15 мая 2019История

Николай Чудотворец: что вы можете не знать о самом любимом русском святом

Краткая история святого Николая до и после его смерти в рассказе специалиста по раннему христианству Андрея Виноградова, дополненная деяниями и чудесами

Интервью Юлия Богатко

­­­­­­Святителей Николаев было два

По крайней мере начиная с X века в образе того, кого мы называем святителем Николаем, соединилось два человека: святитель Николай Мирликийский и святитель Николай Пинарский, или Сионский. 

Первый, Николай Мирликийский, жил в III–IV веках. Первые письменные сведения о нем до нас дошли от V — начала VI века: он упоминается в так называемом «Деянии о стратилатах» (в славянской традиции — «О воеводах»).

К тому моменту, когда эта популярная история распространяла славу о Николае по Византии, никакого текста жития еще не существовало. И мы видим уже к VI веку в разных концах империи молитвы, обращенные к нему, — в Константинополе, на Крите, в других местах. Но долгое время главным центром его почитания оставался город Миры Ликийские, на юге Малой Азии, где он был епископом и где был погребен после смерти.

У гробницы святителя стали собираться истории о прижизненных и посмерт­ных чудесах, с ним связанных. Например, автор, работавший в VIII веке, чей текст дошел до нас под именем Андрея Критского, в похвальном слове на День святителя Николая  Точное название «Похвальное слово святителю и чудотворцу Николаю». приводит разные истории — не только о стратилатах, но и историю о хлебовозах и об обращении им в правую веру маркиа­нитского епископа Феогния, а также другие истории, которые в дальнейшей традиции не сохранились (например, «Деяние о подати»).

Иногда в письменной традиции до нас доходят сборники, например из трех чудес святителя Николая, с заключением о дате его кончины, то есть со временем появляется своего рода протожитие.

В начале IX века некий Михаил Архимандрит (мы ничего об этой фигуре не знаем) создает первое связное житие Николая Мирликийского. Но самое известное к тому времени его чудо — «Деяние о стратилатах» — в нем не фигурирует. Михаил так и пишет, что все, мол, знают это его великое деяние, зачем еще раз рассказывать о нем, лучше расскажу вам о том, что неизвестно. В этом житии впервые приводятся краткие сведения о родине святителя Николая — греческой колонии, городе Патаре, неподалеку от Мир в римской провинции Ликия; о смерти его благочестивых родителей, о том, как он раздал свое имущество и вообще помогал бедным. Здесь же приводится и так называемое «Деяние о трех девицах», которых обедневший знатный отец хотел отдать в блудилище, а святитель подкладывал им ночью мешочки с золотом, чтобы этого не случилось.

В житии также описывалось чудесное избрание святителя Николая архиепископом: в Мирах умер Ликийский архиепископ Иоанн и долго не могли выбрать нового, пока наконец одному из епископов был глас «кто первым придет в церковь, того и выберете» — и чудесным образом пришел Николай. Также приводится несколько чудес, в том числе «Деяние о хлебо­возах», чудо с моряками, которых святитель Николай спас от потопле­ния, некоторые другие чудеса и, наконец, сообщение о его кончине.

Это житие произвело сенсацию в византийском мире — святитель к этому моменту был очень почитаем, но, кроме «Деяния о стратилатах», о нем толком ничего не знали. Текст начинает активно распространяться, переписываться и переделываться. Так, в первой половине IX века Мефодий, будущий патриарх Константинопольский и великий византийский писатель, облагораживает житие — факты все те же, но если текст Михаила написан очень простым языком, то текст Мефодия очевидно создавался для образованной публики и представляет собой шедевр византийской риторики: высокий стиль, особенное построение фраз, многочисленные риторические приемы.

Одновременно еще один писатель, — возможно, митрополит Лакедемона Василий — по-своему переделывает житие святителя Николая, написанное Михаилом Архимандритом, и добавляет туда некоторые новые эпизоды.

