11 декабря 2019

Чтение на 15 минут: комментарий к поэме Тимура Кибирова «Сквозь прощальные слезы»

Обувь на платформе, приставучие песни композитора Шаинского, длинные волосы и эмиграция в Израиль. В «Объединенном гуманитарном издательстве» вышла книга филологов Олега Лекманова, Романа Лейбова и Елены Ступаковой «„Господь! Прости Советскому Союзу“. Поэма Тимура Кибирова „Сквозь прощальные слезы“. Опыт чтения». Arzamas публикует отрывок из комментария к пятой главе

Что ж, давай, мой Шаинский веселый.
Впрочем, ну тебя на фиг! Молчи!

Как и предшествующие главы «Сквозь прощальные слезы», V глава начинается с призыва спеть, однако он уже во втором стихе сменяется на противополож­ный — «Молчи!». Так в главе возникает тема отказа от песни, знаменующая конец советской эпохи. Кроме этого драматического объяснения, призыв не петь, обращенный к композитору Владимиру Яковлевичу Шаинскому (1925–2017), может быть объяснен ситуативно и комически. Все, кому приходилось слышать, как Шаинский исполняет свои песни (а он делал это охотно и часто), хорошо помнят чудовищный тембр его голоса, удачно сочетающийся с бедностью вокального диапазона. Еще важнее, вероятно, то, что бесчисленные детские и взрослые песни, написанные на музыку Шаин­ского, обладают свойством, выразительно описанным композитором Николаем Каретниковым: «Дети завели новую, только что купленную пластинку. Зазвучало нечто вроде:

Жизнь была кончена. Мелодия закладывалась в голову с одного раза, как обойма в пистолет, и прилипала к памяти подобно небезызвестному банному листу. Она звучала во мне с утра до вечера без перерывов, независимо от моих желаний»  Н. Н. Каретников. Темы с вариациями. М., 1990.. Сравним с признанием в стихотворении Ки­би­рова «Меж тем отцвели хризантемы, а так­же…» (1995): «Мурлычу Шаинского я…»  Т. Ю. Кибиров. Стихи о любви. М., 2009.. Далее Каретников обращается уже непосредственно к Шаинскому: «…ты не прики­дываешься каким-то там „новатором“, как прочие, а выбираешь то, что сразу влезает в детское ухо без малейших задержек. Это труднейшая работа. Слышно, как ты специально избегаешь новых интонаций. И ты никогда не применяешь таких, которые уже во времена наших бабушек не были бы употреблены миллион раз»  Н. Н. Каретников. Темы с вариациями. М., 1990.. Соединение сюжета одряхления советской власти и репутации Шаинского как детского композитора подразумевает метафору «впадания в детство», чрезвычайно актуальную для эпохи правления стреми­тельно постаревшего Л. И. Брежнева, а следом за ним — Ю. В. Андро­пова и особенно К. У. Черненко.

Все закончено. В частности, школа.
Шейк на танцах платформой стучит.

Уже первый комментируемый стих задает наложение частного, биографиче­ского плана на большой, исторический: заканчивается как история Советского Союза, так и один из этапов взросления автора поэмы, выпускника школы Тимура Запоева  Настоящая фамилия поэта — Запоев, тогда как Кибиров — псевдоним. (Прим. редакции Arzamas). Здесь Кибировым продолжена сквозная для поэмы и осо­бенно важная для этой главы тема — пути советского государства, которое, по замечанию антрополога Алексея Юрчака, «было навсегда, пока не кончи­лось». Начало первого стиха задает основную тональность последней главы (оно будет потом несколько раз повторено без уточнений, как непреложный факт: «все ведь кончено»).

1 / 2

Молодежь танцует шейк. Конец 1960-х годов© Объединенное гуманитарное издательство

2 / 2

Звезда группы «АББА» Агнета Фельтског в туфлях на платформе© Объединенное гуманитарное издательство

Как и в IV главе, где маркерами эпохи стали популярные танцы (твист, чарльстон, летка-енка и ча-ча-ча), во втором комментируемом стихе Кибиров в качестве приметы времени упоминает популярный в СССР с конца 1960-х годов танец шейк (от англ. shake — «трястись»). Широкую известность танец и музыка в стиле шейк, потеснившие модный в Советском Союзе твист, приобрели после проникновения в страну магнито­фон­ных записей с исполне­нием песни Чена Ромеро «Hippy Hippy Shake» (1959) группой «Битлз» (эта запись была сделана еще в 1962 году в Гамбурге).

