9 февраля 2018Литература

Как читать Толкина

Николай Эппле продолжает рассказывать о самых важных книгах и писателях в истории английской литературы. Четвертый выпуск рубрики посвящен лингвисту, профессору Оксфорда и создателю Средиземья — Дж. Р. Р. Толкину

Сага «Властелин колец» признана одной из величайших книг XX века, и речь не только о тиражах и переводах — здесь Толкин  Именно так, а вовсе не Толкиен, как сам он неоднократно указывал. Предки писателя по отцу происходили из Саксонии, и их фами­лия была образована от немецкого tollkühn («безрассудно храбрый» — писатель часто иронизировал по поводу неприменимости к нему этого эпитета), а по законам звуковых изменений ü переходит в i, но никогда в ie. Еще одна трудность, на этот раз уже связан­ная с законами русского языка, за­ключается в склонении этой фамилии. Дело в том, что фамилии на -ин русского и ино­стран­ного происхождения склоняются по-разному. Поэтому зачитываться можно Ку­при­ным, но Толкином. уверенно удерживает первые позиции, — но и о влиянии на культуру и литературу. Книги Толкина сделали прежде маргинальный жанр фэнтези одним из самых популярных, пробудили неослабевающий интерес к романтике битв и странствий, вол­шебной сказке и раннему Средневековью, заставили несколько поколений читателей сражаться на мечах и называться вымышленными именами. И этот бум не идет на спад. Экранизация романа, ставшего плодом странной ин­тел­лектуальной игры оксфордского профессора, через полвека после пуб­ли­ка­ции оказывается одной из самых успешных в истории кинематографа. Сын Толкина Кристофер исправно публикует все новые материалы из неис­чер­паемого архива отца: в июне 2017 года, через сто лет после создания первой версии «Песни о Берене и Лутиэн», она впервые выходит отдельным изда­нием. А в ноябре того же года компания Amazon объявляет о покупке прав на съемку сериала по «Властелину колец». Одна из причин популяр­ности толкиновских книг — их совершенно особая реальность — языковая.

Кем был Толкин

Формально биография академического ученого кажется бедной внешними событиями. Он с детства начал интересоваться германской мифологией и лингвистикой, в 14 лет увлекся изобретением собственных языков, а через пять лет, в 1911-м, поступил в Эксетер-колледж Оксфордского университета. С небольшими перерывами на Первую мировую  Толкин участвовал в знаменитой битве при Сомме в июле 1916 года. и преподавание в Универ­ситете Лидса в 1920–1925 годы Толкин проработал в Оксфорде всю жизнь в качестве профессора англосаксонской литературы: сначала в Пембрук-колледже, потом — в Мертоне.

Над поэмами и сказаниями вымышленного мира — будущим «Сильмарил­лио­ном» — Толкин начал работать в середине 1910-х годов, а в середине 1930-х стал членом неформального литературного кружка «Инклинги», участники  Клайв Стейплз Льюис, Оуэн Барфилд, Чарльз Уильямс и др. которого встречались, чтобы читать друг другу вслух и обсуждать собственные тексты  Эти встречи Толкин описал в незаконченном романе «Записки клуба „Мнение“» («The Notion Club Papers»).. Эти встречи, а также поддержка его близкого друга К. С. Льюиса помогают Толкину серьез­нее отнестись к своим литературным опытам.

С 1959 года и до смерти в 1973-м Толкин целиком посвящает себя сюжетам о Средиземье, большинство из которых будет опубликова­но уже после смерти писателя его сыном.

