14 ноября 2025Искусство, Антропология

5 архитектурных достопримечательностей Минска

Где искать керамические панно и литые витражи, а где — архитектуру в духе японца Кэндзо Тангэ и советский авангард? Рассказывают искусствоведы, культурологи и историки архитектуры

Монументальная живопись

Катя Рускевич, историк искусства; занимается исследованием монументальной живописи Беларуси советского периода (1961–1990)

Знакомство с монументальной живописью Минска можно начать с микро­района Восток‑1 — северо‑восточного парадного въезда в город  Другой известный парадный въезд — это так называемые «Ворота Минска» на Привок­зальной площади, которые представляют собой ансамбль из двух симметрично стоящих жилых домов с башнями и скульптурами, возведенный в 1953 году (архитектор Борис Рубаненко, скульпторы Андрей Заспицкий, Виктор Завадский и Сергей Логвин).. Окончатель­ный вариант застройки микрорайона Восток‑1 появился в 1967 году, с бурным ростом населения города  Население Минска начинает бурно расти с конца 1950‑х годов. Всего за период с конца 1950‑х по конец 1980‑х количество жителей увеличилось в 3 раза, с 500 тыс. до 1,5 млн. С начала 1960‑х годов город активно развивался в северо‑восточном направлении.. К этому времени на базе типовых серий научились собирать разные конфигурации домов, изменилось и простран­ственное планирование. Восток стал последним микрорайоном, построенным как единый архитектурный ансамбль, и первым в стране с парадным мону­ментальным оформлением  В Беларуси есть еще два города с анало­гичным оформлением, однако мозаики в Бобруйске меньше и скромнее, а панно в Новополоцке были закрыты во время ремонта..

Архитектурное решение ансамблевой части микрорайона разработал Георгий Сысоев, акцентные дома, состоящие из двух частей разной этажности (14 и 16) — Иван Журавлев. «Фасадную» — 14‑этажную часть, выходящую на Ленинский проспект (сейчас проспект Независимости), — пригласили оформлять Александра Кищенко — пожалуй, самого известного белорусского художника‑монументалиста и автора самых крупных мозаик города. Над панно мэтр работал с молодым поколением — художниками Геннадием Жариным и Владимиром Кривоблоцким  В середине 1980‑х Кривоблоцкий вместе с Юрием Богушевичем сделает огромные мозаики на Брестском электромеханическом заводе.. Стоимость оформления практически сравнялась со стоимостью строительства. Размеры каждого панно составляют 51 × 9 метров. Кищенко с командой создал четыре образа города: «Город-герой», «Город культуры», «Город науки», «Город‑строитель». В качестве структурной композиции была использована житийная икона — универ­сальный способ работы с большим пространством. На мозаиках есть повторяю­щиеся элементы, например руки и «витрувианский человек», центральная женская фигура и мальчик‑подросток. Кищенко как бы цитирует старинный герб Минска с изображением Вознесения Богородицы на фоне синего бароч­ного щита, мальчик символизирует молодой растущий город. Руки — это знак созидания. В зависимости от темы панно меняются отдельные сюжеты и фигуры. Так, на панно «Город науки» в нижней части изображен белорусский просветитель и первопечатник Франциск Скорина. А для мозаики «Город культуры» специально позировал белорусский фольклорный ансамбль «Хорошки».

В июле 1980 года в Минске на стадионе «Динамо» был зажжен олимпийский огонь. К Олимпиаде в БССР начали готовиться еще в 1975 году. Ожидалось около 11 тысяч туристов. Специально для гостей построили гостиницу «Планета» (проспект Победителей, 31). Оформлением гостиницы занималась целая команда художников. Но мне бы хотелось остановиться на работах Евгения Кузнецова, Николая Байрачного и Валерия Приешкина. 

Во внутреннем дворе гостиницы есть керамическое панно Евгения Кузнецова (он же автор перекрашенного в синий цвет рельефа на фасаде здания). Панно называется «Садовницы» (или «Девушки с цветами»), техника — подглазурная роспись. Где‑то с середины 1970‑х годов в монументальную живопись приходит романтизм и увлечение ретроспективизмом. Суровые герои настоящего остались в прошлом, вместо них появились романтические девушки и исторические персоны. Это было приметой времени и визуальным заявлением о собственной истории. Девушки с цветами как будто встречают гостей. Советская художественная критика обвиняла Кузнецова в подражании Боттичелли, отходе от советского искусства. Художник увлекался Возрожде­нием и заслуженно считается одним из самых тонких белорусских лирических мастеров. 

