Сергей Иванов. «Блаженные похабы»
«Для юродивого, скажем, сексуальная провокация является именно провокацией потому, что он признает существование законов физиологии. Находясь в опасной близости от греха, он, словно в цирке, демонстрирует свое виртуозное умение греху не поддаться. Но при этом он обязан предложить публике самой убедиться в отсутствии обмана. Как мы помним, Симеон Эмесский и Андрей Царьградский, чтобы избавиться от обвинений, демонстрировали желающим свою сексуальную незаинтересованность. Для индийского аскета фокус состоит не в этом: например, некоторые йоги, чемпионы в деле аскетизма, позволяли себе даже половые сношения. В восприятии окружающих это не нарушало их статуса, ибо они и совокуплялись равнодушно. Здесь греческий принцип „бесстрастия“ доводится до логического предела и окончательно отрывается от каких бы то ни было земных критериев».
Впервые тема блаженных заинтересовала историка Сергея Иванова в 1994 году: тогда он выпустил книгу «Византийское юродство», в которой показал, что юродство во многом социальный конструкт, отражение страхов и чаяний наблюдателя. Перерабатывая свою работу в 2005-м, Иванов расширил круг героев и постарался объяснить, какие цели преследовали средневековые авторы, повествующие о жизни «божьих людей». Вышедшие в 2019 году «Блаженные похабы», судя по всему, итоговый труд, посвященный этому вопросу. Автор рассказывает, зачем монахи симулировали юродство, в каких отношениях находились «похабы» и цари на Руси и можно ли назвать юродивым Франциска Ассизского — одного из самых известных католических святых. Написанная с нейтрально-светских позиций, книга позволяет увидеть в этом явлении не столько религиозную, сколько культурную традицию: по Иванову, юродство — это еще и определенная манера поведения и даже литературный стиль, свойственный среди прочих Фридриху Ницше, Василию Розанову и Алексею Лосеву.
7 писательских домов, которые еще можно успеть увидеть
Дом из «Доктора Живаго», усадьба, где Лев Толстой написал «Воскресение», и другая исчезающая архитектура
