25 ноября 2021История, Антропология

Зубы, крысы и свобода: что снилось советским заключенным (18+)

Крысы и еда, родственники и следователи, пытки и свобода: Arzamas публикует отрывки из воспоминаний людей, репрессированных в 1930–50-е годы

Составили Ольга Рубцова, Полина Апель, Илья Генов, Евгений Шапка, Абрам Ребров, Алексей Зверев, Александр Борзенко, Дмитрий Голубовский

Материал подготовлен редакцией и волонтерами Arzamas в рамках медиахакатона, проведенного обществом «Мемориал» (признано иностранным агентом)  По российским законам мы обязаны указы­вать эту информацию при каждом упомина­нии общества. Так что не удив­ляйтесь: дальше таких пояснений будет много.. Все воспоминания, а также изображения взяты из архивов и библиотеки общества, а также из Фонда Иофе и библиотеки Сахаровского центра (признан иностранным агентом). Отрывки незначительно сокращены, в орфографию и пунктуацию внесены небольшие правки.

Алла Андреева: сны про Кремль

Алла Александровна Андреева (р. 1915), художница, жена писателя Даниила Андреева. Супруги были арестованы в апреле 1947 года по обвинению в антисоветской агитации и организации покушения на Сталина. Она вышла на свободу в 1956 году, он — в 1957-м.

Я несколько раз видела один и тот же сон: мы стоим пятерками, как на поверке, пятерками идем через Кремль. Впереди не видно начала этой шеренги из пятерок, а когда я оглядываюсь, не вижу конца. Колонна заключенных идет через Кремль. Этот сон повторялся и повторялся. А было это, когда в Кремле решался вопрос о лагерях. Это был серьезный вопрос, причем в масштабе всего Союза. Лагерей было огромное множество. Я сама видела карту Союза с отмеченными на ней лагерями. Конечно, чудовищное количество людей было уничтожено самыми простыми способами. На Даль­нем Востоке были корабли, в которых открывался трюм. Корабль выплывал в море, трюм открывали, и люди тонули. Было огромное число расстрелов и неисчислимое количество смертей. Но оставалось еще множество людей, все еще живых. И что с ними делать? Куда от них деваться?

Юрий Соколов: вещий сон про телеграму

Юрий Николаевич Соколов (р. 1905), строитель. Арестован в январе 1938 года. Осужден на 8 лет исправительно-трудовых лагерей. Отбывал срок на Колыме. Освобожден в мае 1946 года. Сон датируется началом 1940 года, перед переводом Юрия Соколова с подлагпункта «Речка Утиная» в «Колымпроект».

Начало пригревать солнышко. Приближалась весна. Мне приснился ночью сон: пришел мальчик заключенный, обслуживающий УРЧ (учетно-распредели­тельную часть лагеря) и являющийся рассыльным, и сказал, что «пришла обо мне телеграмма». Я сразу проснулся и рассказал ребятам о моем сне. Никто, конечно, не придал этому никакого значения, т. к. в условиях лагеря многие, чтобы развлечь и рассеять товарищей, выдумывали сны, похожие на сказки, и заключенные любили слушать эти сны, отвлекаясь от действительности.

В обед пришел в маркбюро Громило, начальник участка, и спросил меня, когда я еду в Магадан. Принимая это за шутку, я, не сморгнув глазом, сказал: «Завтра». Когда же он сообщил, что в УРЧ пришла телеграмма об отправке меня в Магадан, я растерялся и обрадовался.

Тут же меня вызвали в УРЧ и дали указание быть готовым «с вещами» к завтрашнему дню. Начальник лагеря подал мне руку и пожелал удачи, т. к. он думал, что меня вызывают на освобождение по пересмотру дела. Приехал начальник маркбюро, и тоже меня поздравил, и предложил после освобо­ждения приехать на прииск для работы маркшейдером, оклад 2000 рублей.

Была весенняя погода, светило солнце, снег ослепительно блестел. Ручьев еще не было, но все предсказывало весну. Я ехал на попутной машине с конвоиром в Оротукан, районный центр. Начался новый этап кошмара.

Евстолия Слепнева: сон про мужа в черном костюме

Евстолия Алексеевна Слепнева (р. 1914), арестована в 1938 году, вскоре после мужа — Николая Александровича Зенченко, главного геолога Соликамской экспедиции, который был расстрелян 18 февраля 1938 года. Евстолия Слепнева приговорена к 3 годам исправительно-трудовых лагерей без права переписки. Освобождена в 1941-м. Сон приснился в ночь на 8 февраля 1939 года.