В таком виде житие святителя Николая бытует весь IX век. А в X веке происходит ключевое событие — смешение житий двух святителей Николаев. Но прежде чем говорить о самом смешении, следует рассказать о другом Николае, что это был за человек. 

По счастью, в нескольких списках разной степени испорченности сохранилось житие другого Николая — его называют Николаем Сионским, по монастырю Святого Сиона, который он основал, или Николаем Пинарским, поскольку некоторое недолгое время был епископом города Пинары, там же в Ликии. Этот Николай происходил из обеспеченной и очень благочестивой семьи. Его дядя был игуменом монастыря святого Иоанна Предтечи в селении Акалиссос.

Николай жил в первой половине — середине VI века; с юности он воспитывался в вере, преуспевал в учении, паломничествовал вместе со своим дядей в Святую землю, был в Иерусалиме, Египте, был пострижен последовательно в чтеца, дьякона, священника и, наконец, основал свой собственный монастырь — Святого Сиона, в честь святой горы Сион, где, по преданию, происходила Тайная вечеря. Николай налаживает там монашескую жизнь, занимается благо­творительностью. Например, во время чумы он запрещает крестьянам возить продовольствие в Миры, чтобы они не заразились. А когда из-за той же чумы окрестности Мир были опустошены, он едет раздавать пищу голодающим. 

Надо сказать, что, помимо всего, это житие, написанное близким учеником Николая, ценится как замечательное историческое свидетельство о повсе­дневной сельской жизни в горной Ликии.

И несмотря на то, что Николай Мирликийский отдельно упоминается в его житии (Николай Сионский, например, побывал на празднике святителя Николая — розалиях), со временем их стали путать. Не в последнюю очередь из-за близости дат их кончины: 6 декабря у Николая Мирликийского и 10 декабря — у Николая Сионского (по старому стилю).

В X веке некто соединил два жития. За основу он взял житие Николая Мирликийского и заполнил недостающие места — про детство, родителей, чудеса, совершенные в юности, такие как чудо при учении  Однажды по дороге в школу Николай встретил хромую женщину Нонну и исцелил ее крестным знамением. и другие деяния. Но в основном там уже рассказываются истории из жизни Николая Мирликийского. 

Такое соединение стало в дальнейшем очень популярным и получило уже распространение в виде единого текста. Ближе к концу X века визан­тийский писатель-агиограф Симеон Метафраст перерабатывает это смешанное житие в единый текст, и его авторитетом оно освящается. И с XI века мы видим, по сути, уже только это составленное из частей житие, хотя житие, написанное Михаилом Архимандритом, и другие тексты продолжали переписываться. (Случай, когда факты из жизни двух святых сливаются, не уникальное явление, такое встречается и с некоторыми другими святыми. Например, известна рукопись, где в мученичество одной святой Параскевы вставлены некоторые интересные факты из мученичества другой святой Параскевы  D. A. Vinogradov. St. Parasceve of Iconium and her «lost» Greek Acts // Analecta Bollandiana. Vol. 131. № 2. 2013. А. Ю. Виноградов. Великомученица Пара­скева Иконийская и ее «несохранившиеся» греческие акты // Кафедра византийской и новогреческой филологии. Вып. 1. М., 2000..) С XI века мы уже видим на иконах, что в клеймах  Клеймо — часть иконы (обычно вокруг основного изображения), «рассказывающая» житие святого на иконе или поясняющая сюжет центральной композиции. житие святителя Николая изображается в таком смешанном виде.

Надо отметить, Симеон Метафраст использовал еще один источник — это был синаксарь, то есть сборник кратких житий на каждый день, которые читались в Константинополе, и в нем житие святителя Николая Мирликийского содержит два новых элемента — это факт его смерти в глубокой старости и рассказ об участии в I Вселенском (Никейском) соборе, т. н. «Никейское чудо», на котором было отвергнуто и осуждено учение Ария и принят православный Символ веры. 