С чего все началось: создание новых языков

Толкин был лингвистом и специали­зировал­ся на древнеисландском и англо­саксонском (древнеанглий­ском) языках. Его первой серьезной академической работой была подготовка словарных статей, посвященных нескольким словам на букву W  Много лет спустя, в 1969 году, Толкин вновь принял участие в работе над Оксфордским словарем, но уже в совсем другом качестве. Редактор нового тома дополнений попросил его отредактировать статью к слову hobbit, которую Толкин в итоге полностью перепи­сал. С тех пор в словарь вошло много слов, описывающих реалии Средиземья, в том числе mathom, orc, mithril, balrog., для Оксфордского словаря английского языка. Толкин также составил Сло­варь средне­английского языка, преподавал древ­неисландский, готский, средневал­лийский  К наиболее заметным академическим достижениям Толкина относится издание среднеанглийских памятников «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» и «Руководство для затворниц», перевод на современный английский язык «Сэра Гавейна» и поэм «Жемчужина» и «Сэр Орфео», а также лекция «Беовульф, чудовища и критики», изменив­шая отношение к этой древнеанглий­ской поэме.. Но главной его страстью было создание собствен­ных языков, вдохновением и основой для которых служили реальные языки. Он начал сочинять их еще в школе, а уже в студенческие годы стал писать первые поэтические произведения на них. Толкин создал два эльфийских языка — квенья на основе финского (своего рода ла­тынь) и синдарин на основе валлийского. Наиболее известный текст на квенья — «Namárië», или «Плач Галадриэли», а на синдарине — «A Elbereth Gilthoniel», гимн Варде, божеству света: 

Создавая новые языки, Толкин задумался о том, в каком мире на них гово­рили бы. Как писал о нем Льюис, «он побывал внутри языка, и его изобретение не было законченным, пока он не понял, что каждый язык предполагает собственную мифологию»  Цитата из некролога, опубликованного в Times 3 сентября 1973 года. Его автором является умерший за 10 лет до этого К. С. Льюис (текст был заранее послан в газету и хранился в редакции). Примеча­тельно, что сам Толкин на просьбу написать некролог Льюису ответил отказом.. Автор «Властелина колец» называл свой текст «эссе по линг­висти­ческой эстетике»:

«[Мой труд] представляет собою единое целое и вдох­новлен в основе своей лингвистикой. В ос­­новании его — придумы­вание языков. Скорее „истории“ со­чинялись для того, чтобы создать мир для языков, нежели наоборот. В моем случае сперва возникает имя, а затем уж — история. Я бы вообще предпочел писать на эльфийском»  Дж. Р. Р. Письма. М., 2004..

Остальные языки, которые упоминаются в книгах Толкина, не придуманы полностью, как языки эльфов, но невероятно тщательно продуманы и «переве­дены» автором. Мир Средиземья не европейское Средневековье, а значит, его жители не могут говорить по-английски. Современным английским в трилогии пере­дается вестрон, всеобщее наречие Средиземья, и родственные ему человечес­кие языки  Адунайский язык, рохиррик, талиска.. Причем перевод воспроизводит степень родства этих языков: язык рохиррим переведен древнеанглийским, потому что отно­сится к вестрону так же, как древнеанглийский — к современному английско­му; язык Дейла, на котором гномы общаются с другими существами, переведен древне­исландским, потому что относится к вестрону как исландский — к совре­менному англий­скому. И так далее. Мы точно не знаем, как звучит настоящий вестрон, но зна­ем, что «хоббит» на нем будет «кудук», а Фродо Бэггинса на самом деле зовут Маура Лабинги. Не переводятся только неродственные вестрону языки нече­ловеческих народов — эльфов, гномов  Кхуздул., энтов и орков.

