Приятного!
В этом цикле будут описаны большей частью новые этикетные выражения (говоря научным языком, формулы вежливости), вызывающие сильные эмоции — они многих раздражают, иногда даже бесят. Впрочем, не только новые вызывают такую реакцию, есть и хорошо известные этикетные раздражители с непростой судьбой. Если вдуматься, то это странно: человек хочет быть вежливым, произносит вежливые слова, а вызывает раздражение, презрение или усмешку. Вежливость служит налаживанию отношений, но часто получается наоборот. Почему?
Начать хочется с приятного. Правильнее было бы сказать — с пренеприятного, ведь мало кто останется спокойным, когда ему пожелают: «Приятного!»
Ну, вот и готово! И нам невтерпежку…
Скорее за стол, вот и хлебушек тут.
Бери покрупнее тарелку и ложку.
Приятного! Счастья и вкусных минут! Мари Соломина, взято с сайта stihi.ru.
Формула вежливости, произносимая перед началом еды. Распространилась сравнительно недавно, почти не отмечена в корпусах русского языка — находятся примеры только 2010-х годов. Я сам впервые услышал это от официанта в Сочи в феврале этого года. Приведенная выше поэтическая цитата свидетельствует о том, что приятного произносят не только официанты.
Восходит к другой формуле — Приятного аппетита!, то есть стандартному пожеланию с опущенным глаголом желать. Причины, вызвавшее упрощение именно сейчас, не очень понятны. Предполагают влияние польского языка — Smacznego! — или украинского — Смачного!, что хотя и возможно, но маловероятно просто потому, что других следов современного влияния этих речевых этикетов на русский нет. Вообще, сокращение этикетных выражений и «отсыхание» их частей — явление очень частое, однако в данном случае удивительна внезапность и «корпоративность»: возможно, что формула стала так популярна именно благодаря официантам, обращающимся так к своим клиентам.
Распространение Приятного! происходит на фоне совершенно неожиданной атаки на выражение Приятного аппетита!. Я не в первый раз сталкиваюсь с сетевыми знатоками этикета, которые безапелляционно и бездоказательно утверждают, что желать приятного аппетита неприлично и вообще по-мещански. Вот буквальная цитата:
«Начнем сразу с сенсации: желать „приятного аппетита“ за столом — не принято. В советское время эта фраза заменила традиционную молитву перед едой, а сегодня никакой смысловой нагрузки она не несет. В лучшем случае это фраза обслуживающего персонала или, скажем, шеф-повара, который выходит к гостям и предлагает насладиться результатами его труда» Взято с сайта izbrannoe.com..
Здесь абсурдно все, хотя критика речевого этикета путем приписывания его советскому времени очень типична. Вот две цитаты, опровергающие очередного знатока. Первая относится к 1884 году:
«Я вошел уже в свою пьяную роль и хотел продолжать, но на счастье графа и поляка послышались шаги и в столовую вошел Урбенин.
― Приятного аппетита! ― начал он. ― Я пришел узнать, ваше сиятельство, не будет ли каких приказаний?»
Петр Урбенин хоть и наемный служащий — управляющий усадьбой, но дворянин и точно не шеф-повар. Вторая цитата еще более ранняя (1869), и в ней эти слова произносит студент-дворянин:
«Ну, желаю вам приятного аппетита, ― поклонился Хвалынцев и, повернувшись, пошел себе далее».
Наконец, эта формула вежливости произносится не только перед едой, но, например, когда человек присоединяется к сидящим за столом или, напротив, покидает их, то есть она никак не является заменой молитвы.
«Пришел дядя Ваня, опоздавши к чаю.
― Приятного аппетита, ― говорит он.
― Милости просим чай кушать, ― отвечают за столом».
Часто, как и в ситуации с Урбениным, видно, что человек просто вступает в беседу с сидящими за столом, не разделяя с ними трапезы:
«Простите, я не знал, что вы кушали, приятного аппетита, я тогда потом загляну…»
Подводя итог, можно сказать, что выражение приятного аппетита относительно нейтрально и используется как в ситуации обслуживания, так и при участии в трапезе (в моменты присоединения или покидания) или даже при общении с ее участниками.
Кого раздражает
Всех, за исключением тех, кто ее произносит.
7 писательских домов, которые еще можно успеть увидеть
Дом из «Доктора Живаго», усадьба, где Лев Толстой написал «Воскресение», и другая исчезающая архитектура