Чтение на 15 минут: «История Французской революции»
В 1789 году французские женщины, не выдержав «зрелища страданий», вооружились и возглавили поход на Версаль за королем. Эти события описал историк XIX века Жюль Мишле. В научно-издательском центре «Ладомир» вышла первая комментированная версия его «Истории Французской революции». Arzamas публикует отрывок
Пятого октября в Париже уже было множество несчастных, не евших более суток Примечание Жюля Мишле: См. показания свидетелей: Moniteur. T. I. C. 568. Колонка 2. Это главный источник. Другой, очень важный, изобилующий деталями, с которого все списывают не цитируя, — это Histoire de deux amis de la liberté. T. III. Paris, 1791.. Их ужасное зрелище разбивало сердца, однако никто ничего не делал, каждый запирался у себя дома и сетовал на тяжелые времена. 4 октября вечером одна отважная женщина, которая не могла больше этого выносить, прибежала из квартала Сен-Дени в Пале-Рояль; она ворвалась в шумную, разглагольствующую толпу и заставила себя выслушать; это была женщина тридцати шести лет, хорошо одетая, добропорядочная, к тому же сильная и смелая. Она хотела, чтобы парижане отправились в Версаль, и готова была сама возглавить поход.
Среди ремесел, которые, казалось, умрут вместе со старым порядком, была резьба по дереву. Резчиков было немало, они работали и для церквей, и для украшения жилищ. Этим ремеслом занимались многие женщины. Одна из них, Мадлен Шабри, потеряв все заказы, стала цветочницей в квартале, примыкавшем к Пале-Роялю, где ее знали под именем Луизон; это была хорошенькая и умненькая семнадцатилетняя девушка. Можно смело утверждать, что не голод повел ее в Версаль. Она поддалась общему порыву, последовала велению своего доброго и отважного сердца. Женщины избрали ее своей предводительницей и поручили говорить от их имени.
Не всех их побудил выступить голод. Среди них были лавочницы, привратницы, уличные девицы, сострадательные и милосердные, какими они бывают нередко. И немалое число торговок с Центрального рынка, ярых роялисток, но тем более хотевших, чтобы король оказался в Париже. Они видели его незадолго перед тем по
Рыночные торговки не относятся к числу тех, кто страдает от нищеты; торговля жизненно необходимым не слишком подвержена превратностям судьбы. Но они видят и ощущают нищету лучше, чем другие; так как они все время проводят на рыночной площади, от их взоров не укрывается (в отличие от наших) зрелище страданий. Никто так не сопереживает несчастным, не готов прийти на помощь, как они. Да, эти женщины с виду грубы, невоздержанны на язык, но зачастую наделены
В семь часов утра 5 октября женщины на рынке услышали барабанную дробь и отозвались на этот призыв. Как оказалось,
Идет Центральный рынок… А с другой стороны движется Сент-Антуанское предместье… По дороге эти воительницы увлекали за собой всех женщин, которые им встречались, и угрожали остричь волосы тем, кто откажется пойти с ними. Прежде всего толпа направляется к Ратуше. Туда как раз привели
С самого утра Майяр с пользой потрудился в Сент-Антуанском предместье. Победители Бастилии с оружием в руках пришли на площадь; предводительствовал ими Юлен. Рабочие, разбиравшие Бастилию, подумали, что отряд прислан против них. Майяр вмешался, предотвратив столкновение. В Ратушу он прибыл как раз вовремя, чтобы помешать сжечь ее. Положение создалось крайне опасное: женщины клялись, что не позволят мужчинам войти в здание, и поставили у входа своих часовых. В одиннадцать часов мужчины высадили дверцу, выходившую в аркаду Сен-Жан. Вооружившись палками, пиками, топорами и молотками, они ворвались в здание и устремились к оружейному складу. Среди них был один французский гвардеец, который еще ранним утром хотел ударить в набат; его схватили. Избежать смерти ему удалось лишь чудом; умеренные, впавшие в такое же бешенство, как и прочие, непременно бы его повесили, если б не женщины; он показывал свою шею без галстука, с которой парижанки успели снять веревку… В отместку толпа схватила одного из «людей Ратуши»; это был славный аббат Лефевр, распределявший порох 14 июля; то ли женщины, то ли мужчины, переодетые женщинами, повесили его в маленькой звоннице; однако
Ни Байи, ни Лафайет не показывались. Майяр отправился на поиски заместителя Лафайета и сказал ему, что есть лишь одно средство покончить с беспорядками, которое состоит в том, чтобы он, Майяр, отвел женщин в Версаль — это даст время собрать силы. И вот он выходит на Гревскую площадь, бьет в барабан и заставляет себя слушать. Спокойное и холодно-трагическое лицо мужчины в черном производит впечатление на собравшихся: он кажется человеком серьезным, способным довести дело до конца. Женщины, уже завладевшие пушками Ратуши, объявили его своим предводителем. Вместе с восемью-десятью барабанщиками он становится во главе шествия; за ним следуют семь или восемь тысяч женщин, несколько сотен вооруженных мужчин, а замыкают колонну участники взятия Бастилии.
