2 ноября 2018История

Берестяные грамоты — 2018: первая лекция без Зализняка

Репортаж с лекции в МГУ об итогах археологического сезона

Автор Дмитрий Сичинава

30 октября в МГУ состоялась традиционная ежегодная лекция о берестяных грамотах из находок 2018 года. Ее впервые прочел член-корреспондент РАН Алексей Алексеевич Гиппиус, многолетний коллега и соавтор академика Зализняка. Последние несколько лет Гиппиус читал новонайденные грамоты первым — вместе с Зализняком и независимо от него, для взаимного контроля. Андрей Анатольевич Зализняк умер в декабре 2017 года; как сказал в начале своего доклада Гиппиус, «нас всех объединяет общее чувство, такое сильное, что оно не нуждается в вербализации». По его словам, участники новгородской экспедиции ощущают, насколько не хватает Зализняка и в то же время насколько все ему обязаны, — новые находки читают «и за него тоже, как бы его глазами, в мысленном диалоге с ним». Но в аудитории не было грустно: интерес и восторг перед миром берестяных писем и его персонажами никуда не делся, и Зализняк этому был бы рад больше всех.

Последние лекции Зализняка проходили в Главном здании МГУ. В этом году лекция вернулась в традиционные стены поточной аудитории Первого гумани­тарного корпуса, но слушателей было по-прежнему много. Алексей Гиппиус начал лекцию с того, что не будет пытаться воспроизвести стиль Андрея Анатольевича, писавшего на доске текст грамоты и предлагавшего его угадать, а будет показывать презентацию с фотографиями. Совершенно невозможно подражать идеальному почерку, которым Зализняк молниеносно записывал тексты грамот на доске (лингвист Марфа Никитична Толстая предложила даже сделать из его почерка компьютерный шрифт). Кроме того, рассказ шел в том порядке, в каком грамоты были найдены: это позволило Алексею Алексеевичу чередо­вать менее и более важные находки.

Сезон 2018 года выдался удачным: было найдено 11 грамот в самом Новгороде и еще одна — в Старой Руссе. Грамоты принесли четыре новгородских раскопа: два на Софийской стороне (части Троицкого раскопа; здесь найдены грамоты, кроме одной, XII века) и два на Торговой стороне (все это XIV век). Пять грамот — полностью сохранившиеся большие тексты.

Кроме грамот, нашелся и другой интересный объект с текстом — деревянная плашка с текстом «У Ре[пь]я гривн[а] истине». Это денежная запись: «истиной» назывался основной капитал без процентов. Имя Репей хорошо известно по найденному в новгородском Софийском соборе автографу некого «Ивана Рѣпьевича». Подобные тексты привычны и для берестяных грамот. Но если мы перевернем нашу плашку, то увидим вырезанный крест в ромбе — перед нами не что иное, как печать для просфор. Можно думать, что, помещая долговую запись на сакральном предмете, древние новгородцы освящали ее так же, как записывая акты на стене храма (вспомним запись о покупке Бояновой земли в Киевской Софии), и осмысляли «истину» не только в денеж­ном смысле, но еще и как благодать Божию. Возможно, не случайно в берестя­ной грамоте № 1031, найденной некоторое время назад, после финансовых претензий автор спрашивает адресата о «благодати», точнее «бологодети»: «А промышлеи, то ли твоѧ бологодѣть мнѣ цьто ми соули?» («Размысли же: это ли твое благодеяние мне, которое ты мне сулил?»). Таким образом, на двух сторонах этой плашки отразилось двойное понимание «истины» и «благо­дати» — приземленное и возвышенное.

Первая грамота, найденная в этом году, № 1103, — фрагмент из двух частей:

мъмистакоудобриноу
…
…д[ьни]коузадѣ

Вторая строчка — отрывок какой-то несохранившейся фразы вроде «посаднику за детей». Первая строка гораздо более сложна. Скорее всего, Мистак — это имя: фамилия Мѣстаков хорошо известна, а здесь перед нами диалектная замена ятя на и, которая как раз во второй половине XII века уже осуществля­лась. «Добрину» теоретически может быть и отчеством Мистака (хотя ожида­лось бы «Доброву»); но более вероятно, что это винительный падеж слова добрина, которое есть у Даля в значении «недвижимое имущество», а также нашлось в нижнелужицком языке в значении «хорошая пашня» (ср. другое обозначение земли, устроенное таким же образом, — целина).

Затем нашлась совсем небольшая грамота № 1104, фрагментик всего из трех знаков:

о + ѿ…

Это начало письма: писавший сначала хотел написать «отъ», потом сообразил, что хорошо бы начать письмо с креста, и опять написал «от» — уже в виде лигатуры.