Источник этого рассказа нам неизвестен. Дело в том, что в древнейших списках участников I Вселенского собора имени Николая Мирликийского мы не находим, хотя город Миры был, по всей видимости, столицей Ликии, поэтому ее епископ был главным митрополитом всей области и, конечно, непременно должен был принимать участие в соборе и быть среди подписав­ших его акты. Можно предположить, конечно, что митрополит Ликии не остался на соборе до конца. В более поздних источниках (например, списке XIII века «Церковная история» Феодора Чтеца VI века) имя святителя Николая все-таки появляется среди участников.

Само же никейское чудо в источниках появляется очень поздно: впервые в письменном виде мы фиксируем его только в XVI веке у новогреческого уже автора — Дамаскина Студита  В XVI веке он был митрополитом Навпактским и Артским и описал это чудо в своей книге «Сокровище».. Есть даже предположения, что, возможно, оно возникло как ответ на вопрос, почему на иконах святитель Николай изобра­жается между Христом и Богородицей, которые передают ему Евангелие и омофор (принадлежность епископского богослужебного облачения и символы архиерейскойго достоинства). 

«Правда» о святом Николае никак не повлияла на его почитание

Все Средние века и раннее Новое время никто не задавался вопросом о досто­верности жития святителя Николая. Отчасти еще и в связи с тем, что житие Николая Сионского в чистом виде было неизвестно. Первым его нашел в XVIII веке митрополит Фалькони и издал. Фалькони рассудил, что он нашел подлинное житие и все, что знали о нем до того, было неправильно. Но точка зрения Фалькони не получила распространения.

А первым, кто обратил внимание на несуразность классического, «смешан­ного» жития святителя Николая, был русский ученый и церковный деятель XIX века, архимандрит Антонин (Капустин). В частности, он заметил странную последовательность событий в этом житии: святитель Николай Мирликийский приезжает в Палестину, где перед ним открываются врата храма Воскресения, потом он возвращается в Ликию, претерпевает гонения при Диоклетиане и только потом становится епископом. Но мы знаем при этом, что храм Воскресения был построен только при Константине, то есть после Диоклетиана и его гонений на христиан. Он стал проверять, вышел на житие Николая Сионского и потихонечку распутал всю загадку.

А окончательные доказательства привел немецкий исследователь конца XIX — начала XX века Густав Анрих, собравший практически все возможные тексты о Николае, которыми мы до сих пор и пользуемся. И с этого момента для мировой науки никакого сомнения в том, что это было два разных человека, нет. 

Для православной церкви эти открытия остались незамеченными, хотя формально работы архимандрита Антонина были опубликованы в «Трудах Киевской духовной академии». Но это вообще характерно для житий — большая часть из них воспроизводит смешанный текст. На моей памяти была только одна попытка — писателя-агиографа Александра Владимировича Бугаевского и игумена Владимира (Зорина) — написать текст, в котором были бы убраны вставки из жития Николая Сионского.

Николай — самый «разносторонний» по типу чудес

Уже в ранее время начинают формироваться и собрания посмертных чудес святого Николая. Есть среди них чудеса более популярные, например о спасении мальчика из арабского плена, о спасении от потопления во время бури, чудо о ковре, есть менее популярные.

Есть чудеса довольно специфические — совместные с другими святыми. Например, совместное чудо святителя Николая и Симеона Богоприимца по избавлению из арабского плена схолария (то есть воина) Петра, которое потом становится основой жития Петра Афонского.

Типология чудес святителя Николая тоже очень разная: это и освобождение из плена, и вознаграждение почитателей, которые отдают последнее, чтобы отпраздновать день поминовения святого, и чудеса по избавлению людей от бедности, и об исцелении. Есть чудеса, связанные с иконами святителя.