Ресторанный зал гостиницы оформляли Николай Байрачный и Валерий Приешкин. С Байрачного, Приешкина и Александры Дятловой (художница также принимала участие в оформлении гостиницы) началась новая история белорусской керамики. Все трое работали на комбинате декоративно-прикладного искусства в Борисове, приблизительно в 70 кило­метрах от Минска, а значит, вдалеке от непосредственного контроля. В Борисов керамистов определил тогдашний председатель Республиканского совета по монументальному искусству Михаил Савицкий. На комбинате оказались подходящие условия и понимающее начальство. Байрачный и Приешкин, по их собственным словам, хотели показать иностранным гостям самое лучшее, что есть в стране. Техника была выбрана неслучайно — это отсылка к поливной керамике Степана Полубеса  Степан Иванов (Полубес) — изразцовых дел мастер. Уроженец Мстиславля, в середине XVII века он попал в Москву как пленник после войны с Речью Посполитой. Известен по работам в Иосифо‑Волоколамском, Новоиерусалимском, Солотчинском монастырях. и намек на то, что в каждом городе с Магдебург­ским правом  Магдебургское право — право на незави­симость города от феодалов, сложившееся в XIII веке в немецком городе Магдебург. Получивший такую привилегию город представлял собой самостоятельную административную единицу со своими атрибутами — территорией, гражданством, властными и судебными институтами, гербом, налоговой системой. были свои большие гончарные мастерские. Мало кто верил, что молодые мастера справятся с задачей. В итоге результат понравился, и худож­ни­кам увеличили гонорар, кстати, по требованию Александра Кищенко. Стены зала почти полностью закрыты керамикой: здесь есть изразцы с дубовыми листьями, изображения церкви Святого Михаила в поселке Сынковичи, Борисоглебской (Коложской) церкви в Гродно, современная архитектура Минска, на соседних панно летают космонавт и народный умелец с крыльями.

Про монументальную живопись любили говорить, как про синтез живописи и архитектуры, добавляя, что одна из задач монументального искусства — это работа с окружающей средой. Монументальный объект должен взаимодей­ствовать с пространством. Автор мозаики «Октябрь» на фасаде бывшего здания БГИ  Белорусский государственный проектный институт по проектированию предприятий пищевой промышленности «Белгипро­пищепром». После закрытия института в 1994 году в связи с реорганизацией — Белорус­ский государственный институт по проектированию объектов сельского хозяйства и пищевой промышленности «Белгипроагропищепром», с 2009 года — ОАО «Институт Белгипроагропищепром». В 2017 году ОАО переехало. Сегодня значительная часть помещений по адресу Кальварийская улица, 1, сдается в аренду. (Кальварийская улица, 1) Александр Кищенко специально выстраивает сложную композицию. Художник сравнил монументальное произведение с театральной сценой и пытался создать дополнительную глубину и объем, используя несколько планов. За огромными фигурами рабочего и крестья­нина изображена революционная толпа, пушки крейсера «Аврора» и арка Зимнего дворца. У мозаики есть несколько главных ракурсов. Над картонами, то есть эскизами в натуральную величину, для мозаики работал другой белорусский художник‑монументалист — Валерий Довгало. Мозаика выкладывалась ковровым, то есть сплошным методом.

Внутри института сохранились литые витражи Нинель Счастной: «Наша Галактика», «Папараць кветка»  Название переводится с белорусского как «цветок папоротника»., «Осень», «Зима», «Весна», «Лето». Художница старалась все делать сама, в том числе и отливать стеклянные блоки. Литые витражи, энкаустика и затем керамика — наиболее характерные техники для белорусской монументальной живописи.

Фабрика-кухня

Виктория Успенская, культуролог; гид и лектор компании «Москва глазами инженера», автор лекции о модернизме Минска для лектория ВДНХ

С точки зрения архитектурной стилистики Минск в наибольшей степени ассоциируется со сталинской неоклассикой, и это, конечно, неслучайно. Если вы приехали поездом, на Привокзальной площади вас сразу же встретят эффектные зиккураты башен «Ворот Минска», улица Ульяновская ведет к хотя и существенно видоизмененному, но сохраняющему свою классическую основу стадиону «Динамо» с его явными отсылками к античным образцам, а улица Свердлова выводит на площадь Независимости, из которой выливается главная артерия города — проспект Независимости, идеальный образец послевоен­ной парадной и торжественной магистральной застройки. Глядя на этот неоклассический ансамбль, сложно представить себе, что в облике довоенного Минска немаловажную роль играла архитектура авангарда.