Грамота № 1105 — это уже целый интересный документ, одна из главных находок сезона.

се ѿ соуботъкѣ къ гюрѣ се еси прода (ле)
дѣтѧ мое а нынѣ веди сѣмо налѣз[ъ]
не налѣзеши ли ни приведеши къ мънѣ
а ѧзъ хоцоу къ кнѧзоу на тѧ

Автор письма — Суботка — может быть как мужчиной, так и женщиной. Фамилия Субботин происходит от мужского имени. Однако в грамотах ближайшей «родствен­ницей» Суботки оказывается женщина по имени Недѣлька, фигурирующая в грамоте Ст. Р. 21 в списке должников и в надписи на пряслице — предмете из женского обихода; так что женский пол Суботки более вероятен. Адресат — Гюра, то есть Георгий; то же имя, которое в совре­менном языке даст «Юра», но непосред­ственно в таком виде оно еще не встре­чалось. Адресная формула с «се» в начале встречается впервые и ближе всего к формуле из грамоты Ст. Р. 10: «Се грамота от Яриле к Онанее»; по-видимому, это сокращение от нее же.

Гюра «продал дитя» Суботки, после чего Суботка просит «привести его сюда, найдя». А если тот его не найдет и не приведет, то Суботка подаст жалобы против Гюры к князю. О чем идет речь? Что такое «продал»? Продать можно раба, холопа; поначалу исследователям казалось, что эта версия не подходит и речь идет о «продаже» как о наложении штрафа. Так, высказывалась версия, что Гюра оштрафовал сына Суботки, но штраф не уплачен, оштрафо­ванный скрывается, родителю приходится за него платить, Суботка не хочет и предла­гает Гюре не приставать и лучше разыскать сына — а не то будет жаловаться князю.

Однако против этой версии возразил историк Павел Владимирович Лукин, заметивший, что ключ к этому тексту дает статья 61 Русской Правды: «Продасть ли господинъ закупа обель, то наимиту свобода во всѣхъ кунахъ, а господину за обиду платити 12 гривенъ продажѣ». Здесь речь идет о незаконной продаже наемного работника (закупа, наймита) в полные холопы; в этом случае проданный оказывается освобожденным от всех долгов, а продавец должен был платить штраф. Сын Суботки помимо ее воли был продан в полное рабство, и та соби­рается привлечь Гюру к ответственности за продажу свободных людей в холопы; по Русской Правде, разбираться с такими делами должен был именно князь.

Алексей Гиппиус обращает внимание на изумительную стилистику этого письма: это образец лаконичной и яркой древнерусской речи, богатой эллипсисами (то есть пропусками слов ради риторической эффектности). В начале пропущено «это (грамота) от Суботки к Гюре», а в конце даже два глагола: «а я собираюсь (пойти) к князю (жаловаться) на тебя».

Раньше Гиппиус занимался эпиграфическими памятниками поэтического характера, и у него выработалась привычка считать слоги: не стих ли перед нами? На всякий случай посчитал и здесь (учитывая еры и ери, или, как бы мы сказали сейчас, твердые и мягкие знаки: ъ и ь изначально были гласны­ми), и, к изумлению, оказалось, что текст делится на четыре 10-слож­ных и одну 14-слож­ную строку (как раз ту, где нагнетается угроза):

Се ѿ Соуботъкѣ къ Гюрѣ. (10)
Се еси прода (ле) дѣтѧ мое. (10)
А нынѣ веди сѣмо налѣзъ. (10)
Не налѣзеши ли, ни приведеши къ мънѣ — (14)
а ѧзъ хоцоу къ кнѧзоу на тѧ. (10)

Конечно, перед нами не поэзия в собственном смысле слова, но прекрасный образец риторической организации текста, выливающейся в соразмерность строк. Среди берестяных грамот рядом с этим текстом можно поставить великолепное по стилистике письмо № 750, которое высоко ценил Зализняк, — предложение кредитора должнику задуматься о справедливости, с гипнотизи­рую­щим рефреном «ни ты мне…». А итальянский славист Ремо Факкани вообще вознес этот текст на небывалую высоту, сравнив его не более и не менее как с Дантовой надписью на вратах ада, где «Per me si va» точно так же повторяется трижды. Этот текст тоже построен на эллипсисе и повто­рах. Попробуем посчитать слоги и в нем:

ни ты мнѣ бръне пошлеше лицемъ, (9)
ни ты мнѣ ѡкупа на брънѧхо, (9)
ни ты мнѣ на жѣлезехо куно, (8)
ни серебра, ни дву полото. (8)

Факкани назвал этот жанр «спонтанной риторикой».

