским, но на самом деле происходит от названия словенской деревни Prosek — которое совершенно не случайно похоже на русское слово просека.
7 писательских домов, которые еще можно успеть увидеть
Дом из «Доктора Живаго», усадьба, где Лев Толстой написал «Воскресение», и другая исчезающая архитектура