Магазин
Сырная лавка должна пахнуть сыром, шоколадный магазин — шоколадом, а галантерея — кожей. А чем пахнет супермаркет или гипермаркет — место, где тысячи товаров встречаются с тысячами людей? Там может пахнуть курицей гриль (если в супермаркете есть кулинария) или выпечкой из мини-пекарни, стиральными порошками в отделе хозтоваров, рыбой с рыбных лотков и кофе из местного кафе. Однако нормой считается отсутствие запахов или, по крайней мере, их обозримое количество. Запахи должны распределяться в пространстве магазина так, чтобы не накладываться друг на друга и не смешиваться. Такой супермаркет воспринимается как чистое и безопасное место, где продукты свежие, а продавцы, в белых фартуках (профессиональный белый цвет вот уже сто с лишним лет способствует визуализации грязи) и в гигиенических шапочках, только что помыли руки.
В книге антрополога Мэри Дуглас «Чистота и опасность», посвященной тому, как представители разных обществ классифицируют чистое и грязное, безопасное и оскверненное (и, соответственно, подлежащее очищению), автор отмечает, что не существует грязи самой по себе. Грязь — это нарушение принятого в культуре порядка вещей, то есть грязь — это вещь не на своем месте. С конца XIX века в западноевропейской культуре действует достаточно строгое требование изолировать запахи разных типов товаров, которые не смешиваются в повседневной жизни. Мы не возражаем против комбинации «помидоры плюс зелень», но сочетание помидоров со стиральным порошком вызовет у нас недоумение. Принцип разделения товаров, связанный с гигиеническими соображениями и обусловленный бактериологическим знанием, сделал неприемлемыми для адептов гигиены мелочные лавки, где торговали всем сразу и как попало. Границы приемлемого и противного могли пролегать не только между социальными классами, но и между поколениями: для родителей визит в мелочную лавку был делом обыденным, тогда как дети уже морщили нос. В качестве примера можно привести эпизод из воспоминаний Александра Чехова, брата писателя, об отцовском магазине в Таганроге:
«Рядом с дорогим прованским маслом и дорогими же духами „Эсс-Букет“ продавались маслины, винные ягоды, мраморная бумага для оклейки книг, керосин, макароны, слабительный александрийский лист, рис, аравийский кофе и сальные свечи… Конфекты, пряники и мармелад помещались по соседству с ваксою, сардинами, сандалом, селедками и жестянками для керосина или конопляного масла. Мука, мыло, гречневая крупа, табак-махорка, нашатырь, проволочные мышеловки, камфара, лавровый лист, сигары „Лео Виссора в Риге“, веники, серные спички, изюм и даже стрихнин (кучелаба) уживались в самом мирном соседстве. Казанское мыло, душистый кардамон, гвоздика и крымская крупная соль лежали в одном углу с лимонами, копченой рыбой и ременными поясами. <…> В лавке, несмотря на постоянно открытые двери на улицу, стоял смешанный запах с преобладающим букетом деревянного масла, казанского мыла, керосина и селедок, а иногда и сивухи. И в этой атмосфере хранился чай — продукт, как известно, очень чуткий и восприимчивый к посторонним запахам. Были ли покупатели Павла Егоровича людьми нетребовательными и не особенно разборчивыми, или же чай, лежа целыми месяцами рядом с табаком и мылом, удачно сохранял свой аромат — сказать трудно. Но покупатели не жаловались».
7 писательских домов, которые еще можно успеть увидеть
Дом из «Доктора Живаго», усадьба, где Лев Толстой написал «Воскресение», и другая исчезающая архитектура