11 цитат из дневника Андрея Тарковского
Творчество и отсутствие работы, мировая слава и неприятие на родине, отношения с родителями и болезнь. Андрей Тарковский вел дневники больше 15 лет — с апреля
Андрей Тарковский называл свой дневник «мартирологом» — перечнем страданий. Несмотря на то что Тарковский является одним из самых известных российских режиссеров, на русском языке его «Мартиролог» вышел только в 2008 году — и то не в России, а в Италии. Дневник был переведен на множество языков и издан практически во всех европейских странах.
1. Об отсутствии работы
«<…> Теперь мне ничего не страшно — не будут давать работать — буду сидеть в деревне, разводить поросят, гусей, следить за огородом, и плевать я на них хотел! Постепенно приведем дом и участок в порядок, и будет замечательный деревенский дом. Каменный. Люди вокруг будут хорошие. Поставим ульи. Будет мед. Еще бы „газик“ достать. Тогда все в порядке. Надо сейчас подработать денег побольше, чтобы кончить к осени с домом. Чтобы можно было жить тут и зимой. 300 км от Москвы — не будут таскаться просто так».
Пожалуй, наиболее точно определила творческую судьбу Тарковского кинокритик Майя Туровская, назвавшая свою книгу о нем «7 ½». Несмотря на достаточно долгую режиссерскую карьеру
2. О детях и чести
«Какими будут наши дети? От нас многое зависит. Но и от них самих тоже. Надо, чтобы в них жило стремление к свободе. Это зависит и от нас. Людям, родившимся в рабстве, трудно от него отвыкнуть. С одной стороны, хочется, чтобы следующее поколение обрело хоть
какой-нибудь покой, а с другой — покой — опасная вещь… Самое главное — воспитать в детях достоинство и чувство чести».
Идея связи будущего с настоящим так или иначе проходит через все фильмы Тарковского. Например, в «Зеркале» Тарковский представил три этапа жизни и три поколения собственной семьи. Интересно, что в некоторых эпизодах представителей различных поколений играл один и тот же актер: таким образом режиссер, с одной стороны, намекал на схожесть судеб разных поколений, с другой — на то, что одно поколение перенимает идеи другого. В реальной жизни режиссер имел трех сыновей: двух от разных браков и еще одного, который родился в Швеции незадолго до смерти отца.
3. О родителях
«<…> Очень давно не видел отца. Чем больше я его не вижу, тем становится тоскливее и страшнее идти к нему. У меня явные комплексы в отношении родителей. Я не чувствую себя взрослым рядом с ними. И они,
по-моему , не считают взрослым меня.Какие-то мучительные, сложные, невысказанные отношения.Как-то непросто все. Я очень люблю их, но никогда не чувствовал себя спокойно и на равных правах с ними.По-моему , они тоже меня стесняются, хоть и любят».
У Тарковского были сложные и довольно прохладные отношения с родителями, и этому посвящен фильм «Зеркало». Отец, поэт Арсений Тарковский, ушел из семьи в 1937 году, оставив Андрея и его сестру Марину на попечение матери Марии Ивановны Вишняковой, которая полностью посвятила себя детям. Сам Тарковский был женат дважды. Его первая жена, Ирма Рауш, сыграла в «Ивановом детстве» и «Андрее Рублеве». Вторую жену, Ларису Кизилову, можно увидеть в «Зеркале»; кроме того, она была вторым режиссером на съемках последующих фильмов Тарковского.
4. О курении
«Итак, стоит запомнить — 12 ноября
70-го года я бросил курить. Честно говоря, давно пора.Что-то последние недели у менякак-то пусто на душе и тупо. То ли от болезни, то ли оттого, что чувствую себя в тупике. Так и подохнешь и ничего не сделаешь. А сколько хочется сделать…»
В самом конце 1985 года, во время съемок «Жертвоприношения», проходивших в Швеции, у Тарковского обнаружили рак легких. Переводчица Лейла Александер-Гарретт, сопровождавшая режиссера, так описывает посещение врача: «После сдачи всех анализов нас пригласили в кабинет врача. Результаты лежали на столе, на стене висел новый рентгеновский снимок. Доктор крайне удивлен, что Тарковский бросил курить больше десяти лет назад. Обычно после такого срока легкие очищаются, но ему не повезло — это лотерея…»
5. О Солженицыне
«Сейчас очень шумят по поводу Солженицына. Присуждение ему Нобелевской премии всех сбило с толку. Он хороший писатель. И прежде всего — гражданин. Несколько озлоблен, что вполне понятно, если судить о нем как о человеке, и что труднее понять, считая его в первую очередь писателем. Лучшая его вещь — „Матренин двор“. Но личность его — героическая. Благородная и стоическая. Существование его придает смысл и моей жизни тоже».
Тарковский никогда не был диссидентом, хотя его видение мира было чуждо закостенелой советской действительности. Несмотря на обвинения в «элитарности» и «отрыве от советского зрителя», он никогда не противопоставлял себя советской системе и не считал себя борцом с режимом. Однако после объявления о невозвращении на родину, сделанном на пресс-конференции в Италии в 1984 году, Тарковский и его фильмы окончательно попали в число неугодных советской власти.
