Антропология, История

Зашифрованный дневник школьника сталинской эпохи

В архиве московского «Мемориала» (признан иностранным агентом) хранятся дневники 1930-х годов школьника Олега Черневского. Часть дневников записана простым шифром, который Олег придумал сам. Вместе с проектом «Прожито» мы выбрали несколько открытых записей, а в конце предлагаем разгадать содержание зашифрованных страниц

18+
Обложка дневника Олега Черневского Надпись на обложке: «Дневник Чинара Всеволодовича Черневского. Начато 1 января 1937 года. Кончено 16 октября 1937 года. Москва».

Биография героя

Основные события дневника приходятся на конец 1937 года и начало 1938-го. В 1937 году Олег Черневский учился в девятом классе. Школа находилась в центре Москвы, семья Олега жила в Потаповском переулке. Отец, Всеволод Черневский, занимал большой пост — он был начальником отдела Строительно-квартирного управления РККА  РККА — Рабоче-крестьянская Красная армия. Так с 1918 по 1946 год назывались совет­ские вооруженные силы.. В школе у Олега было прозвище Чинар. Отличник, убежденный комсомолец и активист — его даже выбрали старостой класса, а во время подготовки к выборам в Верховный Совет он хо­дил по домам и помогал составлять списки избирателей. Олег много занимался самосовершенствованием: читал, записывал все свои оценки и спортивные результаты, ему было принципиально важно выполнить все нормативы пред­военного времени: «Проплыл 50 метров с гранатой и 2 раза прыгнул с вышки (трехметровой), один раз вниз головой, другой раз солда­тиком».

Как и многие другие люди, жившие в 1930-е годы, он пытался встроить свою частную жизнь в общую советскую повседневность — освоить ее язык и прак­тики. Олег дотошно записывал фамилии кандидатов в депутаты Верховного Совета, фиксировал в дневнике все возможные официальные годовщины (юби­лей образования ВЧК — ГПУ — НКВД, день смерти Ленина, день убийства Кирова) и негодовал на разоблаченных «врагов народа»: «Утром слушал при­говор по де­лу троцкистского центра. Приговор получился довольно милости­вый: расстрел не для всех». И все же в основном он пишет в дневнике о дружбе и любви и опи­сывает отношения с одноклассниками.

Первая любовь

В центре дневникового повествования — отношения внутри зарождающегося любовного треугольника одноклассников: Олег — Марат Новгородцев — Ася Ива­нова. Олег дружил с Маратом, и оба они испытывали симпатию к Асе. Задача, с которой столкнулись все трое, — сформулировать для себя, каким образом мо­жет быть устроена дружба — любовь и как она может быть вписана в процесс обретения собственного «я».

Характеристика Аси Ивановой«Прожито» / архив «Международного Мемориала» (признан иностранным агентом)

В октябре 1937 года Олег, подражая языку комсомольской ячейки, дал Асе характеристику:

«Внешность. В восьмом классе казалась мне красивой, сейчас, в 10[ом], я убедился, что нет. Но отталкивающего ничего нет. Фигура ничего, только очень портит маленький рост. Комсомолка. Учится средне. Не избегает [оценок] плохо, но их исправляет. Наклонность к гумани­тарным наукам (литература). Хорошая гимнастка и спортсменка. Романтическая натура. Пишет легкомысленные стихи. Любит мечтать. Немного кокет­лива, сейчас немного меньше, но в начале 9 класса Лева ей даже напи­сал об этом. Кокетство мальчикам мало нравиться. Кем хочет быть не знает. Разбрасывается между различными отраслями. С малолетства имела „любовные похождения“. Но никому она не верна. Во всяком находит недостатки, и долго не выдерживает. Примеров таких много. Очень изменчива. Происхождение — живет не с родным отцом. Любит брата Анатолия — [служит] во Владивостоке, моряком. Имеет некото­рые литературные способности, своенравна. Ну хватит. Вообщем не плоха»  Здесь и далее в цитатах авторская орфография и пунктуация сохранены..

Арест родителей

Запись в дневнике 16 ноября 1937 года

16 ноября 1937 года Всеволода Черневского арестовали по обвинению в участии в военном заговоре. Олег оставил в дневнике скупую запись об этом со­бытии:

«В два часа [ночи] — будят. В квартире обыск. Ужас. Кончили обыск в 1 ч [дня], забрали папу. Ужасно. Попрощался по хорошему. Последние его слова ко мне: Будь хорошим комсомольцем, береги маму. В школе по­лу­чил два отл[ично]. За немецкий и геометрию. Не могу писать. Жутко».

Через день Олегу пришлось выступить на комсомольском собрании и расска­зать о своем отношении к аресту. К этому моменту он уже, по всей видимости, считал арест отца оправданным: «Меня волнует, мучает вопрос, виновен ли папа. По всем данным — да». В похожей ситуации оказались и многие одно­классники Олега, однако автор дневника только кратко фиксировал факты, но избегал оценок. В начале 1938 года арестовали и маму Олега: «Все это пере­жилось гораздо легче. Утром ходил в школу, посидел там часок, хотел поехать на лыжах, но раздумал, т. к. не выспался и холодно».

