20 сентября 2019История, Антропология

Чтение на 15 минут: «Записная книжка секунд-майора Алексея Ржевского»

Дорога, тоска, недуги, жалобы тетушке-покровительнице и визиты «израдных девушек». В Издательстве НИУ ВШЭ опубликована чудом сохранившаяся записная книжка русского офицера времен Семилетней войны. Arzamas выбрал несколько писем и дневниковых записей

В серии «Новые источники по истории России. Rossica Inedita» Издательства НИУ ВШЭ вышел неизвестный ранее дневник обычного, ничем не просла­вившегося офицера XVIII века, секунд-майора Ширанского полка Алексея Ивановича Ржевского. Дошедшие до нас дневники той эпохи можно пере­считать по пальцам, но этот действительно уникален: помимо полкового и походного быта здесь описаны еще и недуги автора, его самочувствие, методы лечения и самолечения. Сверхподробная фиксация Ржевским своих обмороков, припадков, головной боли и потоотделения (не говоря уже о стуле, отходящих мокротах и прочих физиологических процессах) дает нам редкую возможность взглянуть на болезнь глазами самого больного той эпохи.

Дневник, а вернее «еженедельник» в кожаной обложке, охватывает 1757–1758 годы. Ржевский заносил в него как повседневные записки, так и выписки из строевого устава, рецепты лекарств, ходовые немецкие фразы, а также копии своих писем родственникам. Наиболее любопытные из них — это жалобы тетушке-покровительнице автора (и, как кажется, объекту симпатий) княгине Наталье Григорьевне Белосельской. Дочь знаменитой царской метрессы Авдотьи — Бой-Бабы Ржевской, она, возможно, была внебрачным ребенком Петра I. А ее брат граф Захар Чернышев, также упоминаемый в письмах, — ранняя любовь юной великой княгини Екатерины Алексеевны и один из претендентов на роль биологи­ческого отца Павла I.

Именно к ней обращается напуганный Ржевский, когда, цитируя журнал входящих документов Тайной канцелярии за июль 1755 года, на него поступило «доношение из Новгородской губернской канцелярии о говорении <…> некоторых неприличных слов». Паническое обращение офицера к влиятельной тетушке — уникальное отражение самоощущения человека той поры, представляющего, что его вот-вот захватят жернова карательной машины, восприятия этим дворянином ожидающих (но в итоге минувших его) злоключений. 

6 июня 1755 года, Великие Луки

Сиятельная княгиня, милостивая государыня тетушка  По всей видимости, письмо обращено к кня­гине Белосель­ской, сестре упоминаемых здесь же Захара и Ивана Чернышевых.,

Излишно б было, милостивая государыня, ежели б я стал здесь изъяснять, как много я во все нещасливыя случаи, каковы в жизни моей так неретко мне случались, милостью Вашей ко мне защищаем был всегда. Так думаю, что и тапери Вы меня, милостивая государыня, защитить можете от нападения одного здешняго бездельника господина Нелединскаго, которой на меня подал вымышленное доношение, и оная уже послано в Тайнаю канцелярию. Я с того точнаю копию для размотрения к их сиятельствам графу Захару Гр[игорьевичу Чернышеву] и графу Ив[ану] Гр[игорьевичу Чернышеву] при моих письмах послал, также и с моево доношения, каково от меня для представления в невинности моей в Государственную Военнаю коллегию к его высокопревос­ходительству Александру Борисовичу Бутурлину послано. Вы, милостивая государыня, от их сиятельств о всем том обстоятельно уведомитца можете и потаму лехко усмотреть изволите, что то не иное што как вымышления одной злобы ко удовольствию ея проклятой страсти, чтоб только безвинного человека погубить. Я таперь дражу со страху, что злоба тех людей, которая меня всегда гонит, так и неважное дело, каково оная, а во угодность своей злобе за важно почести могут, меня нещастным навеки зделать. Вы как прежде, так и ныне одна есть моя защита, и что я, милостивая государыня, на одну Вашу ко мне милость и всю мою надежду всегда полагаю. И более не распро­страняя, остаюсь, и протчая.

