Барабаны, ножи и Алла Демидова

Выбрал Алексей Мунипов

Дмитрий Курляндский. «Анатомия боли» из оперы «Носферату»

В 2014 году мрачная опера «Носферату» в исполнении пермского MusicAeterna под управлением Теодора Курентзиса наделала много шума и стала одной из ласточек неожиданного оперного бума в мире новой российской академи­ческой музыки. Выяснилось, что новая опера привлекает слушателей и, что важнее, деньги на постановку куда эффективнее, чем, например, симфония. Поэтому симфоний — главных платформ для высказывания композиторов старшего поколения — у молодых композиторов обычно нет, а оперы пишутся регулярно.

В основе либретто «Носферату» — древнегреческий миф о путешествии Персефоны, богини плодородия, в царство мертвых. Носферату в этой трактовке — Аид, господин подземного царства, к свадьбе с ним и готовится Персефона. 

Эта очень тихая опера лишена привычных оперных примет, например арий или оркестрового звучания, зато здесь много экстремального звукоизвлечения и неожиданных инструментов — музыканты используют ножовки, дрели, точильные камни. Весь звуковой мир оперы находится как бы в гортани Носферату, мучительно пытающегося научиться говорить; это тонкая ткань из придыханий, шепота, клекота, ария перехваченного мукой горла. В зри­тельном зале она производит куда более сильное впечатление, чем в записи: музыканты не только находятся в оркестровой яме, но и рассажены по ярусам, и в какой-то момент зритель начинает чувствовать, как потоки воздуха и нервное шипение духовых словно перекатывают его в темной пасти огромного бессловесного существа.

Дмитрий Курляндский: «Идея вслушивания в дыхание лежит в основе этой оперы, она вся рождается в открытом рту Носферату, который готовится произнести свою первую фразу. Вот это прислушивание к сипам, хрипам и присвистам я умножаю, инструментую и отдаю в оркестр. Постепенно в его дыхании вырастает организм всего оркестра. Получается достаточно большой звук, очень тихий, но очень сложный, полный звуковых зазубрин и заноз. По сути, я попытался создать утопическое гигантское тело, где все участ­ники — исполнители, зрители, солисты на сцене — являются отдельными органами этого пульсирующего, урчащего, бурчащего организма»  А. Мунипов. «Фермата. Разговоры с композиторами». М., 2019 (готовится к выходу в «Новом издательстве»)..

«Анатомия боли», фрагмент из третьей сцены второго акта, по сюжету пример­но соответствует смерти Персефоны, ее окончательному переходу в царство Носферату и подготовке к торжественной свадьбе (она же в опере — похороны). И музыкально она заметно выделяется: здесь ритмическая сетка оперы ломает­ся, как льдина во время ледохода, и на поверхности обнаруживается что-то вроде оркестрового даб-техно (возможно, это следствие увлечения Курлянд­ского мрачной электронной музыкой). Звук четырех больших барабанов и веселый свист — на сцене в этот момент появляется занавес, состоящий из огромных ножей, — неожиданно начинают напоминать хачатуряновский «Танец с саблями». А повелительная декламация Аллы Демидовой напоминает о том, что ни один инструмент не сравнится по силе воздействия с человече­ским голосом.

Полную версию оперы вы можете послушать здесь.

Другие выпуски

Fancymusic дня