Грамота № 1106 представляет собой написанный красивым уверенным почерком фрагмент. Первоначально в нем было прочтено следующее:

(…)ь а промъсли а ѧзъ ти шьль смольньскѫ : а ѫ ло‐
…ѫхѣ на городищи а ѫ лѫкѣ ѫ бирицьвичѧ възь‐
(ми…)

Автор советует «промыслить», то есть активно заняться некоторым делом, и сообщает, что «пошел» в Смоленск. На современном языке это значит «поехал»: древнерусское «ити» означало недифференцированное движение, любым транспортом — как английское go. Современное разграничение между глаголами движения появилось в XIII веке: на страницах летописей князья «ходили» в Орду, а потом стали в нее «ездить». Что-то происходит на Горо­дище, а потом нужно нечто взять у Луки Биричевича, то есть сына бирича — официального чиновника-глашатая (или, может быть, просто человека по прозвищу Бирич).

Грамота продолжала дальше раскрываться перед исследователями: сначала Савва Михайлович Михеев прочел по фрагментам оставшихся на бересте букв («ногам») еще одну строчку сверху:

… [пѧти гривь]но [п]о[пѫ] …

А …ѫхѣ оказалось концом от слова кожѫхѣ — «шубы». Таким образом, надо было дать пять гривен попу, а на Городище взять шубы.

Но самое замечательное, что обнаружилось затем, — что этот почерк практически идентичен почерку, которым написана найденная несколько лет назад грамота № 1009 — письмо от купцов Луки и Ивана к Сновиду. Очень возможно, что эти письма писал один и тот же человек, хотя хронологическая дистанция между ними — почти четверть века. Лука Биричевич — это, скорее всего, другой персонаж, и отчество, вероятно, понадобилось, чтобы противопо­ставить его Луке-купцу.

Затем рассказ Гиппиуса переместился из Новгорода в Старую Руссу: там нашли грамоту № 49 (таким образом, она приближается к юбилею!). Это огромный лист длиной 40 см (больших грамот в этом городе уже найдено немало), датируемый концом XIII — началом XIV века. Перед нами список натуральных выплат («у такого-то столько-то»), скорее всего, измерявшихся в соли — основном продукте Русы, как она тогда называлась.

оу [п]роута полоутора бьрковеска .:. оу лоутьѧна оу михаилина
:е: розмиро .:. оу евана оу сыцькова :е: розмиро .:. оу смьца оу цюдок‐
ина :е: розмиро .:. оу ѡслѧки :е: розмиро .:. оу грьбьницина .д. розмири
оу пошьки .д. розмири .:. оу жихна :е: розмиро .:. оу гороньцара .д. розмири
оу евана оу дваживова .д. розмири .:.

Берковец и «розмира» («размера», она устойчиво записывается именно с заменой ятя на и) — это единицы веса, в которых измерялась соль. Остальное представляет собой цифры и имена: Прут, Лутьян Михайлин, Иван Сычков, Смеч (по-видимому, производное от «сметать», а может быть, и вариант от Семен) Чудкин, Осляка (деревня Ослякино существует и теперь), Гребен­(н)и­цын, Пошка (слово соотносится с древнерусским пътъка, «птица», так же, как «кошка» с котъка; еще в ХХ веке в некоторых деревнях говорили «ты хитрая пошка»), Жихно, Горончар (то есть Гончар), Иван Дваживов. Последнее имя очень интересно: это сын человека по прозвищу Одваживъ, то есть «едва живой».

Автора грамоты № 1108 мы уже неплохо знаем. Уже на раскопе археологи воскликнули: «Это Яким!» Действительно, это самый плодовитый автор берестяных грамот, руке которого до сих пор принадлежало 37 грамот; эта тридцать восьмая. Перед нами фрагментарный текст на двух сторонах бересты, открывавшийся нам не сразу. В окончательном виде он выглядит так:

…[грив]но а самомуо творѧ[х]уо [в]о ньдьл[уо] … …
(во)[зидь в]о нь[дьл]оу ти {ѣ} ко ньмуо едуо а уо бориса ти :ѕ:[с]ти тои гривьно не лап[ь] в[озѧти] а и[м]…
                                                                                    …[и о] нь[мо] а восол[и]та

И на обороте:

…                                                               … [из г]орода стоѧничь фома
… (не б)[ьрьг]уо [а х]арѧ на молодогь сокриль поло цьтвьрть на дьсѧть куонь

Яким — человек книжный, писавший и церковные тексты, и он употребил редкую для бересты книжно-церковнославянскую форму — имперфект (творяху, то есть «утверждали»): «а про самого говорили, что в воскресенье…» Во второй строке сказано: «если он не „взыдет“ (скорее всего, „не поднимется вверх по реке“), в воскресенье-то к нему еду». Далее самое интересное в этой грамоте: «А у Бориса той шестерки гривен так просто не возьмешь». Прекрас­ное древнерусское слово не лапь — «непросто» (в современном словацком диалекте встретилось то же самое выражение: Nelapě to dostaneš).

