«Между мыслями»
Художник Михаил Молочников вспоминает художественную жизнь
В основу этой подборки легли события художественной жизни конца 1980-х годов и мои воспоминания о них. Мне нравился полуподпольный формат мероприятий тех лет. Я был молод и тянулся к людям старшего поколения, занимающимся искусством. Первые квартирные концерты Петра Мамонова со «Звуками Му», выставки-однодневки в подвалах и клубах, акции «Коллективных действий»… Альтернативная культура восьмидесятых переходила уже в коммерческую культуру девяностых: рукописные и напечатанные на машинках тексты превращались в книги, музыка домашних концертов — в диски и пластинки, работы художников, которые ничего не стоили, начали выставлять в музеях и даже покупать. Думал ли я в восьмидесятых годах, что мои рисунки купит Музей Людвига в Кельне, а другие работы пополнят коллекции Русского музея, Третьяковки и Музея имени Пушкина? Эта виртуальная выставка — как в книге философа Георгия Гурджиева — моя «Встреча с замечательными людьми».
Куратор Саша Обухова
Первая история произошла в квартире поэта Константина Кедрова. В этой квартире мы каждую пятницу встречались с поэтами Игорем Холиным и Генрихом Сапгиром. Это было замечательное время, когда поэты читали свои стихи в дружеской компании. Мы выпивали, между чоканьем Холин и Сапгир читали стихи и рассказывали о жизни, а к ним присоединялись разные творческие люди. Особенно мне запомнился случай с писателем Юрой Мамлеевым, который как раз вернулся в Москву из эмиграции. Его привел на пятничные посиделки известный коллекционер Глезер. Мамлеев, который писал свои тексты в стиле метафизического реализма, решил почитать нам свои новые рассказы о маньяках и их жертвах, из которых улетали души. Генрих, выпив коньяка, прочитал свою лирическую «Элегию». Вслед за ним Мамлеев стал читать рассказ об упыре, убившем велосипедиста. И вдруг под ним ломается стул, Юра падает на пол (а он был человеком небольшого роста и щуплым). Жена Кедрова Елена поменяла стул, и Мамлеев продолжил читать свой рассказ. На последних словах об «улетающей душе через нос» раздался хруст и второй стул разлетелся под ним! После дважды упавшего Юры стихи читал Холин, а затем Кедров. Когда очередь снова дошла до метафизического реалиста, сидящего уже на третьем стуле, он зачитал рассказ о человеке, вышедшем из сумасшедшего дома с желанием убить ребенка, чтобы увидеть его душу. На последней фразе под писателем развалился третий стул. Вечер Мамлеев завершил на диване, и больше ему не давали слова.
Машинописный текст с рукописными правками. Была проведена кустарная реставрация.
С Владиком я познакомился в 1990 году на своей первой персональной выставке в московской галерее «А3» и сразу в него влюбился. Уже позже, когда я жил в Берлине, он оказался там и предложил встретиться. Я с удовольствием согласился и поехал к нему. Каково же было мое удивление, когда на Фридрихштрассе, самой оживленной берлинской улице, я увидел Владика, загримированного под Гитлера. Он стоял одиноко: все прохожие обходили его стороной, в радиусе двух метров была пустота. Тут неожиданно подошел немецкий мальчик и сказал: «Дядя Гитлер, у вас ус отклеился». Я перевел Владику эту фразу, и мы смеялись как дети.
Эдика я знал очень хорошо, но эта история связана не с нашим общением. Она произошла уже после его смерти. Однажды мы с известным коллекционером Игорем Маркиным обменялись рисунками: я обменял свой рисунок на замечательный рисунок Дмитрия Лиона 1958 года из библейской серии. Узнав об этом обмене, Михаил Карминский, другой известный коллекционер из Франкфурта, написал мне, что тоже хочет обменять рисунок Лиона на мой. Получив второй рисунок Дмитрия Лиона, я обнаружил на нем надпись: «Эдик! Очень радуюсь всегда за тебя! Митя». Оказалось, этот рисунок был подарен Эдиком Карминскому, которому он оказался не близок. Так у меня появилась работа, в которой один ушедший из жизни художник признается другому ушедшему художнику в радости.
Еще одна история произошла в 1990 году. Это было открытие выставки «Туда-сюда» в Выставочном зале Пролетарского района Москвы. В начале девяностых главную роль в пропаганде актуального искусства стали играть районные выставочные залы. Это был глоток свободы после СССР. Выставка «Туда-сюда», курируемая Ильей Китупом, была одной из первых концептуальных выставок в Москве. Особенно мне запомнилась работа группы «Инспекция „Медицинская герменевтика“». Она представляла из себя пачку детского сухого молока с изображением женщины с грудным ребенком. Около пачки лежал прибор для прослушивания — стетофонендоскоп, и было написано, что у женщины с пачки молока бьется сердце. Действительно, поднося к изображению стетофонендоскоп, все слышали биение картонной женщины с ребенком. Зрители были в полном недоумении. По телевизору в те времена вовсю выступал Кашпировский и заряжал воду. Эта инсталляция была остроумным ответом ему.