Когда шествие достигло Тюильри, Майяр хотел идти по набережной, женщины же намеревались с триумфом пройти под часами, через дворец и сад Центральный корпус королевского дворца Тюильри назывался Часовым павильоном — по расположенным на его фасаде большим часам.. Майяр, человек порядка, заметил, что дворец — это дом короля, сад тоже королевский и проходить через них без дозволения значило бы нанести оскорбление королю Примечание Жюля Мишле: Показания Майяра в «Монитёре». T. I. C. 572.. Предводитель шествия подошел к стоявшему на часах у ворот швейцарцу и вежливо сообщил, что следующие за ним дамы хотят только пройти через сад и дворец, не причинив никакого ущерба. Швейцарец выхватил шпагу, бросился на Майяра, тоже обнажившего клинок… Тут одна привратница очень кстати ударила швейцарца палкой. Тот упал, и один из мужчин приставил штык к его груди. Майяр остановил его, хладнокровно разоружил обоих и забрал себе штык и шпаги.
Близился полдень, и чувство голода становилось все нестерпимее. В Шайо, Отёе, Севре Мишле перечисляет юго-западные пригороды Парижа, расположенные на пути в Версаль; ныне Шайо и Отёй входят в черту города. было нелегко удержать изголодавшихся людей от воровства. Майяру это удалось. Подойдя к Севру, «войско» уже не могло терпеть, а в городе не нашлось ничего, даже за деньги; все двери были заперты, кроме одной: хозяин остался в лавке по причине болезни. Майяр купил у него несколько кувшинов вина. Затем выделил из толпы семерых мужчин и поручил им привести булочников Севра со всем, что у них отыщется. Нашлось лишь восемь хлебов общим весом в тридцать два фунта Фунт (livre) — старая французская мера веса, равная 489,5 г. на восемь тысяч человек… Хлеб разделили и потащились дальше. Усталость заставила большинство женщин бросить оружие. Впрочем, Майяр успокоил их, сказав, что если они хотят растрогать, вызвать к себе сочувствие короля и Национального собрания, то не следует являться в Версаль в столь боевом виде. Пушки отправили в хвост шествия и кое-как замаскировали. Благоразумный судебный исполнитель хотел привода без скандала, как говорят во Дворце правосудия. При вступлении шествия в Версаль он, чтобы подчеркнуть мирные намерения женщин, дал им знак запеть песню о Генрихе IV Имеется в виду популярная во Франции Старого порядка веселая песня «Да здравствует Генрих IV!»..
Жители Версаля пришли в восторг, они кричали: «Да здравствуют наши парижанки!» Иноземцы, наблюдавшие это шествие, видели в нем лишь безобидную толпу несчастных, пришедших молить короля о помощи. Даже человек, не одобрявший революции, женевец Дюмон, обедавший в тот день во Дворце Малых конюшен Малые конюшни, наряду с Большими конюшнями, находятся напротив Версальского дворца; здания их расположены симметрично по обе стороны центрального проспекта Версаля — Парижского. и наблюдавший из окна за событиями, вспоминал: «Весь этот народ просил только хлеба».