Итак, в документе выступают два человека: один обозначен просто «сам», а другой Борис. Это прекрасно согласуется с тем, что нам вообще известно про Якима: он «слуга двух господ», у него есть два очень деловых небедных патро­на-феодала, одного из которых зовут Борис (в грамоте № 1023 приведена замечательная формула «Если он [некий контрагент в сделке] возьмет больше, то это [в равной мере касается] обоих, и если меньше возьмет, то [тоже] обоих» — то есть подчеркивается, что Борис и его партнер участвуют в сделках на равных). На обороте — заключительные фразы грамоты: «Из города Стоя­нич Фома… пренебрегают (?), а Харя (то есть Харитон) утаил тринадцать с половиной кун (выручки) за солод».

Грамота № 1109 (XIV век) — довольно скучный перечень натурального обложения, исчисляемого в «зобницах» и «дежах» (кадках) на двух сторонах берестяного листа:

У Радошка пѧть деже рожи, жита дежа, ѻвса дежѧ, пшеници зобница.
У Пѧнтелеѧ пѧть деже рожи, ѻвса полотретие дежи, жита 2 дежи i зобница, семени зобница, пшеници зобница.
У Ѻфоноса рожи дежѧ, ѻвса лонеского три дежи.
У Жихна поло шесты дежи рожи, ѻвса пѧть, гороху три зобници, пшеници поло дежи.

И на обороте:

У Ѻхна полутори дижи рожи.
У Зубка пѧте деже ѻвса, жита пѧ зобниче

Важный исторический факт, связанный с этим текстом, — упоминание термина зобница, который раньше был известен только как псковская мера объема.

Документ № 1110 (снова XII век) — еще одно полностью сохранившееся письмо, написано красивым почерком с огромными засечками:

отъ рощенѣ къ ѧкиму: крьнь кожоу‐
хъ гривьною : и цетыри ожьрелиѧ па‐
волоцита въда~иваноу нѣгодорожи‐
цоу а : коунѣ ти въ лодие боудѫть

(«От Рощёны к Якиму. Купи шубу за гривну и четыре воротника из паволоки, дай Ивану Негодорожичу, а деньги ты получишь с ладьей».)

Адресат письма — хорошо известный нам Яким; а имя автора — Рощёна, то есть причастие «выращенная», и это, несомненно, женское имя. «Ожерелье» — это не ожерелье в привычном нам смысле слова, а все, что находится вокруг «жерела», горла; в нашем случае, как уточняют специалисты по древнерус­скому костюму, это стоячий воротник из шелковой ткани (паволоки) с золотым шитьем. Это (как и шуба ценой в гривну — столько стоила, например, корова) ярчайшая примета очень богатого быта боярской семьи, на усадьбе которой и жил Яким в качестве эконома. Елена Александровна Рыбина предположила, что решившая приодеться Рощёна — это жена главного патрона Якима («самого»).

Очень интересно имя отца Ивана — Негодорог: оба корня в нем синонимичны («тот, о ком заботятся» и «тот, кто дорог»). Похожие имена есть у южных славян, встречается и имя с противоположным порядком компонентов — Дорогонег (из грамоты Ст. Р. 16). В грамоте № 978, написанной Якимом, упоми­нается Дорожинежич, и не исключено, что отца Ивана звали Негодорог Дорожинежич (!); замечательная «антропонимическая комбинаторика».

После 1110-й грамоты на раскопках все замерли: началось состязание, кто первым найдет грамоту с красивым номером 1111. Это была надпись на орнаментированном берестяном луконце. Она несколько разочаровала: оказалось, что количество букв в ней меньше, чем количество цифр в номере:

ПЛИ

Как пошутили нашедшие ее, «это распоряжение посадника об открытии огня». Придать какой-то смысл этому можно, например, представив, что вместо И написано Н, и ПЛН значит «это лукошко является полным» или что-то подобное, но, конечно, все это весьма сомнительно.

