23 января 2024Литература, Антропология

11 цитат из записной книжки Константина Вагинова

Бандитский Ленинград 1930-х годов глазами авангардного поэта и прозаика: политические анекдоты, блатные словечки, песни, поговорки, рассказы о городских злачных местах и просто бытовые истории, смешные и грустные одновременно

Подготовил Михаил Лурье

Писатель Константин Константинович Вагинов в начале 1930-х годов вел записную книжку, которую назвал «Семечки». В ней много выписок из самых разных книг — от сборника жизнеописаний римских императоров до ката­лога садовых растений, — но не только. Значительная часть записей в «Семечках» отражают стихию устной речи. Это обрывки услышанных на улице разговоров, городской фольклор, блатной жаргон и фрагменты жизненных историй, рассказанных случайными собеседниками писателя. Он очень любил Петербург-Петроград-Ленинград, и его интерес к низовой культуре можно считать отчасти этнографическим. Но фольклор также служил Вагинову материалом для стилистических экспериментов в литературе. Например, многие записи из «Семечек» он включил в свой последний роман «Гарпагониана» .

Мы публикуем фрагменты из записной книжки с комментарием фолькло­риста и антрополога Михаила Лурье. Все тексты цитируются по академи­ческому изданию «‎„Семечки“: записная книжка Константина Вагинова»  «Семечки»: записная книжка Константина Вагинова. СПб., 2023., но орфография и пунктуация в цитатах приведена к современной норме.

1. О живых покойниках

Эх, яблочко на подоконничке,
В Ленинграде развелись живы покойнички.
На ногах у них пружины,
А в глазах у них огонь,
Раздевай, товарищ, шубу,
Я возьму ее с собой.

«Живыми покойниками» называла себя криминальная банда под предво­ди­тельством Ивана Бальгаузена, орудовавшая в Петрограде с 1918 по 1920 год. У группировки была необычная манера грабежа. Бандиты прикрепляли к ногам специальные пружинные конструкции, позволявшие перемещаться большими прыжками (отсюда другое название банды — «попрыгунчики»), наряжались в длинные белые одежды, напоминающие саваны, и в таком виде нападали на жертву, при­водя ее в смертельный испуг. Это позволяло им успешно грабить прохожих, крайне редко прибегая к убийству.

В романе Константина Вагинова «Гарпагониана» герой по имени Мировой исполняет эту частушку как «старинную, сложенную им в годы разбоев песню», предаваясь воспоминаниям о золотом веке своего криминального прошлого. Становится понятно, что он сам был одним из «попрыгунчиков»:

«— В свое время я на пружинах скакал, почти все припухли, а я вот живу, песни сочиняю.
     Ему вспомнилась удачная ночь на Выборгской стороне, когда он в белом балахоне выскочил из-за забора и, приставив перо к горлу, заставил испуганного старикашку донага раздеться и бежать по снегу, — вот смеху-то было, — и как в брючном поясе у безобидного на вид старикашки оказались бриллианты».  К. К. Вагинов. Полное собрание сочинений в прозе. СПб, 1999.

«Семечки» не единственный текст, в котором есть описание «живых покойников». До Вагинова о них упоминали Алексей Ремизов в книге «Взвихренная Русь» и Алексей Толстой в романе «Восемнадцатый год», вошедшем в трилогию «Хождение по мукам».

2. О Лиговке

«На лиговском арго памятник Александру III — тесть.
     — Где поймал сифон?
     — У тестя купил».

«Переименование улиц:
Трипперштрассе — Лиговка».

Диалог, записанный Вагиновым, означает: «Где подхватил сифилис?» — «У памятника императору Александру III»  Памятник императору Александру III работы Паоло Трубецкого был установлен в 1909 году в Петербурге на Знаменской площади, пересекаемой Невским и Лигов­ским проспектами, и находился на этом месте до 1937 года..

