Книги недели: выбор «Фаланстера»
Невероятная история рысистых лошадей в России, интимная история английского быта, сельскохозяйственные воспоминания А. П. Мертваго и другие хорошие книги, которые рекомендует сооснователь книжного магазина «Фаланстер»
Петр Черкасов. «Александр II и Наполеон III. Несостоявшийся союз (1856–1870)». Издательство «Товарищество научных изданий КМК». М., 2015
Эта книга не только об отношениях между Россией и Францией после Крымской войны, она — об отношениях двух императоров, о симпатиях, влияющих на международные отношения самым неожиданным образом. О возможном союзе, реформах и даже соревновании между двумя коронами Европы.
Про Александра II, царя-освободителя, мы знаем многое, но в это же время на другой стороне Европы другой монарх проводил столь же масштабные реформы. Взаимная приязнь преодолела опасения русского императора. Не с первого раза, но он принял приглашение в Париж. Дипломатическая переписка, собранная на основании 200 томов архивных дел, не может дать нам точной картины происходившего между двумя правителями. Однако многие события становятся понятными, а другие доходят до нас в преданиях и анекдотах. Например, анекдот про Березовского. Во время прогулки в коляске по Булонскому лесу в сторону императоров был сделан выстрел. Злоумышленник промазал. Пока полиция хватала неудавшегося цареубийцу, Наполеон сказал Александру: «Если итальянец, то в меня, а если поляк, то в Вас». Схваченный оказался Березовским, явно не итальянцем. Александр зря ждал оглашения смертного приговора, чтобы проявить великодушие и «простить» Березовского. Суд присяжных осудил его на длительный срок, но не на смертную казнь. Законы Франции были таковы, что король на присяжных влиять не мог. Александр был обижен невозможностью совершить красивый царственный жест, но и, возможно, задумался над судебной реформой, так необходимой в России.
Яков Бутович. «Архив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России». Издательство им. Сабашниковых. М., 2015
Казалось бы, какое нам дело до выведения орловских рысаков? Но, как ни странно, эта книга сейчас, по‑моему, куда ближе людям, не интересующимся лошадьми, чем специалистам. Не могу оценить ее ценность с точки зрения современного коневодства — однако мне она рассказывает о другом.
Том пестрит портретами лошадей и их родословными. От одних имен голова кругом идет: Громадный, Крепыш, Лель, Бычок, Скользящая, Небосвод, Конституция, Контрибуция и так далее. Когда продираешься через, да простят меня лошадники, море узкоспециальных подробностей, вдруг открывается совсем иной план.
Молодой офицер Яков Бутович увольняется из армии в начале ХХ века, чтобы возродить некогда известный конный завод в селе Прилепы под Тулой. Движет им страсть к лошадям, азарт игрока, да и жажда наживы. Бутович умело занимается бизнесом, совершает правильные покупки и продажи и достаточно быстро богатеет, становится известным конезаводчиком, хозяином множества призовых лошадей, хороших маток и прекрасных производителей. Но есть у него еще одна страсть — он хочет улучшить российскую породу рысистых лошадей. Описывая свое дореволюционное житие, Бутович уделяет внимание и призам на бегах, и заработанным деньгам, и породе. Он как бы мечется между конкретными материальными целями, известностью и делом, которое должно продлиться и после его смерти, — улучшением породы. В 1917 году автор совершает выбор: решает отдаться целиком вопросам селекции. К этому времени, кстати, его состояние оценивается в миллионы. Время сыграло с ним злую шутку, более безнадежного момента, чем последующие десятилетия голода, разрухи, гражданской войны, коллективизации, национализации для его трудов придумать сложно. Однако Бутович победил! Он остался в России, хотя все его близкие покинули страну, он сохранил породу, которой отдал всю свою жизнь. Это не метафора, сидел он множество раз и в 1937-м был расстрелян. Книга была закончена во время очередного заключения в конце двадцатых. Но порода выжила! До сих пор в русской рысистой породе есть потомки его Громадных и Летучих. К концу книги, оценивая свой труд, Бутович часто замечает, что ему есть чем гордиться — множество лошадей, которые живут где-то в России, произошли от выведенных на его заводе.
В книге мы находим необыкновенной силы краткие воспоминания времен Гражданской. Конезавод основного конкурента Бутовича был в Тамбовской губернии. Во время Антоновского мятежа всех лошадей забрали. Зоотехник ходил несколько месяцев за полевыми командирами с требованием отдать ему двух очень важных для породы кобыл. Он говорил отъявленным головорезам: «Может, Россия вам все и простит, кровь, убийства, но потерю этих двух лошадей не простит никогда». Его думали пристрелить, но потом решили, что убивать юродивого грешно, — и отдали лошадей.