К середине 1920‑х Минск превратился в столицу стратегически важной республики, западного форпоста СССР. Город требовал модернизации, прежде всего строительства современных общественных зданий, и ничто так не соответствовало духу времени и его устремлениям, как архитектура авангарда. Это была не просто современная и демонстрирующая новые под­ходы к эстетике архитектура, она несла в себе идею трансформации общества и нового социального строительства. Сейчас о том непродолжи­тельном, но ярком эпизоде в жизни города напоминают всего несколько сохранившихся зданий, одно из них — Минская фабрика‑кухня (ул. Свердлова, 2).

Фабрику‑кухню легко не заметить, хотя она и находится в самом туристи­ческом месте города, в двух шагах от площади Независимости. Небольшое здание, собранное из различных геометрических объемов в единую дина­мичную композицию, с центрального ракурса напоминает летящий вперед паровоз — идея технологичности и движения вперед типична для эпохи авангарда. После недавней реставрации на фасады вернулась характерная мелкая расстекловка, которая особенно эффектно смотрится на полу­цилин­дрическом центральном объеме, причем при взгляде как снаружи, так и изнутри. Поднимаясь по внутренней лестнице, обратите внимание на высту­пающие потолочные ригели  Ригель — несущий элемент (балка, стержень) строительной конструкции, как правило горизонтальный. Он может быть сделан из металла, железобетона или дерева, соединяет вертикальные элементы (стойки, колонны) и служит опорой для прогонов и плит, устанавливаемых в перекрытиях или покрытиях зданий. — вместе с несущими колоннами‑опорами они принимают почти скульптурную форму.

Во второй половине 1920‑х — начале 1930‑х годов фабрики‑кухни были популярной идеей, попыткой решить вопрос обобществления быта и осво­бодить советского человека, прежде всего женщин, от бытовых неудобств, связанных с ежедневным приготовлением пищи в домашних условиях. Минскую фабрику‑кухню начали строить в 1930 году (символично, что дата начала строительства — 8 марта). Несмотря на то что план предусма­тривал реализацию в рекордные сроки, в 1931 году, из‑за различных проблем строи­тельство затянулось, предприятие запустили только в 1935‑м. Изначально заявленная производственная мощность впечатляет: 24 000 обедов в сутки, полностью механизированные процессы приготовления, лифты для подачи обедов на верхние этажи, три обеденных зала на 1000 человек, продажа полуфабрикатов, летняя терраса… К моменту запуска мощности планировалось увеличить до 65 000 блюд, а количество работников, занятых на производстве, должно было составить более 400 человек. Точных данных нет, но, скорее всего, проект запускался с куда меньшими мощностями.

Пережив войну (здание использовалось оккупационными властями для своих нужд), фабрика продолжала работать как комбинат общественного питания все советское время. В 1970‑е здесь разместился ресторан «Папараць кветка», который стал культовым для минчан. Была проведена серьезная рекон­струкция, приспособившая здание под новые требования, но значительно изменив­шая его оригинальный архитектурный облик: для ресторана были в том числе разработаны интерьеры с декоративными элементами, отсылаю­щими к нацио­нальной культуре, фольклорным орнаментом. После реставрации 2017–2019 годов этому уникальному для Минска памятнику эпохи авангарда возвращен облик, приближенный к изначальному. И что особенно приятно, Минская фабрика‑кухня так или иначе сохранила свою функцию, по проше­ствии почти ста лет здесь все так же кормят: в здании расположены несколько кафе и ресторан современной белорусской кухни. 

Храм Александра Невского на Военном кладбище

Алла Аронова, историк архитектуры; кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник Государственного института искусствознания, доцент кафедры теории и истории искусства РГГУ

На одной из минских улиц в нескольких кварталах от оживленного проспекта Независимости можно найти тихий заросший старыми липами зеленый уголок. Со стороны он похож на маленький городской парк. Но это старое кладбище, в глубине которого просматривается затейливый красно‑белый силуэт небольшого пятиглавого храма.

