Рыба

Рыба — один из древнейших христианских символов. Дело в том, что греческое слово рыба — ΙΧΘΥΣ («ихтис») — представляет собой аббревиатуру гречеcкой же фразы «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель». Таким образом, изображе­ние рыбы для христианина было своего рода визуальным воплощением глав­ной бого­словской идеи христианства. Кроме того, рыба служила напомина­нием о чуде умножения хлебов и рыбы, совершенном Иисусом Христом, а так­же была сим­волом крещения. «Мы же, рыбки, вслед за „рыбой“ нашей, Иису­сом Христом, рождаемся в воде, сохраняем жизнь, не иначе как оставаясь в воде», — писал христианский богослов Тертуллиан.

Изображение рыбы с монограммой ΙΧΘΥΣ или без нее (иногда встре­чается монограмма без изображения рыбы) активно использовалось в эпоху гонений на христиан во II–III веках для обозначения мест встречи христиан­ских общин и христианских захоронений.

В 1970-е годы схематическое изображение «рыбы Иисуса» стало популярным символом среди молодых христиан — протестантов и католиков. Его часто вешали на бамперы машин и использовали в качестве нательного украшения. В 1980-х появилась пародия на этот символ, ставшая популярной, — так назы­ваемая «рыба Дарвина», с ногами и намекающая на теорию эволюции. Кроме того, тради­ционный христианский символ неожиданно обрел новую жизнь в паста­фа­рианстве, или Церкви Летающего макаронного мон­стра. Это рели­гиозное движение было создано в 2005 году в знак протеста про­тив вве­дения в школах Канзаса в США курса, где происхождение мира изла­галось в соот­вет­ствии с креационистской доктриной  Креационизм — теологическая концепция, согласно которой основные формы жизни и мир в целом созданы Творцом, или Богом., а не эволюционной тео­рией Дарви­на. Своей эмблемой оно сделало «рыбу Иисуса» — но с глазами и шестью конечностями-макаронами.

Другие выпуски
Символ дня
микрорубрики
Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года
Архив
Антропология, Литература

7 писательских домов, которые еще можно успеть увидеть

Дом из «Доктора Живаго», усадьба, где Лев Толстой написал «Воскресение», и другая исчезающая архитектура