В смысле типологии чудес Николай оказывается одним из самых разнообраз­ных святых, но одно из главных направлений его деяний связано с морем: это покровительство во время морских путешествий, спасение от бури, воскрешение утонувших.

Наконец, на Руси возникают некоторые специфические чудеса святителя Николая. Одно из первых чудес, записанных на русской почве — так называемое чудо об отрочати, о младенце, который утонул в Днепре. Оно связано с иконой Николы Мокрого, находившейся на хорах Софии Киевской. 

Мощи Николая были украдены, но христиане празднуют это событие

По всей видимости, Николая Мирликийского похоронили на древнем кладбище, за пределами Мир. По крайней мере к VI веку там уже была гробница и частично прослежи­вается храм юстиниановского времени. Храм разрушило землетрясение, и был построен новый храм, который мы видим и сейчас (восстановлен в XIX веке).

Где именно мощи находились в храме — предмет научных споров до сих пор, но мы знаем, что это было невероятно почитаемое место, люди шли поклониться мощам начиная с самого раннего времени. И еще паломники получали из гробницы миро. Что такое было миро в древности — не очень понятно, но, по всей видимости, также какая-то благоуханная жидкость. Мы знаем, что в древности был такой важный способ обращения с мощами: в крышке саркофага делалось отверстие, в него заливалось благовонное масло, оно как бы омывало мощи, а через отверстие снизу масло, освященное мощами, уже собирали в небольшие плоские фляжечки-ампулы и раздавали паломникам. Эти ампулы люди носили на груди или использовали с какой-то другой целью.

С 70-х годов XI века в окрестностях Мир начинают появляться турки-сельджуки, завоевавшие уже Малую Азию и делающие постоянные набеги на город. Из более позднего источника мы знаем, что во время этих набегов жители уходили из города на защищенный акрополь, а при храме оставалось сторожами несколько монахов. Они охраняли не только храм, но и мощи, потому что кража мощей в то время на Западе была обычным явлением. Чаще всего такая кража прикрывалась какими-то благочестивыми соображениями, и опасность разрушения храма Святого Николая турками в этом смысле была очень удобна как причина такой кражи.

И вот незадолго до Первого крестового похода, в 1087 году, жители крупного южноиталийского торгового города Бари решили завладеть мощами святителя, чтобы перенести их к себе и повысить с помощью святыни престиж города. Мы знаем всю эту историю из текста про перенесение мощей, написанного в Бари. Они связали монахов, отыскали гробницу  «Барийский пресвитер по имени Луп держал в руках стеклянный сосуд, который монахи храма наполнили миром от мощей. Он решил принять участие в переговорах со сторожами и поставил флакон на верх невысокой колонны у алтаря. Во время спора отец Луп по неосторожности задел сосуд, и тот с „великим треском“ упал, но не разбился. Пришельцы увидели в этом знамении благоприятный знак выражения воли Бога и святого Угодника, якобы святитель сказал им: „Вот могила, в которой я лежу, возьмите мое тело и идите к людям в Бари, которым я буду покровительствовать и защищать“». Диакон Дионисий Куприченков. «История мощей святителя Николая Мирликийского»., и юноша по имени Матфей стал руками доставать из нее кости, покоившиеся в мире. Дело происходило ночью, они вынесли сколько могли и поплыли в Бари. По дороге кто-то пытался себе присвоить частицы мощей, но безуспешно. По приезде в Бари был спор между разными партиями, кто должен владеть мощами и куда их положить, а со временем для них построили базилику Святого Николая  Итал. Basilica di San Nicola, в крипте которой они с тех пор и лежат, и из них продолжают брать миро. Причем жители города до XX века не открывали эти мощи для демонстрации.