Из-за того что встал вопрос о выселении семьи Олега из квартиры, с ним и его сестрой Гелой стал жить их дядя Борис. Другой дядя, Аля, тоже старался помо­гать пле­мянникам. Между дядями шел важный спор: «Борис: „Нужно быть солдатом, слепо итти за вождями“. <…> Аля: „Вся иллюминация, флаги, укра­шения не нужны, лучше бы больше мяса и т. п. Продуктов, которых у нас мало“». Сам Олег, по-видимому, тоже не мог до конца определиться. Подводя итоги года, он писал, что ненавидел отца как врага и в то же время ощущал пустоту из-за его отсутствия. 

Графики чувств 

Олег и его одноклассники, как многие советские подростки, были увлечены идеей рационализации своего эмоционального мира — ведь идеальный ком­сомолец должен был уметь контролировать свои чувства. В ноябре Ася пока­зала Олегу график своего отношения к нему, по которому видно, как день ото дня ее отношение к Олегу меняется — от ненависти к «чему-то похожему на любовь». Олег тоже ответил ей графиком, из которого видно, как его чув­ства к Асе стали ровными и спокойными.

Преобразовывая самые важные события своей жизни в схемы, Олег и Ася могли сообщить себе и друг другу то, что не получалось передать словами. В конце января 1938 года Ася передала Олегу схему района, по которому они часто гуляли, и предложила ему догадаться, почему некоторые зоны были отмечены красным. Он быстро сообразил, что на красных участках «нельзя гулять подручку» (а то увидят одноклассники и учителя).

Скупость записей о событиях, связанных с арестом родителей, и произошед­ших из-за этого переменах компенсировалась в дневнике Олега подроб­ностью схем перестановок в квартире. 18 декабря, когда вывезли казенную ме­бель  Крупным номенклатурным работникам вроде Всеволода Черневского государство выда­ва­ло полностью меблированные квартиры., он сделал схему, отметив крестиками исчезнувшие кровати и буфет, и записал: «Стало значительно просторнее. Я даже катался по комнате на вело­сипеде. Больше писать не хочется». После ареста матери он перерисовал схему квар­тиры уже с одной опечатанной комнатой и указал место, где был телефон, который у них тоже изъяли.

Шифр 

Асина роспись в дневнике Олега «Нет, я не рассержусь. Извини, что я тут расписываюсь. Это так, на память. 27/XII. [Роспись Аси.] P. S. Не уезжай!»

Дневник Олега одновременно альбом, которым можно было обмениваться с ближайшими друзьями и переписывать в него стихи и рассказы. Он несколь­ко раз обменивался дневниками с Маратом и Асей, и некоторые записи были специально рассчитаны на Асину реакцию. У каждого из троицы был свой элементарный шифр (Олег называл их «шрифтами»), и вряд ли он рас­сматри­вался как серьезное средство сокрытия информации. По крайней мере, самому Олегу легко удалось разгадать Асин шифр. Сам он пользуется шифром, чтобы не писать открытым текстом фамилию человека, подвергнувшегося прора­ботке (см. «Ключ 1»), и чтобы скрыть скабрезный эпизод (см. «Ключ 2»).

Ключ 1

Ключ 2

Наверху шифра видны буквы-ключи, подписанные самим Олегом. Двух этих кусочков достаточно для того, чтобы прочитать и другие зашифрованные записи в дневнике. Например, вот эти, в скобках:

29 января 1938 года

Узнать ответ

Встал в 10.5 часов. А с Асей сговорился на 10.15 быть у нее. Момен­тально позво­нил, что бы на 10 мин.отсрочить. Пошли в райком и там наконец обменяли билет, у меня № 432518. В райкоме в корридоре Ася и я занимались нелегаль­щиной [она стригла мне ногти]. Пошел прямо к Марату. Занимались немного у него. На немецком дочитывали до конца § 7. На литературе начали Остров­ского. На грамматике спрашивали. На физике задачи и пример на элек­тролиз. На истории подготовка вооруженного восстания. Была ком­со­мольская группа. Выбрали новым группоргом Фиру, я голосовал за Катю Щ[еглову], я был в счетной комиссии. Сыграл с [дядей] Алей в шахматы. Счет + 2 − 2 = 1; общий счет + 12 − 4 = 1. Лег в 12.30.

30 октября 1937 года

Узнать ответ

Встал в 10 ч. В 11 поехали с Геной в ЦДКА. Там смотрели «Путь далекий». МТЮЗ’а. Детская вещь. Перед обедом я катался на велосипеде предпоследний раз в этом сезоне. Заезжал к Марату во двор. Купил словарь иностранных слов. Заходил к Филе. Учил химию. * [Раскапывая старые дневники, много в них нашел интересного. Например, прежнюю характеристику Аси. Решил попраковаться  Так в оригинале. в шрифте. То, что в сегодняшней записе шрифтом нет ничего интересного, показывает звездочка в начале записи.] Приходила Елена Александровна. Лег в 11 ч.

Post scriptum 

О дальнейшей судьбе этой истории нам пока известно немногое. Отец Олега был расстрелян в 1938 году, мать умерла в лагере в 1942-м. В 1990-е годы сам Олег передал свои дневники и документы в «Мемориал» (признан иностранным агентом), но разговаривать с исследователями отказался. Дневники оканчиваются 1948 годом.


Проект «Прожито» благодарит московский «Мемориал» (признан иностранным агентом) и лично Ирину Степа­новну Островскую и Алену Геннадьевну Козлову за неоценимую помощь и под­держку. В ближайшее время «Прожито» начнет готовить дневники Олега Черневского к публикации. Для этой работы проекту нужны волонтеры.

Изображения: «Прожито» / архив «Международного Мемориала» (признан иностранным агентом)
микрорубрики
Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года
Архив