8 апреля 2024История, Искусство

Все смуты похожи одна на другую: история постановок «Бориса Годунова»

Первая историческая реконструкция в Мариинке — спустя 40 лет после того, как Пушкин закончил текст трагедии, спектакли 1937 года — к столетию со дня смерти поэта, постановки Эфроса, Любимова, Олега Ефремова и, наконец, «Годуновы» последних 20 лет. Рассказываем, как разные режиссеры читают Пушкина

Автор Алена Солнцева

Свою «Комедию о царе Борисе и о Гришке Отрепьеве» Пушкин закончил осенью 1825 года, и она ему очень понравилась. В письме к Вяземскому он признался: «Трагедия моя кончена; я перечел ее вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай да Пушкин, ай да сукин сын!» Однако восторгам автора было суждено надолго остаться интимным переживанием. Император Николай Первый, назначивший себя личным цензором поэта, рекомендовал переделать комедию в историческую повесть или «роман наподобие Вальтера Скотта», а публиковать запретил. Только через пять лет Пушкину удалось напечатать «Годунова», и то с купюрами, однако ставить драму в театре было запрещено до 1866 года. Да и тогда из 23 сцен семь будут изъяты — а народным театрам  Народные театры в царской России появи­лись после отмены крепостного права: их открывали в столицах, в усадьбах, при фаб­риках. В труппу приглашали профессио­нальных артистов, но могли участвовать и любители. Репертуар старались прино­равливать к вкусам простого народа, но главной целью было просвещение и отвлечение от пьянства рабочих и крестьян. ставить «Годунова» останется запрещено до февраля 1917 года.

1 Спектакль Александра Яблочкина в Мариинском театре (1870)

Первая постановка «Бориса Годунова» случилась спустя четыре года после снятия цензурного запрета, продержавшегося 34 года. Тогда в тренде был поиск бытовой исторической правды, и к постановке пьесы Пушкина подошли как к иллюстрации из русской истории. Дирекция не поскупилась на изготовление декораций. Для костюмов были специально заказаны ткани по старинным рисункам, бутафорию тщательно копировали с оригинальных чаш, светиль­ников, мебели. В результате этнографическая дотошность сценографии затмила и сюжет, и смысл пушкинского текста.

Знаменитый критик и искусствовед Стасов, который вместе с профессором Костомаровым консультировал театр, назвал оформление роскошным, тщательным, по научной точности превосходящим все предыдущие постановки русских исторических пьес. Стасов утверждал, что привле­кательность обстановки «заставляет до некоторой степени забывать малую сценичность самой драмы Пушкина»  Цит. по: А. А. Гозенпуд. О сценичности и театральной судьбе «Бориса Годунова» // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1967.. Впрочем, рецензент «Петербургского листка» с этим не согласился, язвительно отметив главную проблему постановки:

«17 сентября на Мариинской сцене Дирекциею Императорских театров показывались декорации и костюмы, относящиеся ко времени цар­ствования Бориса Годунова. Костюмы эти были надеты на раз­личных артистов, и им же отданы были для прочтения в этих костюмах и при этих декорациях шестнадцать сцен из хроники А. С. Пушкина „Борис Годунов“»  Там же..

Впрочем, мнение о несценичности и отсутствии драматического действия в «Годунове» тогда было общим местом, все — от императора Николая Первого до критика Белинского — считали пьесу Пушкина не подходящей для театра. Спектакль подтвердил эту репутацию. Обычная публика к постановке интереса не проявила, актерскими удачами спектакль похвастаться не мог, и его вскоре сняли с репертуара. Через пару лет в том же Мариинском театре появилась опера Мусоргского, для которой и пригодились богатые декорации и костюмы. С тех пор завелась в русском театре традиция постановки опер в так назы­ваемом пышном «боярском» стиле — с расписными теремами, густыми бородами и аршинными шапками. 

2 Спектакль Константина Хохлова в Малом театре (1937)

К 100-летию гибели Пушкина, отмечаемому широко, на государственном уровне, сразу три московских театра готовили спектакли по «Годунову», но до зрителей дошла только постановка Малого театра — самая традиционная. Трактовка режиссера-постановщика Константина Хохлова и артиста Михаила Ленина, игравшего Годунова, совпала с новым предисловием к юбилейному изданию собрания сочинений Пушкина: они рассматривали пьесу как трагедию государственного деятеля, который, несмотря на высокие личные качества, не сумел дать отпор иностранным интервентам, потому что не опирался должным образом на народные массы. Самозванца играл Николай Анненков, сделавший своего героя обычным легкомысленным авантюристом. Несмотря на все недостатки постановки, отмеченные критиками (тяжеловесность, бытовизм, отсутствие образного решения народных сцен), специалисты оценили спектакль как лучший в юбилейной пушкиниане.