Буквально через несколько лет после барян в Миры заехали венецианцы, которые тоже претендовали на мощи святителя Николая, который был к тому же покровителем Венеции. Они приехали и увидели гробницу уже разграбленной, но, согласно венецианскому тексту, нашли два погребения, а затем, «почувствовали чудесный аромат» и нашли третье. Последнего они определили как Николая Мирликийского, а первых двух — как дядю Николая Сионского из смешанного жития и основателя монастыря Иоанна Предтечи в Акалиссосе и Феодора Исповедника  На самом деле это был митрополит Мир, сначала державшийся иконоборчества, а затем, на VII Вселенском соборе, от него отрекшийся..

Венецианцы торжественно перевезли найденные мощи домой, объявив, что нашли наконец настоящие останки Николая; в XVII веке для них построили храм на острове Лидо (Chiesa San Nicolò), где они до сих пор и находятся. Но, в отличие от барян, венецианцы в течение Средних веков и Нового времени несколько раз эти мощи открывали для осмотра. В конце концов их положили в красивый барочный саркофаг и поставили на мраморный алтарь, откуда их стало нельзя достать.

Антропологи узнали, как выглядел святитель Николай

В 1953 году в Бари антрополог Луиджи Мартино обследовал мощи и выяснил, что все имеющиеся кости принадлежат мужчине, белой европеоидной средиземноморской расы, для которой характерны средневысокий рост и смуглая кожа; с высоким лбом, с носом, стремящимся к орлиному, скелетом средней крепости умершему в возрасте около 60 лет, 167 сантиметров ростом, который жил на расти­тель­ной диете и который долгое время находился в каком-то сыром помеще­нии. Это, в принципе, совпадает с житием святителя Николая, который, как мы помним, был заключен в темницу. Конечно, по черепу не определить, были ли у него залысины, как принято изображать на иконах, какой длины была борода, но он типичный представитель средиземноморского антропо­логического типа. Вместе с тем обнаружилось, что трети костей скелета не хватает. По всей видимости, это объясняется тем, что мощи воровали ночью и просто не успели забрать все.

Через 40 лет в Венеции в связи с реставрацией алтаря святителя Николая решили провести аналогичную операцию (в ней участвовал тот же Луиджи Мартино): антропологи вскрыли саркофаги и выяснили, что в них покоятся действительно три человека римского времени, а в центральном саркофаге в скелет доложены кости от скелета, находящегося в Бари, то есть венецианцы заодно взяли и кости из ограбленного барянами саркофага. Таким образом история перенесения мощей прояснилась окончательно: две трети мощей святителя Николая лежит в Бари, а примерно треть — в Венеции. Происхож­дение всех остальных мощей святителя Николая, которые лежат где-то по христианскому миру, совершенно непонятно и неизвестно. Они могут лежать в Ватикане или в России, но они не происходят из Бари или Венеции, поскольку ни баряне, ни венецианцы никогда от своих мощей частицы никому не давали. Хотя и нельзя полностью исключать, что в момент перенесения в Венецию и в Бари (тем более что такие сообщения есть) кто-то пытался какие-то частицы мощей похитить.

Вопрос проверки подлинности мощей очень затруднен. С католической точки зрения главное свидетельство их подлинности и вообще святости святого — это чудотворение, которое происходит от его могилы и мощей. Мы знаем, что огромное количество чудес связано с гробницей святителя Николая.

Вообще, мы знаем случаи, когда антропологические исследования показывали, что у каких-то святых кости не мужские, а женские, а где-то даже свиные кости подложены. Но по крайней мере здесь точно те самые мощи, которые были привезены в конце XI века из Мир. 

Мокрый, Можайский, Зарайский, Летний, Вешний и другие — это всё святитель Николай

Трудно сказать, когда именно впервые на Руси начинается почитание Николая Чудотворца. Мы видим, что в росписях Софии Киевской, главного православ­ного собора Киевской Руси, из более чем 700 изображений святых четыре — святителя Николая. Это говорит нам о том, что к середине XI века он был здесь уже очень почитаемым святым. В том числе мы находим среди росписей Софии круглый образ «Николы Мокрого» (см. «Чудо об отрочати»).