Сиятельная княгиня, милостивая государыня,
От нижайшего и покорнейшего слуги

9 июля 1755 года, Великие Луки

Милостивая государыня, тетушка к[нягиня Наталья] Григорьевна,

Я все случившиеся до сего времени в жизни моей нещастья з большой усердной крепостью терпел, а ныне уже тем наиболее в крайность последнею меня приводит, что я в таком месте буду, где мне страшнея всякой смерти козатца может, да и в таких руках злодеев, которыя всегда жаждут моей крови. Подумайте, милостивая государыня, не бедной ли я человек в жизни, когда ни одно из сих случаев нещастья меня не минула. Я таперь со страху не знаю сам, что я делаю, что ежеминутно ожидаю из того места за сабой присылки. Мне не будит тогда время о том Вам подать надлежащее уведомления, когда меня за крепким корау­лом [во] всем ызвестное повезут места  Здесь и в предыдущем предложении, со всей очевидностью, речь идет о Тайной канцелярии.. И от Вас, как от последней моей надежды получить себе помощь, я, упреждая все оноя, на [по]чте нарошного к Вам посылаю. И при сем с того указа копию включаю, коков [указ] на Нелединского доношения из Новогороц­кой губернской канцелярии последовал. Из того Вы, милостивая государыня, нынешнее мое состояния опосности ясно усмотреть изволите, что в какую меня ужасною пропость нещастья злобой тех людей ныне ввергает, которыя меня так завсегда сильно гонят. Не оставьте, милостивая государыня, и в таком моем злопо­лучии, когда возможность Ваша х тому вас допустит, за что бог Вам больше милость ево оказать может, как бы я благодарным в жизни моей хотел изяснятца, и протчая.

23 апреля 1758 года, Почеп

Сиятельная княгиня, милостивая государыня тетушка, княгиня Наталья Григорьевна,

С сим торжественным праздником Христовой Пасхи Вас, милостивая государыня, поздравляю, и как Вам и всей Вашей дражайшей фамилии от моево искреннева усердия всякова и такова благо получить желаю, как Вы сами себе, милостивая государыня, желать можете.

Я благодарю бога что нахожу себя еще в состоянии по такой моей болезни и крайней слабости, в какой я таперя есть, к Вам писать. Вам, милостивая государыня, изве[с]тно, что я и в Питербурге будучи, таковым жестокостям припатков болезней не один раз был подвержен. Я только что имел сил из Питербурга выехать. А то во всю дорогу и в полк приехавши весь прошлай год, чрез силу перемагаясь, как стен шетался и час от часу приходя в крайнея бессилия и слабость; а ноконец на возвратном пути из Полтавы едучи так жестока занемог, что чуть жива меня сюда привезли; нихто не чаел мне быть живому, хто меня видел! 

Я, милостивая государыня, не знаю, что бог са мною хочет делать, что с такими ужасными мне припатками жизнь мою продолжать; для тово ли, чтоб я ее всю Вам посветил, или к большим нещастьем тем меня предуготовляет, чтоб к ним привыкши, с возможной терпеливостью те лутче снести я мог! Кажетца мне, что нещастья, наконец, само уставши, от меня отойдет, когда оно видит, что со всеми ево ухичреннями мне губительств до сего времени уморить меня не могло. Только уже и я в такое прихожу безсилия, что смерть мне временем лехче кажитца, как те мученьи, которыя я от нево терплю! Но когда, мило­стивая государыня, богу так о мне угодно, то ево са мной и воля; мне ево защита так крепка и надюжна, что я не боюся от нещастьев никаких ужасных страхов и мученья — только б он создатель хотя мало подкрепил мое здаровья, естли ему продолжания моей жизни угодно; а более тово Вас бы, милостивая государыня, в равномерной и такой завсегда содержал ко мне милости, как я таперича от Вас чювствую, и котораю мне я выше моево здаровья и всякова благополучия почитаю.

Естли, милостивая государыня, моя простосер­деш­няя искреность, с котораю я таперича пишу, не имев при сем никакой осторожности, перешла границ должнейшева моево к вам почтения, то с нижайшею моею покорностию прошу мне отпустить милосердно!

Я признаюсь, что я таперь чювствую слабость моево разума, а такоя побуждения в себе, которая иногда против наших воль нашими разумами владеит!

Сиятельная княгиня,
Милостивая государыня
И протчая.

2 декабря 1758 года, Рига

Чрез всю ночь до самого утра потел, а днем голова очень болела. Начел фунт сахару. Куплено 24 свечи. 

<…>

4 декабря 

Всю ночь не спал и тосковал, а уснул в 10 м часу дни, и спал до 2 часу пополуд­ни, и спавши так много потел, что рубашка и обе душегрейки и постель взмокла, отчего и был очень слаб. Голова не болела. Днем почел руль  То есть рулек, упаковка. табаку.

