Отрывок из комикса времен Первой мировой войны
Пропавшая шведская куртка, пленные немцы «неважного вида», кровати без простынь, кофе с молоком и проклятые аэропланы. Arzamas публикует наблюдения сотрудника Красного Креста, а позже известного архитектора Николая Митурича о военном быте 1914–1916 годов
В издательстве Европейского университета вышла книга искусствоведа Ксении Малич, посвященная архитектору Николаю Александровичу Митуричу (1891–1973) Имя его троюродного брата, художника Петра Васильевича Митурича, известно гораздо больше.. Николай построил более десяти зданий, но сохранилось только одно — бывший Театр имени Ленинского комсомола в Петербурге. Творческая судьба этого архитектора показательна для понимания противоречивой эпохи межвоенных десятилетий в истории русской архитектуры и особенно ленинградской школы. Митурич учился в Институте гражданских инженеров в
23-летний студент Николай Митурич отправился на фронт в декабре 1914 года, сопровождая подарки для солдат, собранные в Петрограде Красным Крестом. Чтобы исполнить эту миссию, Митурич поступил на военную службу вольноопределяющимся Вольноопределяющийся — поступивший на военную службу добровольно и пользовавшийся определенными льготами. После 1915 года право быть вольноопределяющимися получили лица, имеющие высшее либо среднее образование, окончившие шесть классов среднего учебного заведения или два класса духовной семинарии, не младше 17 лет. После сдачи особого экзамена (обычно в конце первого года службы), приблизительно соответствующего курсу юнкерского училища, они производились в прапорщики и продолжали службу в офицерском чине.. По железной дороге через Варшаву он доехал до окрестностей Кракова, где стояли полки 9-й армии, передал подарки и вернулся обратно. Во время поездки Митурич был взволнован, испытывал патриотический подъем и досадовал на постоянную неразбериху в расписании поездов, промедления и постоянное ожидание. О своих чувствах он рассказывает в дневнике.
Спустя год, в 1915-м, Митурич снова едет на фронт — теперь с «передвижным питательным отрядом». На этот раз он пишет не текст, но делает рисунки-наброски, сопровождая их ироничными подписями. Исходя из названий городов, упоминающихся в дневнике (Белосток, Малки, Седльце, Лохув, Вышкув, Скурка), маршрут движения отряда выстроить не получается. Таблица расхода продовольствия, которую Митурич вел с февраля по октябрь 1916 года, позволяет предположить, что все это время он находился рядом с фронтом.
Митурич, ставший начальником перевязочно-питательного отряда российского отделения Красного Креста, находился в действующей армии до конца 1917 года, а в 1918-м перешел в ряды Красной армии. В ноябре 1919 года Митурич демобилизовался и вернулся в Петроград.
Дневник 1914 года
5 декабря
Еще одна ночь. Наутро разочарование. Между Белостоком и Чижевом украли у меня почти из-под головы куртку шведскую с наплечниками И[нститу]та Студенты институтов носили двубортные шинели. Знаки отличия заключались в вензелях и цвете кантов. В ИГИ носили наплечники с вензелем «Н 1». См. П. А. Пискарев, Л. Л. Урлаб. Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века. СПб., 2007. «Шведская куртка» была, вероятно, неуставной одеждой., повязкой гор. санитара Петрограда на рукаве. В карманах хорошо еще только перчатки и платок. В 12 ½ приехали в Варшаву. Тепло, хотя и грязно. Город славный. Заявил жандарму о пропаже — дал телеграммы по станциям до Белостока, чтобы не злоупотребляли повязкой. На Ковельский вокзал <нрзб.>. К 4 дня приехали к отходу поезда на Ивангород — узнаем, что вагон наш еще не послан с Петроградского вокзала Петербургский вокзал в Варшаве. Со второй половины 1914 по август 1915 года — Петроградский вокзал, также назывался Виленским.. Поехали туда опять — и здесь косвенно Плодовский напакостил — вагон не послан, ибо на нем подпись «по распоряжению коменданта оставить для догрузки» — оказывается, надпись с Петрограда, осталась от нашей задержки; смешно, однако на это сослались на станции. Побранился Федоров, обещали к завтрашнему 4 час. поезду обязательно переправить на Ковельский вокзал Современная станция Варшава Восточная. Называлась также Тереспольским вокзалом и Брестским вокзалом..