Второй спектакль готовил Всеволод Мейерхольд: около двух лет он занимался репети­циями «Годунова» в театре своего имени и готовил новаторский подход к пьесе, рассматривая ее не как историческую, но как поэтическую драму. Спектакль тем не менее закончен не был, но работа над ним оставила интереснейший разбор пушкинского текста, а также заказанную к спектаклю музыку Сергея Прокофьева. Партитура с заметками Мейерхольда считалась утраченной при аресте режиссера, но в 80-е годы ее нашел в РГАЛИ профессор Принстонского университета Саймон Моррисон.

Наконец, во МХАТе репетиции пьесы начались в 1936 году и продолжались весь 1937-й, но в итоге руководство театра решило, что спектакль не получился. Годунова должен был сыграть Василий Качалов.

3 Спектакль Анатолия Эфроса в Центральном детском театре (1957)

Анатолий Эфрос обратился к «Годунову» под впечатлением от «Гамлета», привезенного в Москву труппой Питера Брука. Его поразила простота и легкость, которую великий британский режиссер придал шекспировской трагедии. Главной задачей режиссера стало преодоление традиционной оперной архаики, «сундучности» оперных постановок. Эфрос убрал уже привычные помпезные декорации, хотя костюмы оставил псевдоисторические. Но, несмотря на камзол, Самозванец, которого молодой тогда Олег Ефремов сыграл со свойственной ему обыденной простотой, казался абсолютно узнаваемым парнем с улицы, стремящимся выбиться в люди.

Эфрос придал действию стремительное развитие приемом, о котором вспоминала через 20 лет критик Инна Соловьева: «В недооцененном в своем новаторстве спектакле молодого Анатолия Эфроса — звук предстоящей картины наплывал, накрывал звук того, что еще делается перед нами»  И. Соловьева. Vanity fair // Театр. № 3. 2000.. Звуковым монтажом режиссер пытался преодолеть законы реального пространства, сковывающего стремительный ход мысли поэта.

Спектакль оказался успешным, он прошел 146 раз, но Эфрос, которому ради современности и легкости пришлось пожертвовать масштабностью и сложностью замысла Пушкина, остался не удовлетворен результатом.

И в 1970 году он снова возвращается к «Годунову» в телевизионной постановке, запись которой сохранилась. В центре внимания — царь Борис в исполнении Николая Волкова и Шуйский, которого сыграл Леонид Броневой. Центральной темой спектакля стало предчувствие Смуты и грядущей катастрофы, которую царь не в силах предотвратить.

4 Спектакль Юрия Любимова в Театре на Таганке (1982)

Этот легендарный спектакль так и не получил разрешения властей и был закрыт. Но Юрий Любимов устроил несколько генеральных прогонов в декабре 1982-го и январе 1983-го, на которых множеству театральных людей, поклон­никам театра и студентам удалось посмотреть спектакль и запомнить его. Годунова играл Николай Губенко, а Самозванца — Валерий Золотухин. Сцена была абсолютно пуста, никаких декораций, артисты одеты кто во что горазд — никаких исторических соответствий, ведь спектакль рассказывал о сегод­няшнем дне и о вечной природе власти. Уверенный в себе, крепко стоящий на ногах, молодой и сильный царь Борис управляется с царским посохом как с копьем. С дальнего конца сцены он бросал его в сторону зала, посох летел и вонзался острым концом в самый край сцены. Зрители со страхом наблю­дали, как он дрожит, не утратив энергии броска. Борис не собирается отдавать свою с трудом завоеванную власть, но происходит нечто для него непонятное: фигляр, шут, хлипкий и вертлявый Самозванец одолевает расчет и волю с непостижимой, буквально дьявольской легкостью. 

Народ, о котором столь заботились режиссеры предшествующих спектаклей, в этой постановке был явлен с простотой, вызывавшей оторопь. К участию в спектакле Любимов привлек ансамбль народной музыки Дмитрия Покров­ского. И благодаря этому ансамблю, можно сказать, к Любимову пришло решение спектакля, сквозной его образ. Хористы, вопящие непривычно дикие народные плачи и другие аутентичные распевы, окружали персонажей, обволакивали их своим присутствием, создавая образ спектакля как народной игры. А знаменитая финальная сцена с народом, который безмолвствует, была опрокинута в зал: это мы, зрители, были тем народом, что безмолвствовал, мы молчали как рыбы, когда боярин сообщал нам про трупы царских детей, и призывал кричать: «Да здравствует новый царь Дмитрий Иванович». 