Как Толкин придумывал английскую мифологию

Сложность игры, которую Толкин вел с самим собой, конструируя на основе язы­ковой реальности мифологическую, видна в деталях. Как замечает линг­вист Том Шиппи, автор одной из лучших книг о Толкине, хотя язык всадников Рохана  В некоторых русских переводах Рохан называют Ристанией или Мустангримом. — одного из народов, населяющих страницы «Властелина колец», — передает­ся древнеанглийским, имена их древних правителей — готские. Таким образом Толкин намекает, что предки всадников говорили на другом языке и жили в другую эпоху, нежели их потомки. Таких намеков множество: язык роханцев передается мерсийским диалектом древнеанглийского, их песни на­по­минают древнеанглийские песни-плачи, эмблема Страны всадников (белая лошадь на зеленом фоне) отсылает к Уффингтонской белой лошади на холмах древней Мерсии, а многочисленные скрытые цитаты из поэмы «Беовульф»  Англосаксонская эпическая поэма, действие которой происходит в Ютландии, до пересе­ления англов в Британию. — к англо­саксам. Наконец, самоназвание Рохана — Марка — звучит точно так же, как должно было звучать на местном наречии название Мерсии. Таким обра­зом, всадники Рохана — не вымышленный варварский народ, а уникальная в своем роде реконструкция героического ми­фа об англо­саксах. Такими они были бы, если бы выстояли против Норманд­ского завоевания.

Горячо любя язык и природу Англии, Толкин считал, что англичане обижены отсутствием мифологии, сколько-нибудь сопоставимой с соседними народами: «Меня с самых юных лет огорчала нищета моей лю­би­мой родины, у нее нет соб­ственных преданий (связанных с ее языком и поч­вой), во всяком случае того качества, что я искал и находил (в качестве состав­ляющей части) в легендах дру­гих земель. Есть эпос греческий и кельтский, романский, германский, скан­динавский и финский (последний произвел на меня сильнейшее впечатле­ние); но ровным счетом ничего английского, кроме дешевых изданий народ­ных сказок»  Дж. Р. Р. Письма. М., 2004..

Артуровский миф, которому Толкин отдавал должное (в 1930-е годы он писал наброски поэмы об Артуре, пытаясь связать эти сказа­ния со своей мифологи­ей), был для него недоста­точно английским: возникшие на кельт­ской почве сказания о военачаль­нике, успеш­но боровшемся с предками англичан, извест­ные большей частью во французском пере­сказе, едва ли подходят на роль английского национального мифа.

Как создавался «Сильмариллион»

«Сильмариллион» — ранний, но так и не изданный при жизни писателя сборник сказаний о сотворении мира, пробуждении эльфов и людей и борьбе за див­ные камни Сильмариллы. Сам Толкин не считал свою работу вымыслом и предпочитал говорить о ней в категориях обнаружения скрытого, а не изо­бре­тения чего-то нового. Он начал создавать свою собственную мифологию, увидев в тексте древне­анг­лийской поэмы «Христос», написанной около IX века англосаксонским поэтом Кюневульфом, следующие слова:

éala éarendel engla beorhtast / ofer middangeard monnum sended  «Радуйся, эарендел, ярчайший из ангелов, посланный [светить] людям над среди­земьем»..

