Шенг Схейен. «Авангардисты»
«Авангардисты составляли отнюдь не однородную группу, однако многое из того, что сформулировано выше Мейерхольдом, относится практически к каждому из них. Все они разделяли глубочайшую неприязнь к репрессивной политике царя, а также уверенность в том, что их искусство может сыграть роль в формировании нового, лучшего общества.
Подобное политическое убеждение, казалось бы, многое объясняет, но отнюдь не все было так однозначно. В том же самом письме Мейерхольд делится с Чеховым размышлениями, идущими вразрез с воспеваемой им социальной активностью. „Я раздражителен, придирчив, подозрителен, и все считают меня неприятным человеком. А я страдаю и думаю о самоубийстве. Пускай меня все презирают. Мне дорог завет Ницше ‚Werde der du bist‘ (‚Стань тем, кто ты есть‘). Я открыто говорю все, что думаю. Ненавижу ложь не с точки зрения общепринятой морали (она сама построена на лжи), а как человек, который стремится к очищению своей собственной личности“.Это слова убежденного индивидуалиста, считающего личностную свободу высшим благом и не заботящегося об общественной оценке. Человека, отвергающего общепринятую мораль и признающего в качестве высшего идеала девиз „Будь тем, кто ты есть!“. Каким же образом эти мысли сочетаются с его одой служению обществу и социальной ответственности художников? Неужели он не видит, что стремление к независимости и участие в общественной жизни в корне противоречивы?»
Нидерландский славист Шенг Схейен защитил докторскую диссертацию о Сергее Дягилеве, составил каталог к выставке Ильи Репина, а теперь написал книгу про один из самых драматичных периодов в истории русского искусства. Послереволюционные годы — эпоха больших надежд и разочарований в жизни большинства авангардистов, которым (как, например, Малевичу, в ноябре 1917 года назначенному временным комиссаром для охраны ценностей Кремля) при новой власти пришлось защищать ненавистный канон. Впрочем, альянс радикальной политики и маргинального искусства оказался недолговечным: вскоре авангардистам пришлось разбираться в тонкостях партийной борьбы, лавировать между покровителями и вообще мало-помалу превращаться в функционеров — амплуа, которое им откровенно претило.
Среди героев Схейена не только великие живописцы, архитекторы и режиссеры, но и нарком просвещения Анатолий Луначарский — не то «изолгавшийся парикмахер» (жестокая формула Зинаиды Гиппиус), не то благодетель, который, пользуясь положением, спас от физической гибели Александра Бенуа и многих других.
7 писательских домов, которые еще можно успеть увидеть
Дом из «Доктора Живаго», усадьба, где Лев Толстой написал «Воскресение», и другая исчезающая архитектура