В нашем пункте были женщины из разных городов и национальных республик. Все были в возрасте 30–40 лет и много пожилых за 60 лет. Мушкетовой было 80 лет, она была жена профессора, который писал учебники по геологии. Совсем молодых было двое: мне — 24 года, Вере Прищеповой — 25 лет. Все женщины меня любили и часто называли дочкой. После обеда нам давали полтора часа отдыха. Мы ложились на нары, а за столом сидела Фрида Шлемова — мастер художественного слова, нам рассказывала роман Ромена Роллана, как будто читала, а мы слушали с интересом. Как-то мы решили сделать в бараке генеральную уборку и дезинфекцию против клопов. Нас разместили на ночь в соседнем бараке. Я попала на верхние нары рядом с Катей Баезитовой. Перед сном мы долго рассказывали всякие истории детства и уснули, и вот почти под утро мне приснился сон: я вижу пустую комнату в виде камеры, на середине стоит железная койка без постели. Вдруг откры­вается дверь и входит Николай (муж) в черном костюме и белой рубашке с галстуком. Вошел медленно, выражение лица безжизненное. Тихо дошел до койки, лег на нее, сложил руки на животе, закрыл глаза и застыл в этой позе, а я проснулась в ужасном страхе, даже сердце у меня часто стучало. Катя тоже проснулась и рядом на нарах женщины. «Что с тобой, Толя?» — спросила Катя. «Ах, мне приснился страшный сон». И я рассказала. Все молчали, только Мушкетова тихо сказала: «Толя, тебе приснился вещий сон».

Александр Якшенков: сон про крыс, разрывающих живот

Александр Михайлович Якшенков (р. 1918), офицер, отозванный с фронта в Москву в сентябре 1943 года для окончания инженерного факультета в военной академии. Арестован в 1944-м по доносу о высказываниях в адрес властей. Приговор — 10 лет. Освобожден в 1953 году. 

В лагере развелось великое множество грызунов — мышей и крыс. Особенно на пищеблоках и продуктовых складах (каптерках). Возможно, что они были и разносчиками желтухи, которой часто болели заключенные. Однажды я дежурил ночью в амбулатории, прилег на топчан в одежде и задремал. А на мне была «москвичка», т. е. перешитый бушлат с двумя боковыми карманами. И вот мне приснился сон, будто на меня напали крысы, разорвали мне живот и растаскивают кишечник. Я проснулся, вскочил и сунул руки в карманы, а оттуда стали выскакивать мыши и бегать по кабинету. Я так был потрясен этим сном и виденьем, что потом долгое время не мог ночью спать: мне все время чудилось, что по мне бегают крысы. Я старался часа два-три спать днем, причем просил дневального Семена Васильевича, чтобы он гонял с меня крыс и мышей.

И я объявил мышам и крысам войну. …Я брал на пекарне буханку горячего хлеба, делал из него шарики и посыпал их порошком крысида. Я брал еще санитаров, и мы ходили по лагерю и разбрасывали эти шарики во все крысиные норы и дыры, где они могли скрываться. Так продолжалось недели две, пока повара не стали меня ругать — в столовой из подполья несло смрадным запахом. Пришлось лезть в подполье и хоронить всю эту нечисть в землю. Зато крыс и мышей в лагере не стало. Те, что остались живыми, ушли на вольный поселок. Оттуда на меня тоже посыпались нарекания и просьбы провести такую же работу у них. «Пусть ваша вольная санинспекция этим занимается! — ответил я. — Выход на вольный поселок для меня закрыт».

Николай Анциферов: сон о высшей мере

Николай Павлович Анциферов (р. 1889), историк, краевед, общественный деятель. В 1929 году сослан на Соловки, в 1930-м привлечен к «Академическому делу», отправлен в Белбалтлаг. Освобожден в 1934 году.

…Я в знаменитых «Крес­тах» — в тюрьме, корпуса которой построены крестообразно. Меня поместили в одиночной камере, в которой сидели старичок из Бо­танического института и молодой инженер с искусственным гла­зом, коммунист. Я понял, что следствие надо мной закончено и я должен ждать приговора.