Если вспомнить, что в ноябре 1982 года умер Брежнев, правивший страной два десятка лет, и его заменил новый генсек Юрий Андропов, станет понятно, что контекст у спектакля был невероятно острый. Естественно, комиссия Главного управления культуры исполкома Моссовета была возмущена «тенденциозным осовремениванием русской классики, основанном на проведении параллели в общественном сознании народной массы периода „смутного времени“ и людей нашей эпохи»  О том, как в 1982 году спектакль «Борис Годунов» был закрыт. Письма начальника главного управления культуры Мосгор­исполкома В. И. Шадрина Ю. П. Любимову и Н Л. Дупаку, секретарю МГК КПСС В. В. Гришину. Письмо председателя Комитета государственной безопасности В. М. Чебрикова в ЦК КПСС. Письмо Ю. П. Любимова Ю. В. Андропову..

5 Спектакль Олега Ефремова во МХАТе (1994)

Этот спектакль не стал событием, но вошел в историю театра ролью Олега Ефремова, сыгравшего в нем Бориса Годунова. 

Передача власти и смутное время в середине 90-х еще символизировались двумя актуальными фигурами — Горбачевым и Ельциным. Ефремов был «горбачевцем», поэтому в его спектакле Годунов не совершал убийства, не был виновен в смерти маленького царевича, но ему не дано убедить в этом людей, он ничего не смог поделать с общественным мнением — народ не любил его власть упрямо, несправедливо и незаслуженно. Монологи царя Бориса о пользе реформ, о благе разумного правления агрессивно-послушное меньшинство встречало с упорным и нерациональным сопротивлением. В роли Самозван­ца — Михаил Ефремов, сын режиссера. Противник Годунова был ничем не замечателен, кроме того, что молод, энергичен и любим толпою. Михаил Ефремов играл без грима, был прост, естественен и оказывался победителем в силу естественного хода вещей, просто потому, что новое неизменно приходит на смену старому.

Поэзия Пушкина в этом спектакле была принесена в жертву психологизму, и стихи произносили как прозу. Режиссерского решения критиками замечено не было, спектакль сочли неудачным. 

6Спектакль Деклана Доннеллана на Международном театральном фестивале им. А. П. Чехова (2000)

Любимец европейской публики и частый гость в Москве Доклан Доннеллан поставил драму Пушкина как хроники Шекспира, возвращая пьесе дух первоисточника. По замыслу режиссера, спектакль должен был рассказывать «о России во время политических волнений, о России в центре огромных перемен, о России, занятой поисками своего нового образа». 

Но критики увидели скорее историю придворной интриги, в которой на смену «манипулятору-аппаратчику, подлецу и детоубийце, приходит иная сила, не знающая вовсе никаких ограничений, не считающая нужным даже скрывать свои преступления, — попсовая, жалкая и ужасная»  К. Зорина. Борис Годунов» Доннеллана: народа нет, безмолвствовать некому // Русский журнал. 24 июня 2000 года.. Или короче: «Один циник против другого»  М. Давыдова. С легкостью необыкновенной // Время новостей. 26 июня 2000 года..

Спектакль играли на большой сцене МХАТа имени Горького, где разместился широкий помост, с двух сторон которого лицом друг к другу сидели зрители. Таким образом, действие разворачивалось среди публики, на открытом со всех сторон пространстве-площади, сцене на сцене, где люди — актеры, а мир — театр. Доннеллан использовал прием параллельного действия, выводя на подиум обоих лидеров, сталкивая их стратегии. Декораций нет, только пространство, костюмы (то военный камуфляж, то фрак, то пиджак) и детали — от телевизора до банки пепси — не современность, но вневременность.

Бориса Годунова играл Александр Феклистов, а Самозванца — Евгений Миронов. В полном согласии с пушкинскими ремарками Самозванец был неказист и сухорук, и за его уродливой фигурой ясно читался Ричард Третий, одержимый и расчетливый. И если Годунов в этом спектакле давно устал от необходимости вечно притворствовать, казаться не тем, что он есть, то переимчивый Самозванец пользуется своей властью над толпой свободно и виртуозно, еще наслаждаясь публичностью и становясь перед камерами красавцем во фраке с ослепительно белой манишкой, а на польском балу неожиданно пускаясь в отчаянный русский пляс. В финале оба царя — и прошлый, и новый — лежали рядом: подле уснувшего Дмитрия — тело умершего Годунова.