А буквально через два года после перенесения мощей в Бари на Руси уже по­является праздник перенесения мощей святого Николая (в отличие от греков, которые оплакивали это как великую потерю). Возможно, почитание этого события проникает через скандинавский мир, через наши династические связи. Праздник стал очень популярен и существует до сих пор — Никола Летний, или Никола Вешний, — и празднуется в конце мая. 

Постепенно имя Николай появляется среди имен княжеской династии, сначала не как основное имя, но часто оно становится главным. Мы знаем, например, черниговского князя Николу Святошу, который постригся в монахи и чье имя крестильное было Николай. И он почитал святителя Николая, мы тоже об этом знаем. Первый монарх с именем Николай — уже Николай I.

С начала XII века почитание святителя Николая распространяется в Новгороде. На княжеском дворе строится храм, посвященный святителю Николаю, — Николо-Дворищенский собор. Вокруг дворища возникает торг, и святой Николай кроме покровительства мореплавателям становится еще и покрови­телем торговцев и очень любимым в торговом Новгороде святым; никольских храмов начинает строиться очень много, и по количеству этих храмов, по предметам мелкой пластики, предметам личного благочестия видно, что этот никольский культ активно распространяется по всей Руси. Начинают появляться собственные образы: Никола Мокрый, Никола Можайский, Никола Зарайский, Никола Великорецкий, — каждый со своей иконографией. Возни­кают локальные предания, локальные чудеса, появляются русские молитвы, русские службы, и в конце концов Николай теряет характер греческого святого и становится любимым русским святым.

Есть известные исследования Бориса Андреевича Успенского по русскому этнизированному христианству, в котором возникает некая троица из Христа, Николы и Богородицы  Почитание Николы «приближалось к почитанию Богородицы и даже самого Христа» (Б. Успенский. Филологические разыскания в области славянских древностей. 1982)., приводится выражение, которое упоминают иностранцы, что Никола — «русский бог»  В «Чуде святого Николы о половчине» половец говорит: «...Велик есть бог русский и дивна чюдеса творит».. Хотя надо уточнить, что похожее происходит с образом Николая и в греческой народной культуре, где он наделяется всяческой магической силой, помогает бороться со сглазом, демонами и так далее.

Святой Николай — не Санта-Клаус и не Дед Мороз

Вообще, в разных странах Европы Николай почитался по-разному, но глав­ными центрами почитания были Бари, Венеция, несколько регионов Франции, Германия. Праздник его поминовения приходится на декабрь, незадолго до Рождества. Святитель Николай традиционно было покровителем много­численных профессий, в том числе и хлебопекарей, у которых существовала традиция — на День святого Николая дарить выпечку бедным и детям, и мы видим, что в западной иконографии Николай изображается с тремя хлебами, и этот образ уже начинает ассоциироваться с тремя мешочками с золотом, которые он подкинул бедным девушкам. С нидерландцами Николай попадает в Северную Америку, из Синт-Клааса становится Санта-Клаусом и в протес­тант­ской Америке, не признающей институт святых, трансформи­руется уже в некоего доброго старичка, который дарит детям подарки. Рождество, во многом благодаря романам Диккенса, становится традицией светлого семейного праздника, и образ святого Николая начинает тесно с ним сплетаться и приобретать сказочные черты. В таком виде он уже возвращается в Европу, соединяясь с другими новыми европейскими культами Рождества, например рождественским деревом — или конкретно германской елкой. С немцами рождественские традиции попадают в Россию, а в советское время, когда запрещается Рождество и его место занимает празднование Нового года, святой Николай превращается в Деда Мороза, взятого из русских сказок. В нем уже ничего не остается от святого, впрочем, как и в американском коммер­ческом Санте, который везет детям бутылки с кока-колой.  

Вы можете также послушать рассказ Андрея Виноградова в приложении «Радио Arzamas».