<…> На прогулках я видел историка С. И. Тхоржевского, автора книги о Степане Разине. Он мне сообщил, что в скором времени можно ожидать приговора. Он был спокоен за себя, настолько предъявленное ему обвинение было ничтожно. Его бодрый вид, уверенный тон внушили мне надежду, что не все уж столь грозно, как рисовал Стромин.

Очевидно, под влиянием сообщения о близком приговоре мне приснился сон, что Платонов и Тарле  Историки Сергей Платонов и Евгений Тарле были арестованы в январе 1930 года по «Академическому делу». Платонов скончался в ссылке в Самаре в 1933 году, Тарле также был сослан — в Алма-Ату. В 1937 году с него была снята судимость, и, несмотря на критику его работ о Наполеоне в центральных газетах, больше репрессиям он не подвергался. приговорены к высшей мере. Сон был столь ярок, что я проснулся с недобрым чувством.

Что-то произошло! Когда меня вели на прогулку, я повстречал того же Тхоржевского. Он имел очень расстроенный вид и, проходя, шепнул мне скороговоркой, как по радио говорят о футбольном матче: «Получил десять лет с конфискацией имущества». — «А остальные?» — «Смертники, вопрос за Москвой».

Анархус Эйзенбергер: сон о фантастических зверях со злыми мордами

Андрей (Анархус) Иосифович Эйзенбергер (р. 1924), «русский немец», был арестован в 1942 году как «сын врага народа» и отправлен на принудительные работы на лесозаготовках в Молотовской (Пермской) области. Его отец был заведующим отделом переводов в исполкоме Коминтерна (арестован в 1937 году, погиб в феврале 1938-го в лагере на Колыме). В 1942–1945 годах Анархус Эйзенбергер (поменявший в 1943 году имя на Андрей и национальность — на русского) работал на лесозаготовках, затем до 1954-го был на поселении в городе Губахе Молотовской области. Сон датируется концом 1942 года, приснился во время этапа.

До конечного пункта добрались уже ночью. Это был таежный распадок, в котором расположилось подсобное хозяйство Гремячинской углеразведки. Два огромных барака, человек на 50 вместимостью каждый, дом заведующего с сараями и два больших скотных двора для овец, коров и лошадей. Заведую­щий Хабибула Зиганшин тепло встретил нас и заботливо принял. А от этих человеческих качеств мы уже стали отвыкать… <…> За это время мы успели почувствовать себя и фашистами, и детьми расстрелянных врагов народа, и немецкими шпионами-диверсантами. А тут вдруг нормальный человеческий голос, теплый, натопленный барак и горячая пища. Жена Зиганшина Фаина нам подала горячую мучную баланду с картофелем и лапшой, а потом чай, заваренный на лесной смородине. Мы даже забыли о своих обморожениях, хотя ноги и руки горели после растирки их жиром, который нам дал Хабибула и научил, как им пользоваться. Мне кажется, что все уснули на предложенных топчанах мгновенно. На них лежали матрасы, набитые сеном, и такие же подушки, одеял не было, о простынях и говорить нечего. Но сон был тревож­ный. Мне снились какие-то фантастические звери, нападавшие на меня со злыми мордами и пытавшиеся укусить, и я с ними дрался. Утром этот добрый малограмотный татарин снова нас накормил сытным завтраком. Хотя ему и сказали, что мы фашисты, но он видел в нас только молодых ребят, попавших в беду. Хабибула дал в дорогу бараньего жира и еще заставил натереть пальцы рук и ног перед отходом. Нескольким ребятам он дал старые шапки-ушанки, тем, у кого сильнее прихватило уши. Мы не только телом, но и душой оттаяли от такого теплого, человеческого приема, и уходить не хотелось. Но что мы могли?! Похоже, мороз спал. Вторая половина пути была немного короче, что нас подбадривало и придавало сил. Теперь мы уже стали посматривать на окружающую нас природу. Брала свое наша молодость.

Инна Шихеева-Гайстер: сон про зубы с кровью

Инна Ароновна Шихеева-Гайстер (р. 1925), «дочь врагов народа», родители были арестованы в 1937 году. Сама арестована в 1949 году, накануне защиты диплома, и приговорена к 5 годам ссылки в Казахстане как «социально опасный элемент». Освобождена по амнистии в апреле 1953 года.