В Варшаве жизнь ничем не выдает близость боев. Днем узнали, что наши за Митавой перешли границу, разбив корпус немцев. Брожу по городу — поражает огромное количество санитаров — солдат и добровольных. Чуть не половина всех прохожих с повязками Красного Креста обыкновенными или городскими Варшавы. Видели несколько полочных вагонов с упряжкой лошадьми, приспособленных для перевозки раненых. Лежачих по 8, сидячих по 24, вагоны открытые, видимо, не очень удобные, хотя, я думаю, тряски меньше, чем в трамвайных. Встретили человек 50 пленных немцев — германцы разных полков, вид у них очень неважный, ободранные и совсем не воинственны — мужички, да еще почтенные. Странно — среди них всего 4–5 австрийцев — всегда бывает наоборот. Тьма санитаров в Варшаве, и все ходят, бродят, очень странное впечатление от этого. Сестриц видел мало. Офицеров и солдат всяких частей, занятых и свободных тоже очень много. Вообще странно кажется их спокойное разгуливание, когда в 50 верстах идет бой. Вечером случайно узнали, что сообщение с Андреевым телеграфом закрыто — может быть,
Бродили с Б. Н. до 9, потом пили каву бялу «Кофе с молоком» (польск.)., и пошли к его знакомому телеграфному инженеру, до 11 были у него на службе, а сейчас лежу у него в квартире на кроватях без простынь, хотя на подушках наволочки чистые. И то спасибо — у него дома никого — потому и без простынь, а все же лучше, чем в вагоне или в вокзале. Ну до завтра, уже 1 ч. ночи.
6 декабря
Встали в 9, к 10 были у Гучкова в канцелярии — но он в Жирардове. Узнал о <нрзб.> лазарете «живы все и здоровы» — и все. Уполномоченный приедет сегодня ну или завтра — если застану — попробую узнать еще
Ведут австрийцев — говорят, их казак один забрал, а их 23 человека — спрашивают, как же они ему сдались. «А он нас окружил», — говорят — чем не анекдот.
Варшава кипит, на улице движение огромное, особенно к вечеру. Сегодня много обозов идут и за Вислу, и к фронту — вообще не понять совсем, что куда, и войска, и обозы.
12 декабря
Проспал здоров, в 9 все на работы, я хожу из угла в угол. <нрзб.> в польской семье, чтобы вольнопера всегда видать. Поляки радушно угощали домашним вином, и обед был польский отменный. В 2 удалось устроить себе прогулку — съездил на автомобиле с Аргиром — на вокзал за офицером. Он спросил, что за личность — узнают — все приветливо кивают. Но ожидание мое начинает меня угнетать. Сейчас 5 ч., говорим с Матисон — заведующий гаражом обещал вечером со мной поговорить о моем <нрзб.> не дожидаясь командира уезжают свою отвозку в штаб. Томились весь день. Вечером поздно узнал, что приехал со штаба командир. Вечером приехал
13 декабря
Утром видел командира — пошел к нему и встретил по дороге на <нрзб.>, обещал послать 12-ти <нрзб.> везти меня в штаб — но так и прождал напрасно. Опять день потерял напрасно. Томился опять до вечера, вечером пили кофе всей гурьбой у польки, где обедал, странно: хохот, веселье — она ведь молода, а моя миссия так серьезна! Обидно и дико, Матисон обещал послать завтра — наверное.
14 декабря
С утра бегал, ждал. Обо мне Матисон послал рапорт командиру. Ждал известий, не дождался, в 1 ч. дня пошел к командиру, и тот, узнав, что есть свободные грузовики, послал меня к Матисону с рапортом, отправить <нрзб.> 17 верст. В 6 выехали, в 9 были в Опатуве. По дороге встретили 4000 австрийцев в сопровождении 13 конвойцев. Ночевали у еврея, на его постели, вдвоем с Б. Н., который спал со мной под периной.