Слово «эарендел», у Кюневульфа означающее сияющий луч и, по-видимому, относящееся к утренней звезде Венере  У других авторов это символ Иоанна Крестителя, предваряющего явление Христа, как Венера предваряет восход Солнца., поразило Толкина своей красотой. В ранних поэмах, написанных сначала на английском, а потом на эльфий­ском языке, возникает образ Эарендиля, чудесного морехода, чей корабль движется среди звезд и дарит людям надежду. Этот образ стал одним из лири­ческих ядер толкиновской мифологии. Герой, в жилах которого течет кровь эльфов и людей, оказался связующим звеном между народами, населяющими Средиземье, и главными сюжетами толкиновского легенда­риума  Это слово, в средневековой латыни обозна­ча­вшее собрание жизнеописаний святых, Толкин использовал для описания свода своих сказаний. — о дивных камнях Сильмариллах, созданных эльфами на заре времен  Камни были созданы для сохранения света чудесных Изначальных Древ, которые были погу­блены воплощением зла Мелькором. Но Мелькор похищает Сильмариллы и скры­вается из Вали­но­ра, страны богов, в Среди­земье. Создатели Сильмариллей, поклявшись отомстить любо­му, кто посягнет на их творе­ние, также поки­дают Валинор. Герой Берен, похитивший камень из короны Мелькора, завещает его своим потомкам. Эльвинг, его внучка, чудесным образом переносит камень на ко­рабль к своему мужу, Эарен­дилю. Он про­­сит валар помочь эльфам-изгнанникам в бит­ве с Мелькором. Мелькор повержен, два других камня уничтожены из-за жадности их творцов, а третий остается светить на мач­те корабля Эарендиля, причисленного к бо­гам., о любви человека Берена и эльфийской царевны Лутиэн  Ради возлюбленной Берен совершил невоз­можное и добыл Сильмариллы из короны Мелькора. Лутиэн жертвует своим бессмер­тием ради любви к Берену, а он, погибший в борьбе с чудовищами, оказывается един­ственным из людей, вернувшимся из смерти к жизни. История о Берене и Лутиэн отчасти воспроизводит историю любви Толкина и его жены Эдит. На их надгробии он завещал написать: «Эдит Мэри Толкин — Лутиэн» и «Джон Рональд Руэл Толкин — Берен»., о Эарендиле, его жене Эльвинг и их сыне Элронде  Дети эльфа и человека, они являются симво­лом союза эльфов и людей. Элронд сыграет важную роль в войне, описываемой во «Вла­сте­лине колец», а его дочь Арвен вступит в третий и последний в истории Средиземья брак со смертным, Арагорном, одним из глав­ных героев книги..

Как возникли «Хоббит» и «Властелин колец»

Как и «Сильмариллион», «Хоббит» и «Властелин колец» возникли благода­ря слову. По свидетель­ству Толкина, однажды, проверяя студенческие сочинения, он случайно написал на попавшемся чистом листе: «В норе под горой жил да был хоб­бит». Слово «хоббит» было Толкину неизвестно, и желание выяс­нить, что оно значит, стало двигателем сюжета.

Толкин даже не считал «Хоббита» представ­ляющим интерес с точки зрения издания. Его убедили в этом Льюис и сын главы издательства Allen & Unwin Райнер Анвин, которому отец дал прочесть рукопись. Книга оказалась крайне успешной, и издатели обратились к Толкину с прось­бой о продолжении. Мир, мельком описанный в «Хоббите», приобретал все более отчетливые черты того мира, который Толкин создавал с юности, а дет­ская сказка с незамысловатым сюжетом оказывалась ключевым эпизодом, предшествующим самой масштаб­ной войне добрых и злых сил в истории Средиземья.

Секрет особой реальности мира «Хоббита» и «Властелина колец» в том, что читатель ясно чувствует: тот кусочек, который ему дают увидеть, — часть го­раздо большего целого, о котором ему рассказывают полунамеком или не рас­сказывают вообще. Как писал Льюис в рецензии на первое издание «Хоббита», «профессор Толкин, очевидно, знает о своих созданиях намного больше, чем необходимо для этой сказки».

Спрятана ли во «Властелине колец» европейская история

В описываемом на страницах «Властелина колец» эпическом столкновении свободных народов Средиземья с силами тьмы часто видят аллегорию Второй мировой, а то и холодной войны — ведь тьма у Толкина надвигается с востока, а не с запада, как в классических мифах. Сам Толкин настойчиво отвергал по­добные толкования. «Моя история не заключает в себе символизма или созна­тельной аллегории, — пишет он одному из своих корреспондентов. — Ал­лего­рии типа „пять магов = пять чувств“ моему образу мыслей абсолютно чу­жды. Магов было пять, и это просто-напросто специфическая составляющая исто­рии. Спрашивать, правда ли, что орки „на самом деле“ коммунисты, по мне, не более разумно, чем спрашивать, являются ли коммунисты орками»  Дж. Р. Р. Толкин. Письма. М., 2004.. Известен анекдот о том, что во время одной из лекций в Оксфорде Толкина в оче­редной раз спросили, не подразумевал ли он под «тьмой с востока» СССР. Профессор ответил: «Нет, что вы, при чем здесь коммунисты. Конечно же, я имел в виду Кембридж»  Соперничество между двумя главными английскими университетами — тради­ционная тема шуток. .