В прошлом эта территория была предместьем старого Минска и называлась Долгий брод, рядом с которым возвышался один из семи холмов города — Золотая горка. Кладбище возникло в конце XIX века. Здесь хоронили военных, участвовавших в Русско‑турецкой и других войнах, которые вела во второй половине века Российская империя. Отсюда его название — Военное.

Тогда же как памятник российским воинам был построен кладби­щенский храм во имя святого князя‑воина Александра Невского. Небольшой по размерам, обильно декорированный пятиглавый храм с шатровой колокольней напоминает чудесную шкатулку. Этот памятник церковной архитектуры — один из немногих хорошо сохранившихся в Минске после страшных разрушений Великой Отечественной войны.

Архитектурные особенности храма — красные стены и белые детали, килевидные кокошники, тонкие колонки‑дудочки, городчатые карнизы — отсылают к памятникам русской архитектуры XVII века и свидетельствуют о принадлежности этого сооружения русскому стилю, получившему распространение в архитектуре России в 1830–90‑е годы. Этот стиль отразил процесс поиска национальной идентичности, захлестнувший как русскую, так и европейскую культуру XIX века. В 1880‑е годы внутри русского стиля расцветает так называемое русско‑ярославское, или романовское, направление, черты которого как раз и присущи этому кладбищенскому храму.

Архитектором Александро‑Невского храма традиционно называют Виктора Струева, чья творческая жизни была тесно связана с Минском и Беларусью. Будучи епархиальным архитектором в 1890–1910‑х годах, он возвел несколько церквей в Минской епархии. В самом Минске ему принадлежит похожее на средневековый дворец‑крепость здание Церковно‑археологического музея (1913), сохранившееся до наших дней на проспекте Независимости. Знакомство с работами Струева наводит на мысль, что архитектор стремился в своих церковных сооружениях ориентироваться на белорусские традиции позднего Средневековья, тогда как Александро‑Невский храм производит впечатление постройки, типичной для Москвы и ее окрестностей. Недавно в фондах Российской государственной библиотеки был обнаружен проект храма Александра Невского, подписанный именем петербургского архитектора Виктора Фомичева  РГБ. Отдел рукописей. Ф. 492. Дворцовые библиотеки. Ед. хр. 330. Конец 90‑х годов XIX века.. Он, как и Струев, оканчивал Московское училище живописи, ваяния и зодчества, но никогда не работал в Беларуси. Возможно, выполненный в центре проект был направлен церковными властями в Минскую епархию, так поступали в Российской империи в XVIII и XIX веке неоднократно, а Струев лишь его осуществил  В 1838 году архитектором Константином Тоном был издан альбом образцовых проектов церквей, которые рассылались в провинции Российской империи..

Известно, что храм строился два года на народные деньги, главным образом пожертвования военных, и был освящен в 1898 году. Он стал памятником боевым солдатам и офицерам, подразделения которых были расквартированы в Минске.

Войдя под своды храма, в полумраке зала можно увидеть мраморные плиты с высеченными на них именами 118 воинов Коломенского полка и 30‑й артил­лерийской бригады, погибших под Плевной, а у стен — две хоругви, пожерт­вованные начальником штаба 30‑й пехотной дивизии и штабом 4‑го армей­ского корпуса, о чем свидетельствуют надписи. За алтарной апсидой храма находятся две братские могилы солдат и могилы высших офицерских чинов, ветеранов Русско‑турецкой войны 1877–1878 годов. Наконец, здесь хранится уникальная полковая походная церковь, созданная в 1863 году и сопутство­вавшая Коломенскому полку в его передвижениях в период Русско‑японской войны 1904–1905 годов, а также чудотворный образ святителя Николая, согласно преданию, поднесенный Николаем II героям этой войны в 1905 году перед их отправкой на Дальний Восток.

Бывший выставочный павильон «Белэкспо»

Артем Дежурко, историк искусства и дизайна; консультант выставок в Музее Москвы и Музее декоративно-прикладного и народного искусства, автор статей Большой российской энциклопедии об архитектуре

Все, что мне известно об архитектурном наследии Минска, я знаю благодаря ЖЖ darriuss — большого знатока поздней советской архитектуры. Он мин­чанин и о постройках своего родного города рассказывал в блоге часто и подробно. В его блоге я когда-то и прочитал о павильоне «Белэкспо», построенном в 1988 году на развязке двух широких улиц, которые сейчас называются Орловская и проспект Победителей.