В этой камере приснился мне страшный сон. Опять с зубами. Значит, стою я на допросе в комнате следователя. Комната маленькая. Как сейчас помню, он сидит за столом, а я стою у стены. И я стала выплевывать ему зубы с кровью. Вот так, плевать в него. Зубы с кровью. Плюю, а у меня все новые и новые зубы… Я от страха проснулась. Когда я утром это женщинам рассказала, они — коммунистки-атеистки — сказали: «Ей плохо!»  

Юрий Чирков: сон про виноград

Юрий Иванович Чирков (р. 1919), метеоролог. Арестован в 1935 году, по обвинению в попытке взрыва мостов и подготовке покушения на Иосифа Сталина приговорен к 3 годам исправительно-трудовых лагерей, затем арест был продлен на 5 лет. Отбывал наказание на Соловках. Приведенный сон датируется 1937 годом, когда Юрий Чирков объявил голодовку.

Кончился третий день голодовки. Настроение по-прежнему было хорошим. Выпив воды, я устроился на ночь и крепко уснул. Сны, к сожалению, были в основном гастрономическими. То я был дома и мама ставила на стол судак по-польски, то ел много жареной картошки с помидорами, а то я лежу, а на груди у меня большая гроздь черного винограда. Крайняя ягода совсем близко, касается лица, я хочу оторвать эту ягоду, но руки у меня недвижимы, я тянусь к ней губами, напрягаюсь и просыпаюсь. На груди сидит огромная крыса, почти касаясь лица усами. Я вскрикнул и вскочил во весь рост на топчане. Крыса метнулась в угол и исчезла в дыре.

Меня всего трясло от омерзения, потом началась рвота. Желудок был пуст, меня рвало желчью. Я понял, что меня нарочно посадили в эту холодную, крысиную камеру, чтобы сорвать голодовку. Была глубокая ночь. Тишина в изоляторе, в порту, в управлении. Ярко светит лампочка в нише над дверью. Крысы, значит, не боятся света, они будут во время моего сна залезать на топчан, может быть, под одеяло, будут кусать меня за лицо. Я не смогу спать, а без сна долго не продержусь.

Морис Гершман: сон про хлеб

Морис Давидович Гершман (р. 1926), уроженец Нью-Йорка, после развода родителей переехал с отцом в Москву, где тот был арестован в 1938 году. Первый раз Мориса Гершмана арестовали в 1941-м — после пожара от электрона­грева­теля в квартире, который расценили как подачу сигнала немецким войскам. Затем была череда освобождений, арестов и лагерей. Приведенный сон датируется 1950 годом, во время пересылки в Воркуте.

Я крепко заснул и приснился мне гнусный сон: опять пришли меня аресто­вывать, а я смертельно хочу есть и, схватив со стола кусок хлеба, прячу его за пазуху. Гэбисты кинулись ко мне и пытаются вытащить этот хлеб, чем-то уколов меня в живот, да так больно, что я еще во сне с перепуга заорал и продолжал орать, уже проснувшись: оказывается, крысы прогрызли мой бушлат, сожрали мой хлеб и заодно покусали живот. Бушлат стал дырявым, из ран шла кровь, выйти из барака невозможно — окна в решетках, двери на замке до утра. 

Александра Любарская: сон про вошь

Александра Иосифовна Любарская (р. 1908), редактор, переводчик, фолькло­рист. Работала в ленинградской редакции «Детгиза» Самуила Маршака, арестована в 1937 году по обвинению в создании «троцкистской шпионской группы, связанной с японской разведкой». После ходатайств Самуила Маршака и Корнея Чуковского освобождена в 1939 году.

…Через несколько дней меня опять перевели в «Кресты».

Потянулись томительные дни, недели, месяцы ожидания и неизвестности. Следствие закончено. «Дело» передано в суд. Что ждет меня? Где все близкие? Что с ними? Живы ли они? И мои «невольные подруги» думали о том же. Только в своих снах мы искали ответы на все, о чем думали целыми днями. В нашей камере была одно время толковательница снов. Однажды ее соседка по нарам, словно думая вслух, сказала: «А я видела во сне вошь. Она ползла к двери. Может, меня выпустят?..» Но наша гадалка оборвала ее: «Вошь и есть вошь, что наяву, что во сне. От нее доброго не жди».

Павел Иринин: сон про смерть

Оскар Иосифович Гурвич (р. 1921), поэт (псевдоним — Павел Иринин). В 1945 году осужден по ложному доносу, приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей за антисоветскую агитацию и пропаганду, срок отбывал в Ухте, освобожден в 1955 году.