Спектакль при всей кажущейся простоте вызвал разные оценки и — что показательнее — разноречивые трактовки критиков. В Москве он шел недолго, однако основательно поездил по миру — от Авиньона до Нью-Йорка, — что, впрочем, было заложено в проекте: он и задумывался как гастрольный хит. 

7 Спектакль Константина Богомолова в «Ленкоме» (2014)

Это был странный и необычный спектакль. Не трактовкой — тут все как раз было в русле традиции, хотя и обострено до фарса. Персонажи в современных костюмах, на сцене почти никаких декораций, только десяток экранов, на которых сразу после начала спектакля появляются надписи: «Народ собрался на площади. Народ ждет, что ему скажут, что будет дальше. Народ — быдло».

Щуря неожиданно сузившиеся глаза, Александр Збруев — Борис холодно и презрительно правит страной, будто это большая госкорпорация. Игорь Миркурбанов играл не Самозванца даже, а Гришку Отрепьева, убийцу и беспредельщика. Убегая из монастыря, Отрепьев не задумываясь убил Пимена, вонзая ему в ухо летописное перо, но и Пимен был не тихим старцем, а уголовником, выкалывающим свои письмена на коже то ли монахов, то ли заключенных. Стрельба и убийства сопровождают борьбу претендентов на всех этапах: «…что Бориска, что Гришка — оба без раздумий готовы пустить в ход хоть воровскую заточку, хоть черный пистолет. Прихлопнут Ксению Годунову, пришлепнут Пимена, а один из „кровавых мальчиков“ падет смертью храбрых непосредственно в зрительном зале»  Г. Ситковский. Мутное время. // Новые известия. 15 сентября 2014 года.. Зрителей тоже не щадили: между резкими и далеко не по-пушкински жесткими сценами и прямыми аллюзиями (когда на сцене речь идет о Курбском, на экранах на мгновение появляется лицо Березовского, а при упоминании Грозного — Сталина) публику остужали внезапной тишиной и долгими паузами. 

Но самой большой проблемой стала не скука и не самоповторы вкупе с ожидаемыми приемами, но полное неразличение добра и зла, сравнявшихся в абсолютном равнодушии постановщика к моральным оценкам, к симпатиям или сочувствию хоть к кому-нибудь. Все одинаково бессмысленно, как русский бунт, и столь же беспощадно. 

8«Борис Годунов». Петр Шерешевский в Театре Наций (2023)

Сон смертный, он снится Годунову (Игорь Гордин), тело которого лежит на офисном столе в школьном спортзале перед началом спектакля. Когда действие начинается, Годунов встает и уходит в глубину сцены. Зрители видят, что пиджак сзади разрезан и грубо зашит нитками патологоанатома.

Пушкинский текст в этом спектакле оставлен без изменений, лишь иногда к нему добавляются краткие реплики персонажей на современном сленге.

В спектакле эти слова относятся к выборам, проходящим в школе, среди бояр-чиновников, дворян-охранников, учителей физры и веселого послушного народа, состоящего из первоклашек. Команда Годунова предсказуемо выиг­рывает в фальшивых спортивных состязаниях. Жанр спектакля, стремительно, за два часа, рассказывающего «Комедию о настоящей беде Московскому государству», скорее фарс, чем трагедия. Окровавленные наследники не мерещатся, а реально присутствуют среди живых. Юродивого, проговорившего свой лозунг про царя Ирода, понятливые приближенные тихо душат в душевой (куда зрителям открывают доступ экраны, которые здесь играют роль камер слежения).

Время Самозванца меняет деловой стиль чиновников на спортивные костюмы и кроссовки. А сам он, достигнув высшей власти, облачается в огромную медвежью шубу. И если у Годунова еще было желание исповедоваться будущим поколениям (в лице мальчика, припертого им в раздевалке, где тот ищет сменку), то выдающий себя за Дмитрия Гришка Отрепьев (Данил Стеклов) ни о чем не задумывается, вербуя себе сторонников из отребья, действуя стихийно и бесстыдно. Но ни многослойный и почти трагический Годунов, ни бессовестный пацан Дмитрий — не главные в этой макабрической истории. На первый план неожиданно выходят царе­дворцы, верные слуги царя: Афанасий Пушкин (Виталий Коваленко), Василий Шуйский (Сергей Беляев) и Федор Басманов (Александр Кудренко). Это они, умело предугадывая желания начальника, ведут действие в нужных направлениях. Но так же легко и умело из собственной выгоды и без всяких угрызений совести они сдадут любого властителя при малейшей возможности.