Леонард Москалевич, автор этого павильона, построил в Минске много зданий. Павильон сильно отличается от других работ этого архитектора. У него изысканная, сложная по геометрии конструкция свода — часто его сравнивают с цветком. Мне это очень нравится. Вообще в архитектуре XX века я особенно люблю здания с широкими перекрытиями сложных очертаний, такие как спортивные сооружения Кэндзо Тангэ и Ээро Сааринена. Этот павильон по пласти­ческому богатству выдерживает сравнение с ними. И еще, что для советской архитектуры редкость, он выдерживает крупный план. В нем нет ни одной неуместной детали, построен он на редкость качественно, и разгляды­вать его — одно удовольствие.

Сейчас в другой части города, на окраине, для «Белэкспо» построен другой павильон, вместительней прежнего, но и это здание продолжает использо­ваться по назначению. Оно в хорошем состоянии, внутри сохраняются многие детали интерьера 80-х годов. Это особенно меня радует, потому что павильон, как я знаю, какое-то время назад собирались сносить. Хорошо, что не снесли. Такую качественную и яркую архитектуру не только в Минске — и в других столицах редко встретишь.

Государственный универсальный магазин

Ксения Малич, историк архитектуры, кандидат искусствоведения, академический руководитель магистратуры Школы дизайна НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург

Государственный универсальный магазин в Минске был одним из первых проектов, реализованных в процессе послевоенной реконструкции. Решение о строительстве было принято в Кремле уже летом 1945 года при непосред­ственном участии зампреда Совнаркома СССР Анастаса Микояна.

Здание универмага решено с основательностью классического памятника: вход оформлен тремя высокими арками; трехчастная схема повторяется в решении оконных проемов; карнизы и горизонтальные тяги пропорционируют много­этажный объем, повторяя трехуровневую схему ренессансного палаццо; все декоративные акценты представляют собой интерпретацию ордерных элементов; богатый репертуар пластических деталей подчинен симметрии; образ усиливает крупный масштаб и благородный серый оттенок камня. На главном фасаде дисциплинировано разложены разорванные лучковые и треугольные фронтоны и фронтончики, пилястры и пилястрочки, гирлянды, керамические панно, факельные светильники. Но это разнообразие кажется сурово лаконичным по сравнению с той палитрой приемов, которые авторы используют в отделке интерьеров. Сложности и качеству работ позави­довали бы последователи движения «Искусства и ремесла»  «Искусства и ремесла» — английское художественное движение Викторианской эпохи (конец XIX века), участники которого следовали идеям Джона Рёскина и Уильяма Морриса о художественном превосходстве изделий ручного труда над продуктами промышленного производства.: красочные майоликовые рельефы, гравированное национальными орнаментами стекло, «хрустальные» колонны с подсветкой, фонари в форме спиральных колонн, украшенные бриллиантовым рустом пилоны, рожь и васильки, аканты и звезды, шелк и бронза, мрамор и полированный дуб. 

Неоклассика? Эклектика? Ар‑деко (как бы ни было табуировано это понятие в контексте отечественной школы)? Для определения эстетических стратегий советской архитектуры послевоенного времени в будущем наши коллеги найдут немало любопытных определений, более точных и емких, чем те, в рамки которых пытается уместиться современное искусствознание. Чтобы объяснить природу архитектуры здания ГУМа в Минске, нужно попытаться понять, почему ни одно определение ему не подходит. Виртуозное плодородие этого языка напоминает о причудах маньеризма  Маньеризм — течение в западноевропейском искусстве 1520–90‑х годов. Характеризуется утратой ренессансной гармонии между телес­ным и духовным, природой и человеком. и позднем XVI столетии, когда запрос на сложность возникает как неудовлетворенность от простого и очевид­ного. Канона и правил оказывается недостаточно, чтобы объяснить противо­речия окружающего мира, они уступают соблазну интеллектуального ребуса. Отсюда в середине XX века и возникает перебирание возвы­шенных классических цитат, которым совершенно не мешает броская эстетика консюмеризма парижских торговых пассажей Интербеллума  Интербеллум, или Межвоенный период, — термин, часто используемый в мировой историографии для обозначения временного промежутка между Первой и Второй мировыми войнами.. Стран­ные наслоения карнизов и снопов — не китч или эклектика, не прекрасно­душное изобилие, но многоступенчатая игра в духе Микеле Санмикели  Микеле Санмикели (1484–1559) — итальянский архитектор и инженер фортификации, представитель эпохи Высокого Возрождения..