Лагерь заключенных шахты № 29, Воркута. Мне приснился сон, что я должен умереть 1 июня 1954 года. Точность даты уверила меня в том, что это непре­менно случится. Умереть здесь было легко и просто: переходя под конвоем из лагпункта на шахту; при обвале породы в забое или при разгрузке креплеса — да и мало ли еще как! А умирать в 33 года очень не хотелось. Сталина уже не было, и появилась надежда на лучшее. Да и срок мой уже подходил к концу.

<…>

Я поделился своим предчувствием лишь с самыми близкими друзьями. Это были Петр Антонович Иоделис, Сергей Колпаков, Иван Февралев, с которыми я был объединен общими духовными интересами, помогавшими выжить и остаться людьми. <…>

Как-то Петр Антонович познакомил меня с человеком атлетического сложения почти не говорившим по-русски. Он оказался немцем из Германии. Я не знал немецкого языка, и Петр Антонович стал нашим переводчиком. Человека звали Зигурдом Бинским. <…>

<…>

Петр Антонович рассказал Зигурду о моем предчувствии. Зигурд посерьезнел и обещал мне помочь. Оказалось, что он был психологом и занимался психо­анализом как методом лечения неврозов и навязчивых состояний. Сущность метода заключалась в исследовании причин заболевания, проведением с больным особых бесед, помогающих распутать клубок негативных факторов и свести недуг на нет. Вот и начал Зигурд с помощью говорившего по-немецки Петра Антоновича проводить со мною лечебные сеансы. Обладая огромной силой воли, он преодолевал усталость и регулярно занимался со мной.

Постепенно тяжесть ожидания рокового дня стала у меня слабеть.

Нина Монич: сны о грибах, ягодах, картинах и Пасхе 

Нина Дмитриевна Монич (р. 1906), преподавательница немецкого, переводчица. Арестована в январе 1942 года и приговорена к 10 годам исправительно-трудовых лагерей «за переход на сторону врага». Вышла на свободу в 1952 году.

…Очень важной ТЕМОЙ для разговоров в камере было обсуждение и толко­вание СНОВ. У всех почти женщин, окружавших меня в тюрьме, а позднее в лагере, — к великому моему удивлению! — в голове был целый список ТОЛКОВАНИЯ снов, живой Мартын Задека в действии! НЕ ВЕРИТЬ В СНЫ — показалось бы большинству женщин чудовищным! Каждое утро начиналось в камере с пересказа только что виденных снов. Вся камера принимала в этом самое живейшее участие!

С тех печальных времен я твердо усвоила, что видеть» яйца» в сне — означает, что кто-то явится». Если видеть белый ХЛЕБ, ПИРОГИ, БЛИНЫ, то это непре­менно означает ПИСЬМО или ИЗВЕСТИЕ. Видеть МАЛЬЧИКА — МАЯТЬСЯ, ДЕВОЧКУ — ДИВО. ВИДЕТЬ бумаги, ДЕНЬГИ — это какой-то ШУМ или ССОРА. Видеть КОРОВ, БЫКОВ, СВИНЕЙ — это к НАЧАЛЬСТВУ. Видеть ЛОШАДЬ — это означало ЛОЖЬ. Собака — друг, кошка — враг и т. д. и т. п. Всякие мелкие предметы — ягоды, бусы и т. п. — к СЛЕЗАМ. И т. д.

Сама я тоже видела каждую ночь сны и охотно рассказывала их окружающим, иначе они сочли бы меня «гордячкой» и «недотрогой». Мне бесконечное число раз снилось в тюрьме, а также в лагере, что я собираю ГРИБЫ или ЯГОДЫ. Целыми ночами я видела ЛЕС, чудные зеленые чащи и собирала ягоды или грибы, непременно мелкие и ярко-красного цвета.

Очень часто я видела также большое количество красивых платьев, всех цветов, обычно шелковых, висевших у меня в гардеробе. Все их мне нужно было примерить или надеть.

Но снились мне и другие сны. Очень часто мне снилось, что я прихожу домой, вижу всех, сажусь вместе с семьей за стол, разговариваю с ними, расспрашиваю о них, все рассказываю о себе. Но все время смотрю на часы и знаю, что мне нужно опять УХОДИТЬ!