Музыкант и продюсер Максим Капитанов­ский вспоминает: «В семидесятые годы, кроме популярных среди молодежи твиста и некоего упрощенного рок-н-ролла, танцевали еще и более продвинутые джайв, джерк, „гоу-гоу“. Но все же королем танцплощадок был шейк. Существовали три разновидности шейка: 1. Собственно шейк (попеременное двойное касание пола носком то левой, то правой ноги). 2. Медленный шейк (любой небыстрый танец с обжиманием партнерши). Так прямо и говорили: „Ребята, сыграйте медленный шейк!“ 3. Шейк „с гвоздями“ (то же, что и № 1, но гораздо более экспрессивный, желательно в пьяном виде, с подключением каблуков и выламыванием паркетных досок из пола)»  М. Капитановский. Во всем виноваты «Битлз». М., 2006.. Сравним также примечательное соединение «школьных» мотивов с шейком в еще не оконченном романе Кибирова «Генерал и его семья»: «Вот танцы — дело другое, на школьных вечерах, которые в тиксинской школе устраивались гораздо чаще, чем на материке, она уже с седьмого класса была признанной (одними с восторгом, другими скрепя сердце) королевой бала. Хоть вальс, хоть фокстрот, хоть твист, хоть новомодный, завезенный солдатиками-москвичами шейк!»  Т. Кибиров. Генерал и его семья // Знамя. № 1. 2017. 

Обувь на высокой платформе (то есть заметно утолщенной подошве), как женская, так и мужская, вошла в моду в 1970-х годах как дань ретростилю 1940-х годов. Популярной она стала в первую очередь благодаря музыкальным звездам стиля диско. Страсть советских граждан к обуви на платформе, достать которую в магазинах было сложно, иногда выливалась в необыч­ные практики, о которых советский модельер Александр Игманд вспоминает так: «У меня был один знакомый… который из обыкно­вен­ных туфель делал платформы. Он разрезал покрышки для машин, вырезал по контуру обуви и пришивал к ботинкам. В народе такие туфли на зывались танками—они были на шинах толщиной пять-шесть сантиметров».  А. Игманд. «Я одевал Брежнева…» М., 2008.

БАМ, БАМ, БАМ! Слышишь, время запело?

Хотя строительство Байкало-Амурской железнодорожной магистрали началось еще в 1932 году (в основном — силами заключенных ГУЛАГа), тогда она была сооружена не целиком. Публично реанимирована эта аббревиатура была лишь в 1967 году, когда вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о восстановлении проектно-изыскательных работ на строительстве. В апреле 1974 года БАМ был объявлен Всесоюзной ударной комсомольской стройкой, а постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 8 июля 1974 года «О строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали» были выделены необходимые средства.

Это строительство послушно воспела официальная культура: ему, например, были посвящены одна из последних песен патриарха советской музыки Дмитрия Покрасса «Марш БАМ» (1975) и две песни вокально-инструмен­тального ансамбля «Самоцветы», в составе которого до сих пор выступает мать певца Владимира Преснякова Елена Петровна (последнее ко времени написа­ния этих строк выступление состоялось 21 апреля 2019 года на концерте, приуроченном к 45-летию БАМа, на стадионе «РЖД Арена» в Москве). Одним из первых, еще до начала широкой пропагандистской кампании, но уже после принятия решения о возобновлении строительства магистрали, в 1970 году, музыкой к песне о БАМе отметился Владимир Шаинский («Идут по БАМу поезда» на слова Роберта Рождественского). В комментируемом стихе Кибиров отсылает читателя в первую очередь к «Песне о БАМе» (1975, музыка Оскара Фельцмана, слова все того же Рождественского):

Обессмысливающий многократный повтор слова «БАМ» может отсылать и к припеву упомянутого выше «Марша БАМ» Дмитрия Покрасса и Михаила Вершинина (1975):

В отличие от строительства Братской ГЭС и освоения целины сооружение БАМа во второй половине 1970-х — начале 1980-х годов у населения СССР не вызвало никакого реального энтузиазма. Вполне в духе эпохи кампания вокруг стройки порождала в основном цинические шутки, чему немало способствовала внутренняя форма сокращения. Сравним с незамысловатым анекдотом тех времен: «Что будет, если Брежнев стукнется головой о рельс? — БАМ!!!»

БАМ да БАМ, ОСВ, миру — мир!

Выше мы уже сталкивались с приемом перебирания Кибировым аббревиатур, в комментируемом стихе к ним присоеди­няется лозунг. Этот повтор подчер­кивает обессмысливающую тавтологичность 1970-х годов. ОСВ — подписанные главами СССР (Брежневым) и США (президентами Ричардом Никсоном и Джимми Картером) два договора об ограничении стратегических вооруже­ний (отсюда и аббревиатура), которые обозначили хронологические рамки «разрядки международной напряженности» (первый договор — 1972 год, второй — 1979 год, верхняя граница — начало афганской войны).