Если же искать в тексте исторические аллюзии, то война за кольцо напоминает другую великую войну, сохранившуюся в европейской культурной памяти, а именно противостояние Западной Римской империи гуннам в V веке. Битва на Пеленнорских полях 15 марта 3019 года Третьей эпохи во многом напоми­нает битву на Каталаунских полях 15 июля 451 года, объединившую римлян и вестготов под предводительством Аэция и вестготского короля Тео­дориха, против гуннов и остготов под предводительством Аттилы. «Послед­ний из рим­лян» Аэций, многие годы проведший среди варваров, напоминает Арагорна, «последнего из нуменорцев», проведшего многие годы в скитаниях, а гибель престарелого короля вестготов Теодориха, упавшего с коня, — гибель придав­ленного конем престарелого конунга  Верховный правитель. роханцев Теодена.

Откуда взялись дракон, кольцо и другие важные детали

Главные сюжеты и второстепенные детали мира, придуманного Толкином, взяты из германо-скандинавских и англосак­сонских сказаний. Сюжет о похи­щении чаши, пробудившем от долгой спячки дракона, взят из второй части «Беовульфа» и оказывается основным не только в «Хоббите», но и во «Вла­стелине колец» — только в роли похитителя, жадность которого оборачивается огромной войной, у Толкина оказывается сначала Голлум, нашедший и при­своивший себе кольцо, а затем Бильбо, также завладевший им не вполне чест­ным образом.

Сюжет о сокровище, навлекающем на владельца проклятье, от которого можно избавиться, лишь навсегда уничтожив, характерен для многих образцов древ­негерманского эпоса. И «Сага о Вёльсунгах», и «Старшая», и «Младшая Эдда» рас­сказывают о том, как Локи, путешествовавший вместе с Одином и Хёниром, убил камнем выдру, поймавшую рыбу и поедавшую ее, вытащив на берег. Ока­залось, облик выдры принял один из трех сыновей волшебника Хрейдмара. Хрейдмар с сыновьями, одного из которых звали Фафниром, связал богов, потребовав в обмен на свободу выкуп. Локи, поймав в воде карлика Андвари, отнял у него его золото, а вместе с золотом — волшебное кольцо, способное умножать богатство. Рассержен­ный Андвари наложил на кольцо проклятье, согласно которому оно будет губить всех своих владельцев. Хрейдмар с сы­новьями получают золото, но ночью Фафнир убивает отца и, превратившись в дракона, остается стеречь проклятое сокровище. 

Разговор Бильбо с драконом Смаугом напоминает разговор Зигфрида (или Си­гурда), главного героя-змееборца северных мифов, с принявшим облик дракона Фафниром: герой отказывается назвать свое имя и говорит с чудо­вищем загад­ками. И даже убийство Смауга благодаря подсказке о незащи­щенном брюхе похоже на то, как Зигфрид расправляется с Фафниром.

Мотив уничтожения проклятого сокровища можно найти в финале поэмы «Беовульф», где клад поверженного дракона хоронят в кургане вместе с Бео­вульфом, или в «Песни о нибелунгах», где проклятое золото нибе­лунгов навсегда погребается на дне Рейна.

Из «Прорицания вёльвы», одной из самых известных песен «Старшей Эдды», взяты имена гномов в «Хоббите» и Гэндальфа. Оттуда же заимствованы многие топонимы, например Мирквуд или Туманные горы.

История меча Нарсила, обломком которого Исильдур поражает Саурона в последней битве Второй эпохи, после чего меч перековывают и вручают Арагорну, напоминает историю Грама, меча Зигфрида-Сигурда. Кроме того, обломком меча герой поражает дракона в финале «Беовульфа».