Лично я люблю другие сны, и такие сны мне тоже снились. Об этих снах я не рассказывала никому и лишь сама наслаждалась ими. Очень часто я видела во сне КАРТИННЫЕ ГАЛЕРЕИ, которых никогда не видела в жизни. Ходила по залам, смотрела на чудные картины и потом, когда просыпалась, долго помнила их все, как будто видела их в действительности! Иногда мне снились целые романы о вымышленных героях, о которых я никогда раньше не думала в бодрствующем состоянии. Никогда в жизни, ни до этого, ни после, — я не видела уже таких чудных, фантастических снов! Сны исцеляли дневные раны, успокаивали, уносили далеко, далеко от земли! Чем безотраднее была жизнь, чем острее горе, тем лучезарнее были сны.

Теперь, может быть, смешно говорить об этом, но приходится признаться, что за все время тюремного заключения и в первые годы пребывания в лагере сны были для нас неисчерпаемым источником отрады и забвения!

Помню такой сон: темная южная ночь, теплая и беззвездная. Смутно белеет в темноте высокая белая стена с круглыми башнями. Я стою у подножия этой стены. Но вдруг поднимаюсь, и мне ясно видна одна из этих башен. Наверху башни — круглая площадка, окаймленная зубцами стены. Посредине этой площадки стоит большой круглый стол. Вокруг него сидят люди в белых одеждах. Их всего двенадцать. Один стоит. Он в белой одежде, длинные волосы падают на плечи, глаза сияют. Он высоко поднимает БОЛЬШУЮ ЧАШУ с темным вином, и вдруг из этой чаши разливается розовое сияние необычай­ной яркости и красоты и словно озаряет темноту. Мне казалось тогда, что это был Христос со своими учениками и видела я — Моление о чаше, а может — Тайную вечерю.

Запомнился мне еще один сон, который я помнила долгие годы, и он приносил мне за эти годы радость и утешение. Еще в Таганской тюрьме, в начале лета, когда я сильно тосковала и плакала о всех своих близких и особенно хотела знать о судьбе мужа на фронте, мне приснился такой сон: будто была ПАСХАЛЬНАЯ ночь и я была одна в Москве. Будто я шла к заутрене, куда-то далеко по совершенно темным улицам. Дошла до церкви Богоявления (на Елоховской), и кто-то мне сказал, что в церкви идет богослужение, хотя снаружи церковь казалась темной и пустой. Богослужение шло в подземных залах, под церковью. Там ярко горели свечи, сверкали драгоценные иконы и золотые ризы священников. Слышалось пение стройного хора, ликующие звуки «Христос воскресе!» А я стояла в темном углу одна и горько плакала. Когда богослужение кончилось, я очутилась на улице. Уже брезжил рассвет, но все окутывал такой густой белый туман, что даже колокольни не было видно. Вдруг все небо порозовело от приближения солнца. И откуда-то сверху в первых лучах солнца спускался муж, весь в белом, и улыбался мне со сло­вами: «Мы с тобой увидимся, только не скоро».

P. S. Иван Чистяков: заключенные во сне

Иван Петрович Чистяков — в 1935–1936 годах командир взвода, отделения охраны в БАМЛАГе. В 1937–1938 годах был репрессирован, в 1941 году погиб на фронте под Тулой. Вел дневник, в котором содержатся записи с 9 октября 1935 года по 17 октября 1936 года во время службы в охране.

Эх, жизнь, зачем ты смеешься над людьми? Барак ф-ги 7. Кругом щели, голые нары. З/к спят. Снег на стенах, на полу и на спящих. Дров нет, пожалуй, в этом решете и дрова не помогут. Скопище живых существ, а не люди. Почему так? Лохмотья. Грязь! Спят одевши, в бушлатах, в валенках, в шапках. Если взглянешь, то не сразу поймешь, что здесь такое. Склад старого ненужного обмундирования или свалка. Стоны, выкрики, храп с присвистом, ругань во сне, сплошной бред.

Разметался один, руки беспомощно повисли вниз, ноги в стороны. Общее впечатление: человек убит, на лице отпечаток мольбы, перемешанной с ужасом. Белый оскал зубов, перекошенный рот, беззвучный смех, на мгновение открытые и вновь закрытые глаза.

Ни одного радостного лица. Где они, счастливые сны и улыбки? Люди во сне продолжают переживать лагерь. Сон приносит не покой и отдых, а кошмар и бред.