Была у меня Аннушка и другая израдная девушка, только недолго были и ушли, для прежнева моево к ней неудовольствия мне отказала, для которой моей печали сей день я очень пьян был.

5 декабря

Ету ночь спал пьяной очень харошо, и немного потел, и голова не болела. Ввечеру слушал всенашнаю, и служил свещенник из замка; и ввечеру зачел потеть, и много мокроты ртом шло, 3 раза слабила. Прихадила старуха руская.

<…>

8 декабря

…. Во 2 м часу пополудни зачела голова болеть. Прошедшаю ночь не потел, а днем и мокрота не шла, и сей день я голоден был, [потому] что не на што было есть купить, денег не стало! Продавал шубу, только нихто не купил. Ввечеру шубу продал, взял 10 р., а мне оная стоила мех чернай, овчинна, которай я прошлаго году в Полтаве будучи купил, дал 3 р. 50 ко., а верх был старой шубы красной, борана новай, котораю мне шубу на лисьем меху покойница тетка графиня Елизавета Осиповна Чернышева в Питербурге дала в [1]755м году как я в Великолуцкаю провинцию для приему рекрут чрез Питербург ехал, ибо я будучи в Полтаве из того меха польскаю кирейку  Кирея, кирейка — род верхней одежды со стоячим воротом, меховой тулупчик. зделал.

Я признаюсь, что я рад был той продажи по бедности моей, первое, что я з баришом продал, другое, теми деньгами надолго разпределил мое содержание, а осабливо что чрез целой день не евши, уталил мой голот!

Я не знаю, какое во мне побуждения есть вести точнай журнал моей жизни; может быть для тово, что по смерти моей тем ево читать случитца, для которых я привел себя в такое бедное и болезное состояние, в каком я чрез сколько лет уже страдаю. Признаюся, что временем скучаю моей жизней. В 1 м часу пополуночи зачел потеть и мокрота ртом пустилась и шла до 5 часа. Сырая погода и ветер весь день и ночь был. 

<…>

13 декабря

Было воскресенье. Объявленная мокрота шла до 8 часу, которой и вышла всей полна и еще несколько крушки, и в том 8 часу я уснул и спал до 6 часу пополудни — проснувшись, голова болела и таперь болит, также левой бок и груть болели, а таперь не болит. Пивши чай на постели, несколько потел, а осабливо ноги очень потели, а больше плюсни и все ступени. Проснувшись было ардинарно на низ. 

А в 8 часу слабило. В 9 м часу еще слабило, и между тем мокрота шла хотя немного, только густая и очень соленая! И в то ж время и потел несколько! В 10 часу тоска начелась так, как я прежде тосковал. А голова болеть перестала. 

В 11 часу голова болеть зачела! И тоска не унелась, но час от часу во мне умножалась. И во все то время урин из меня очень много шло. Сей же день я мало ел, ибо таперь в ысходе 12 час с половина дни, то есть полночь! Час уже пополуночи пробила, а тоски во мне не уменьшаитца! Я хочу здесь одно примечание внести: во всю болезнь как я Почепе [был] и дорогаю, где я очень болен был, и здесь, что из журнала моево видно, в самое ета время, в которыя часу мне очень тяжело бывает, всегда сабаки воют, так как и сей час как я таскую, сабака выла. 

Читатель из сего может видеть, что я и подленно был в смертном страхе, как тоска моя всегда и более умножалось, а чтоб такую тоску смертнаю прогнать, то я умножал мои чарки вина простова, которая вино мой лекарь мне пить много велел.

И подленно я сей день и ночь вина простова много пил. Видете, дорогой читатель моево журнала, как я себя отважил, не быв прежде никогда пьяницай, льстяся получить мое здоровье, а таперь вижу себя в смертном состоянии. Да что делать, когда нибуть умирать [надо] будит.

Я подленно пьян таперь. Чтоб безбоязненно умереть мог, то я много вина пил. Да и сколько жизнь моя продолжитца пить ево буду. Я вижу, что пьяному лехче умирать, как терозваму! Для тово, что меньше страху! Естли мне подленно будет в то время умереть случатца, то б я щослив был и по смерти моей, штоб етат журнал моей жизни княгиня Н[аталья] Г[ригорьевна] Б[елосельская] могла видеть, ибо я для нее столько стражду, а то б я довно облегчения мое сыскал! В 3 м часу пополуночи очень солоная мокрота из меня пошла!