Развитой мой, реальный и зрелый,

Все три эпитета, ритуально прилагавшиеся в 1970–1980-е годы к существи­тельному «социализм», более или менее синонимичны. Подобная тавтологич­ность была характерна для выхолощенного и одновременно избыточного идеологического языка брежневской эпохи  А. Юрчак. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение. М., 2014. C. Humphrey. «Janus-Faced Signs» — the Political Language of a Soviet Minority Before Glasnost’ // Social Anthropology and the Politics of Language. New York, 1989.. Основным термином, закреп­ленным в выступле­ниях Брежнева, был «развитой социализм» («зрелый» выступал как синоним «развитого»): «Социализм развитой — закономерная ступень социально-экономической зрелости социалис­тического строя»  Краткий политический словарь. М., 1978.. Термин «реальный социализм» был предназначен более для международной аудитории, разработкой концепции занимался лично Борис Николаевич Пономарев, руководив­ший Отделом ЦК КПСС по связям с комму­нистическими и рабочими партиями капиталистических стран. Из его брошюры, посвящен­ной этому понятию, можно узнать, что оно — «плод самой жизни. И означает оно констатацию исторического факта. <…> Реальный социализм потому так и назы­вается, что он существует на практике в течение десятилетий, а не только в теории, в книгах, как его представляют некоторые „друзья“ социализма»  Б. Пономарев. Реальный социализм и его международное значение. М., 1982..

В своем «Послании к Ленке» (1990) Кибиров приложил три эпитета из комментируемого нами стиха к ненавистному ему в это время типу мировоззрения: «Здесь, где царит романтизм развитой, и реальный, и зрелый…»  Т. Кибиров. Сантименты. Восемь книг. Белгород, 1994.

БАМ мой, БАМ, Коопторг да ОВИР.

В комментируемом стихе продолжается нагромождение советских аббре­виатур, причем две последние могут быть сопостав­лены по принципу контраста. Коопторг — сокращение от «кооперативная торговля»; согласно Большой советской энциклопедии, коопторги обслуживали преимущественно сельское население, обеспечи­вая его «городской» продукцией  Большая советская энциклопедия. Т. 13. М., 1973.. Однако в годы так называемого застоя магазины коопторга были широко распространены и в городах: ассортимент дефицитных продуктов был в них чуть шире, чем в государственных, а цены — чуть ниже, чем на рынках.

ОВИР (Отдел виз и регистрации при МВД) прочно ассоциировался в сознании советских граждан с эмиграцией: здесь выправлялись загранпаспорта и выезд­ные визы для лиц, уезжающих из страны на время (таких было не очень много) или навсегда, чаще всего — в Израиль (что стало широко распростра­нен­ной практикой именно в годы «разрядки», когда советские власти пошли на ком­промисс в вопросе еврейской эмиграции). В стихотворении Кибирова «Любовь, ком­сомол и весна» (1987) читаем: «И янки не же­лают ни в какую / гоу хоум! И еврей неблаго­дарный / в ОВИР стремглав несется»  Т. Ю. Кибиров. Сантименты. Восемь книг. Белгород, 1994.. В воспоминаниях Льва Лосева рассказы­вается об Иосифе Бродском, который в «предотъездные времена» «напевал на мотив из репертуара Эдит Пиаф»  Л. В. Лосев. Меандр. Мемуарная проза. М., 2010.:

Ах, мой хаер, заветный мой хаер, как тебя деканат обкорнал!

В поэме «Солнцедар» Кибиров пишет о своем поколении: «…и желание не соответствовать ГОСТу / хоть чуть-чуть, хоть прической своей!»  Т. Кибиров. Стихи о любви. М., 2009.. Хаером/хаиром (нарочито искаженное англ. hair) на русском молодеж­ном сленге назывались длинные волосы. Для многих продвинутых представителей поколения Кибирова это жаргонное словечко было связано и с названием самого знамени­того рок-мюзикла, рассказывавшего о жизни хиппи, — «Воло­сы» (попытки консервативно настроенных обывателей подстричь хиппи и сопротивление этим попыткам — одна из важных тем мюзикла).

В советских высших учебных заведениях в описываемый период делали вид, что строго наблюдают за «моральным обликом» учащихся, однако за физи­ческим обликом было надзирать гораздо проще, поэтому объектами преследования обычно станови­лись студенты, чья внешность и/или одежда заметно отклонялись от тогдашних советских стандартов. Длинные волосы у молодых людей были в этом отношении идеальным предметом: носитель хаера мог быть обвинен как по идеологической, так и по санитарной линиям. Таким студентам представители деканата предлагали немедленно «привести себя в порядок» под угрозой административных кар. В более либеральных местах на длинные волосы закрывали глаза (однако если в этих вузах наличествовали военные кафедры, то на втором курсе сохранить хаер все равно не удавалось). Между прочим, сам Кибиров в интервью вспоминает о деканате филологического факультета того института, в котором он учился, скорее с сочувствием: «Я поступил в Московский областной педагогический институт. Но поскольку я решил, что таким образом свою программу выполнил, то не только пренебрегал какими-то занятиями, но и вообще в институт не ходил. Поразительно, что мой несчастный деканат терпел это два с половиной года, но потом меня все-таки выгнали…»  Тимур Кибиров. «Я просто не вижу смысла писать иначе» // Православие и мир. 17 октября 2011 года. 

Вы можете получить электронную версию книги, поддержав фонд AdVita.

микрорубрики

Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

Обложка дня

Майлс Дэвис «Bitches Brew» (1970)

Фотография дня

Энциклопедия гримас

Марка дня

Полтава и Хрущев

Архив