Александр Мертваго. «В тумане намечающейся культуры. Книга эссе и воспоминаний». Издательский дом Международного университета в Москве. М., 2015
Мертваго — патриот и подвижник. Он не походит на многих нынешних «патриотов», не обеляет мрачные пятна истории, не борется с «фальсификаторами», не считает, что русским учиться нечему. Напротив, он очень часто жесток к родине, уверен, что России надо учиться, и учиться долго.
В книгу вошли эссе «В тумане намечающейся культуры» и «Не по торному пути: Сельскохозяйственные воспоминания (1879–1893)». В 1879 году дворянин из прекрасного рода нанимается батраком к А. Н. Энгельгардту, новатору сельского хозяйства, за «полное жалованье июль, август — 6 рублей, сентябрь — 5, остальные месяцы — по 3 рубля». В 1881 году он уезжает во Францию и работает батраком на знаменитых парижских огородах. Затем возвращается, берет в аренду 100 десятин и начинает заниматься сельским хозяйством.
Как и книга его учителя Энгельгардта, знаменитые «Письма из деревни», воспоминания Александра Петровича полны наблюдений за бытом и характером русского крестьянства. Он сравнивает крестьян с французскими огородниками, пытается выявить цивилизационные отличия. И вообще-то, «В тумане намечающейся культуры» — страшноватый текст. Друг Льва Толстого, вечный его собеседник по устроению и улучшению крестьянского хозяйства, известный уже издатель журнала, общественный деятель систематизирует после революции 1905 года свои наблюдения за русским обществом. Он беспощаден, как врач. Работая вместе с крестьянами, наблюдая зарождающуюся буржуазию, Мертваго приходит к выводу, что понятия «работоспособность» и «трудоспособность» принципиально различны. Если в первом русский вполне конкурентоспособен, то трудиться мы не умеем. «Культуры нет, если нет закрепления в потомстве вырабатываемых индивидуальных особенностей».
Мертваго очень широко трактует понятие культуры. Задолго до появления этологии он сравнивает поведение животных и людей. В эссе мы находим замечательные сравнения Москвы и Петербурга, западного буржуа и российского буржуя, западных и российских приоритетов хозяйствования. Анализируется влияние алкоголя на цивилизацию и практики его потребления в разных странах, роль преступлений в развитии общества. Его выводы часто парадоксальны и неожиданны.
Люси Уорсли. «Английский дом. Интимная история». Издательство «Синдбад». М., 2016
Труд Люси Уорсли слишком легко и увлекательно написан для научной книги, но слишком глубок для поверхностного чтения. Кроме использования невероятного количества источников о быте и организации жилища в Англии автор берет интервью и ставит эксперименты на себе: если она пишет об уборке постели, то пытается перестелить ее сама по всем правилам, если пишет о гигиене, то пытается соответствовать нормам описываемого времени. Уорсли исследует изменение дома, изменение повседневности от Средневековья до наших дней. Автора интересует и сколько людей спало в одной кровати, и как изменило появление «шведского стеганого пухового одеяла» жизнь британцев в 50-х годах ХХ века. Автор развенчивает многие мифы о «темном» Средневековье и Ренессансе. Она доказывает, что условия быта улучшались непоследовательно: например, в области гигиены в XVIII веке бытовые практики часто приближались к повседневности раннего Средневековья. Книга Уорсли — образцовая научно-популярная книга о повседневности, обращенная к широкому кругу читателей.
Режис Гейро. «Ильязд в портретах и зарисовках». Издательство «Гилея». М., 2015
Биография Ильи Зданевича — писателя, теоретика искусства, авангардиста, ученого, художника, издателя livre d’artiste — похожа на авантюрный роман. Судите сами: Зданевич изучал архитектуру грузинских церквей, написал труд о Святой Софии и о Ларионове, рисовал принты для Коко Шанель, создал знаменитую группу «41°», он автор замечательных стихов, пьес и романов и даже был военным корреспондентом в Лондоне. При этом не всякий монарх может похвастаться таким количеством портретов: они остались от каждого периода его жизни, а Ильязд несколько раз менял свою жизнь радикально. В этой книги собраны его портреты, созданные без малого тридцатью художниками, от Пиросмани до Джакометти. Собрал и прокомментировал их Режис Гейро, пожалуй, самый авторитетный исследователь творчества Зданевича.
15 декабря в Пушкинском музее открылась выставка, посвященная Ильязду, и эту книгу можно считать прекрасным дополнением к ней.