6. О планах
«<…> После неудачного чтения „Идиота“ решил перечитать „Подростка“. <…>
В конце месяца предлагается мне поездка в ГДР. Может быть, воспользоваться ею для возможности совместной или просто немецкой постановки? А что если подумать о Томасе Манне? Перечитать нужнокое-что . Начну с новелл.
А что если подумать о „Волшебной горе“? Да нет, пожалуй, не ко времени. Тогда уж „Доктора Фаустуса“».
В дневнике есть множество записей о творческих планах, касающихся и кино, и театра. Тарковский написал сценарий «Гофманианы», хотел снимать фильм по «Идиоту» Достоевского и двухсерийную картину о жизни писателя, экранизировать «Смерть Ивана Ильича», ставить «Гамлета», «Макбета» и «Юлия Цезаря», а также оперу Мусоргского «Борис Годунов». Некоторые из этих планов удалось претворить в жизнь: в 1977 году Тарковский поставил «Гамлета» в «Ленкоме», а в
7. О детских воспоминаниях
«<…> Не надо было ездить в Юрьевец! Пусть бы он и остался в моей памяти прекрасной, счастливой страной, родиной моего детства… Я правильно написал в сценарии для фильма, который сейчас снимаю, о том, что не следует возвращаться на развалины…»
Тарковский родился 4 апреля 1932 года в селе Завражье Ивановской области, расположенном в месте слияния трех рек: Унжи, Нёмды и Волги. Дом располагался в нижней части села, которая оказалась полностью затоплена во время строительства Горьковской ГЭС. Не случайно в его фильмах так много воды, а сам режиссер говорил, что «его детство ушло под воду». Работая над сценарием «Зеркала», Тарковский собирался отвести большой эпизод, посвященный воспоминаниям о разрушении церкви в Юрьевце, где он жил во время эвакуации в
8. О снах
«Нынче ночью приснился сон: будто я умер, но вижу, вернее чувствую, что происходит вокруг меня. Чувствую, что рядом Лара Лариса Кизилова, вторая жена Тарковского.,
кто-то из друзей. Чувствую, что бессилен, неволен и способен лишь быть свидетелем своей смерти, своего трупа. А главное — что испытываю в этом сне давно уже забытое, давно не возникавшее чувство, — что это не сон, а явь».
В дневнике Тарковский часто описывает свои сны. Он считал их вещими и периодически воспроизводил в фильмах. Так, в «Жертвоприношении» целых шесть сцен из снов, в том числе и сон, описанный в приведенной цитате. Он вошел в фильм в несколько измененном виде: главный герой, господин Александер (в исполнении Эрланда Юсефсона), видит себя мертвым, причем наблюдает за происходящим как бы со стороны.
9. О спиритизме
«Вчера был у Варвары. Она скорее коллекционер
пси-явлений , чем ясновидящая или целительница. Хотя энергия ее ощущается. Потом неизвестно, услугами каких духов она пользуется. Она и сама этого не знает».
Тарковский часто ходил к ясновидящим и интересовался парапсихологией: вспомним финал «Сталкера», где дочка главного героя передвигает стакан силой мысли. В то же время в конце жизни режиссер читал отца Павла Флоренского, собирался снимать фильмы о святом Антонии и Голгофе. В Лондоне он встречался с митрополитом Антонием Сурожским. Отпевали его по православному обряду. Процесс поиска веры особенно заметен в «Жертвоприношении».
10. Об известности
«Я никогда не желал себе преклонения (мне было бы стыдно находиться в роли идола). Я всегда мечтал о том, что буду нужен».
Воспоминания современников и текст дневников говорят о том, что Тарковский не был самовлюбленным человеком. В то же время он был уязвлен тем, что его творчество, в отличие от работ менее талантливых режиссеров, приближенных к власти, не признавалось на родине, что его свобода как художника ущемлялась и ограничивалась требованиями официальной идеологии.
11. Об ужасе и отчаянии
«Сегодня лучше. Сделали рентген и облучение. Врач сказал (
д-р Бенбунан), что опухоль и на голове, и в груди сократилась на три четверти. Он очень доволен. Хотя вчера! Это тошнота, отчаяние, не боль, а страх, животный ужас, и отсутствие надежды — непередаваемы, как страшные сны. А это не было сном».
Вот как вспоминает начало болезни Тарковского переводчица со шведского Лейла Александер-Гарретт:
«…Самочувствие Андрея не улучшалось: бронхит не проходил, антибиотики не помогали, ему становилось все хуже. Он боялся, что это воспаление легких или новое обострение туберкулеза… Шестого декабря доктор мне позвонил и взволнованно сообщил, что получены результаты анализов. Тарковскому следует срочно обратиться к специалисту. Рентген показал затемнение в левом легком — это может быть последствие перенесенного в детстве туберкулеза или воспаления легких, он не берется решать».
Тарковский монтировал «Жертвоприношение», уже будучи тяжело больным. Весь 1986 год его лечили лучшие специалисты, однако старания оказались тщетными. 29 декабря Тарковский скончался. Он похоронен на иммигрантском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