Наконец, кольцо — важный атрибут и символ власти именно скандинавской и германской мифологии. В «Беовульфе» один из эпитетов правителя — «коль­цедаритель», ведь пожалование вассалу кольца означало дарование власти над той или иной территорией. То, что магическим средо­точием власти у Толкина оказываются именно кольца, также свидетель­ствует о влиянии на автора гер­манской эпической традиции.

Как тексты о Средиземье связаны с религией

Толкин был глубоко религиозным человеком, и творчество, так же как и мифо­творчество, было для него соучастием в божественном акте творения мира. При этом Средиземье поражает отсутствием упоминаний о Боге и любых проявлений религии. Толкин нарочито меняет местами традиционную ори­ента­цию добра и зла по сторонам света, располагая Валинор, страну богов и бессмерт­ных, на западе, а твердыню злых сил Мордор — на востоке.

Но в этом нет противоречия. «Властелин колец», по замыслу Толкина, сочи­нение безусловно религиозное и даже католическое, но оно таково не потому, что герои знают катехизис и правильно совершают обряды, а потому, что богопочитание и христианская этика вплетены в его дух, сюжет и символику.

Зло лишено творческого потенциала и способно лишь извращать добро. Мелькор, злой дух-антагонист «Сильмариллиона», извратил изначальную мелодию творения, спровоцировав отпадение от творца первых ангелов, а потом создал орков, извратив природу эльфов. Никто в Средиземье не добр или зол по природе: важнейшая сцена всей трило­гии — умиление Голлума, одного из самых безнадежных злодеев книги, при ви­де спящего Фродо, грубо и жестоко прерываемое Сэмом, одним из самых добрых героев. Главный этический посыл трилогии в том, что самые могу­щественные твердыни зла побеждаются не силой и величием добродетели, а смирением и жертвенной любовью, глубоко христианский по своей сути. Бог присутствует в Средиземье незримо, но неотступно в виде Провидения, помощниками или невольными орудиями которого оказываются все герои. Особенно это видно в сцене на Ро­ковой горе, когда оказывается, что без Гол­лума кольцо было бы невозможно уничтожить  Откусанный Голлумом палец Фродо — аллюзия на евангелие: «Если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф. 5:30).

Кто такие эльфы 

Из всех существ, населяющих толкиновский легендариум, только эльфы и хоббиты — оригинальное изобретение Толкина  Хоббиты — полностью выдуманный Толкином народец, не имеющий параллелей в мифоло­гии или фольклоре. Эльфы германской мифо­логии и английского фольклора, призрачный волшебный народец, родственный фейри, не имеют почти ничего общего с народом бессмертных художников и музыкантов у Толкина. Гномы, гоблины, тролли — привыч­ные персонажи германской мифологии. Энты родом из валлийских преданий о битве де­ревьев. Орки, хотя это слово и упоминается в англосаксонских текстах, в качестве антро­поморфных существ изобретены Толкином, но не описаны так подробно, как эльфы и хоббиты.. Именно они вывели из равновесия его воображение и стали толчком к созданию двух главных произведений — «Сильмариллиона» и «Властелина колец».

Сам Толкин считал главной особенностью «Сильмариллиона» отсутствие в нем антропоцентризма. Эти сказания написаны с точки зрения эльфов. Решитель­ность, с которой Толкин переосмысляет эльфов германо-скандинавской тра­ди­ции и ставит их в центр своего мироздания, говорит о том, что этот образ был для него очень важен. Эти бессмертные существа стали, по Толкину, первым творением Бога. В эльфах Толкин выразил два глу­боко волновавших его мотива — любовь к творчеству и любовь к природе  В Оксфорде до сих пор известны несколько «любимых деревьев» писателя..

В отличие от людей, цель существования которых, согласно Толкину и кате­хизису, лежит за пределами материального мира, эльфы существуют, пока существует этот мир, и, даже будучи убиты, могут возвращаться к жизни. Они — дух этого мира, их главный дар и главное их искушение, как явствует из истории Сильмариллей, — творчество, в котором они не знают себе равных и способны соперничать с богами.