Грамота № 1112 со Знаменского раскопа (недалеко от базы экспедиции) — тоже фрагмент, но уже небезынтересный:

все…
cѧ кто пьри а съць[тъ о]…
въ треть до мене : оу домаслав-ѧ [гъл]…

Во второй строчке опознается глагол пьрѣтисѧ — «запираться». «(Если) кто-то запирается (то есть отказывается платить…)». Это хорошо известный тип берестяных грамот — обращение к сборщикам податей или долгов. Далее: «А сосчитав… объявите им долг „в треть“ до моего приезда», далее упомина­ется человек по имени Домаслав. «В треть» значит, что с должника взыскива­ется основная сумма долга (та самая «истина») плюс треть. Перед «треть» зачеркнуто «п»: сначала хотели взыскать долг «в полы», то есть +50 %, но потом сжалились. Прямую параллель этой инструкции можно видеть в бере­стяной грамоте № 1004 — письме уже знакомого нам Луки: «Возьми же у него две гривны. А если отвертится, то, объявив ему [об этом], введи его [в долг] в три [гривны]», то есть долг увеличится в полтора раза: это и есть «в полы».

Последняя грамота этого сезона — № 1113, одновременно самая большая и сложная грамота этого года. Конец XII века, текст читается местами плохо.

От Иванка и от Мирославѣ къ Иванкоу и къ ----ѣ покланѧнье. Створита добро, моѧ падцерица на Радятинѣ улице, мълвита: «Посли, вороже, цужу хълъстиноу: мнѣ нынѣ платити 18 коунъ, а тъщѣ роукѣ. А оно ти еси вылгала оу Иванка гривноу, а на то любо си золотникъ присли Полѣпѣ. Цемоу тобѣ тако дѣѧти? Не ослоушаи же сѧ, посли въ бързѣ».

Это письмо от мужчины Иванка и женщины Мирославы тоже к двум адресатам. Чудеса начинаются уже с имени первого адресата: его тоже зовут Иванко! Имя второго не сохранилось, но, скорее всего, это женщина: перед нами просто послание одной супружеской четы к другой. Синтаксис письма ярко разговорный, буквально сказано следующее: «Пожалуйста („створита добро“), моя падчерица на Радятиной улице, скажите вы двое», — то есть нижеследующий текст, идущий до конца грамоты, нужно передать падчерице. Радятина улица находится там, где теперь Троицкий раскоп (современный вариант — «Редятина»), это древнейшее ее упоминание.

Послание очень решительное: падчерицу надо обозвать «вражиной» («вороже» — известное древнерусское ругательство, так в летописи князь Ярополк называет своего убийцу) и потребовать отправить «чужую холстину»: надо платить 18 кун, «а у меня тощие руки» («с пустыми руками»). Далее: «А вот ты обманом получила (еще одно замечательное слово — „вылгала“) гривну у Иванка, хоть пришли Полепе золотник». Золотник — часть гривны; скорее всего, одна шестая. Имя (и фамилия) Полепа известны (в интернете находим: «Первый кроссворд придумал ленинградец Полепа»), хотя это слово переводится не вполне надежно. Казалось бы, по смыслу это «подобру», «как следует», но эта версия грамматически не очень подходит. Далее увещевания продолжаются: «Зачем тебе так себя вести? (Это такой примитивный наезд на падчерицу, которая фактически еще ничего не делает.) Не ослушайся же, пошли скорее!» Перед нами потрясающий пример языковой агрессии.

Итак, в тексте обнаружился еще один Иванко (у которого падчерица «вылгала» гривну)! Вряд ли перед нами трое человек с одним именем. Если допустить, что «Иван III» тождествен «Ивану I», то получается, что после этикетного обозначения мужа и жены дальнейший текст, как это часто бывает в берестя­ных грамотах, фактически пишет один человек (которому принадлежат слова «падчерица моя»), и этот человек — мачеха. Именно она говорит своей падчерице: «посли, вороже» и «вылгала», реализуя фольклорный стереотип мачехи, которая всегда хочет сжить падчерицу со свету. А отец, как положено отцу в сказках, «добрый, но безвольный». Кто же тогда Полепа? Можно предположить, что это родная дочь мачехи, и тогда мачеха пытается получить с подарка, который отец подарил падчерице, какой-то «налог» для своего ребенка.

Текст грамоты № 1113 интересен с лингвистической точки зрения: в нем очень хорошо отражена хронология падения редуциро­ванных (древних гласных, исчезнувших из языка) и последовательно по-разному переданы некоторые гласные в разных фонетических позициях. Как заключил Гиппиус, «текст во всех отношениях идеальный, за исключением тех человеческих отношений, которые он описывает».

См. также репортажи с лекций 2015, 2016 и 2017 года

микрорубрики

Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

Этикет дня

До связи!

Растение дня

Цикорий

Ария дня

Россини, Пуччини и советские самородки

Архив