Бессмертие эльфов у Толкина не беззаботная вечность античных богов. Оно проникнуто очень характерным для писателя пессимизмом: это попытка описать человеческую смертность от противного. Смертная природа людей Средиземья — не обречен­ность, а дар, делающий их «свободными от кругов мира», позволяющий быть причастными к замыслу Творца о будущем, которое наступит после конца мира физического. Для эльфов этот дар людей — источ­ник печали и предмет зависти  Как люди рассказывают друг другу сказки, героям которых удается сбежать от смерти, так эльфы рассказывают друг другу сказки, героям которых удается сбежать от бессмер­тия. Такой сказкой о бегстве оказываются, в частности, уже упоминав­шиеся истории эльфийских принцесс Лутиэн и Арвен..

В толкиновских повествованиях об эльфах очень заметен мотив усталости от жизни, светлой и мудрой печали. Этой печалью полны лучшие образцы эльфийской поэзии; ею проникнуты последние страницы «Властелина колец», посвященные проводам героев на запад, в пределы бессмертных. Возможно, своеоб­разие толкиновской мифологии заключается как раз в трактовке бессмертия. В отличие от классичес­ких мифов, возникших в начале челове­ческой истории, это опыт человека XX века, знающего, что история может быть не только увле­кательным сказанием, но и тяжелым бременем.

Как Толкина переводили на русский

Толкиновские книги трудно передать на другом языке. Но сам писатель радовался новым переводам (а вот экранизации воспринимал в штыки) и по мере сил помогал переводчикам, объясняя непрозрачные этимологии имен и названий. История переводов Толкина на русский язык началась довольно поздно, но сложилась вполне счастливо. Первым переводом стал «Хоббит» Наталии Рахмановой, вышедший в 1976 году. Прообразом хоббита для иллюстра­тора первого русского издания Михаила Беломлин­ского стал актер Евгений Леонов. Позднее Леонов радовался такому выбору и даже прочел отрывок из книги на камеру. Этот перевод до сих пор считается одним из наи­более лите­ратурных, хотя их вышло больше десятка.

Переводы и пересказы «Властелина колец» существовали с 1960-х годов в сам­издате, а первое официальное издание в переводе Владимира Муравьева и Анд­рея Кистяковского вышло только в 1989 году  Сокращенное издание вышло в 1982 году.. С тех пор был опубликован еще десяток переводов, и споры о том, какой из них лучше, не утихают по сей день. Главный предмет дискуссий — перевод имен и названий. Поскольку у Толкина они всегда предполагают языковую игру, переводчикам трудно от нее удер­жаться: Фродо Бэггинс становится Торбинсом или Сумниксом  В другом варианте перевода — Сумкинсом.
, Ривенделл — Раздолом, а Рохан — Ристанией. 

Трудно сказать, насколько Толкину удалось создать «мифологию для Англии». «Сильмариллион» и другие сказания его легендариума едва ли воспринимают­ся как нечто исключительно англосаксонское  Известно, что рецензент, которому изда­тельство Allen & Unwin в 1937 году показало некоторые материалы из «Силь­мариллиона», увидел в них «что-то от той безумной, ярко­глазой красоты, которая так смущает англо­саксов, когда они сталки­ваются с кельтским искусством».. Так или иначе, эти сказания стали со временем едва ли не популярнее породившей их германо-скандинав­ской мифологии. Будучи, как и «Алиса в стране чудес», созданными на специ­фически английском материале, они стали достоянием мировой культуры — не мифологией для Англии, а мифологией для все​го мира​.

Автор благодарит за помощь и ценные советы филологов Светлану Лихачеву (МГЛУ, Москва), Бориса Каячева (Тринити-колледж, Дублин) и историка Юлиану Дресвину (Сент-Джонс-колледж, Оксфорд).