Лиговка — это Лиговская улица в Ленинграде (ныне Лиговский проспект) с прилегающими к ней кварталами. Район с дореволюционных лет был средоточи­ем ночлежных домов и воровских притонов, поэтому имел репутацию одного из самых криминальных в городе, особенно в 1920-е годы. Под «лиговским арго» Вагинов, вероятно, имеет в виду выражения блатного жаргона, которые он услышал в этом районе, и местные неофициальные топонимы. В 1920–30-е годы Лиговка была не только криминальным центром Ленинграда, но и «центром торговли любовью по дешевым ценам»  Н. Б. Лебина, М. В. Шкаровский. Проституция в Петербурге (40-е гг. XIX в. — 40-е гг. XX в.). М., 1994. . Вероятно, рядом с памятником Александру III уличные проститутки ожидали клиентов. Из-за этого Лиговка иронично называется Трипперштрассе — на этой улице можно было легко заразиться венерической болезнью. Подобное квазине­мецкое словообразование использовалось в ленинградской неофициальной топонимии и позже: например, в молодежном сленге 1960–80-х годов улица Рубинштейна называлась Рубинштрассе.

3. Об Эрмитаже

Эрмитаж до Революции принадлежал к Министерству двора.
     Прошение
     Хранителя N о предоставлении ему отпуска на 2 месяца и еще на 3 месяца для проведения на лоне природы.
     Постановление: предоставить хранителю такого-то отдела такому-то отпуск на 2 месяца и еще на три месяца для проведения на лоне природы.

Эрмитаж после Революции.
     Постановление: предложить служителям более внимательно проверять наличие сотрудников Эрмитажа при закрытии дверей.

Молодой человек, служит в Эрмитаже, говорит медленно с глубокомысленным видом.
     — Я долго думал о японских гравюрах. По-моему, они бывают трех родов: хорошие… средние… и плохие…

Министерство императорского двора управляло делами и имуществом императорской семьи и обеспечивало всю деятельность императорского двора. Императорский Эрмитаж, ставший в середине XIX века публичным музеем, входил в число «особенных установлений» министерства наряду с некоторыми другими культурными, научными и учебными институциями: Императорская Академия художеств, Дирекция императорских театров, Императорская археологическая комиссия и пр. После революции Министерство императорского двора было упразднено, а Эрмитаж, к которому был присоединен и Зимний дворец, по-прежнему функционировал как музей и научное учреждение.

4. О беспризорниках

За Мариинским театром у Чернышева моста  Речь идет не о Мариинском, а об Алексан­дринском театре, который находится рядом с бывшим Чернышевым мостом (ныне мост Ломоносова). оборванцы сидят в люках и язык показывают. Одна женщина не выдержала и плюнула туда.
     Утром выползают оттуда взрослые люди, за ними менее взрослые. В третью очередь выползают совсем маленькие. Один выполз босиком с сапогами в руках.
     — А уже солнышко, — произнес он, — на рынок продавать иду.

В начале 1930-х годов, когда проблема беспризорности считалась практически решенной, началась ее вторая волна. Многие дети теряли дом и семью из-за раскулачивания и массового голода, который охватил многие регионы страны. Чтобы пережить зиму, в больших городах беспризорники часто прятались под мостами, в подвалах, канализационных люках и асфальтовых котлах.

5. О политике

«Анекдот:
     — Говорят, наводнения не будет.
     — Почему?
     — Потому что 3 миллиона жителей набрали в рот воды».

Политический анекдот намекает на тотальную самоцензуру населения Советского Союза. В указателе «Советский анекдот» этот сюжет представлен под номером 3036: 

«— Почему в СССР засуха (не было наводнений/нет рыбы в магазинах)? 
— Потому, что все 180 миллионов населения воды в рот набрали».  М. Мельниченко. Советский анекдот. Указатель сюжетов. М., 2014.

Запись Вагинова — самое раннее и наиболее достоверное из известных на данный момент свидетельств бытования этого сюжета  Текст анекдота был опубликован только в 1951 году — в мюнхенском сборнике «Кремль и народ». (Е. Андреевич. Кремль и народ. Мюнхен, 1951.).

Скорее всего, это анекдот про жителей Ленинграда. Число 3 миллиона указывает на то, что в данном варианте анекдота, в отличие от других, речь идет не о всей стране, а о крупном городе: в начале 1930-х годов в Москве жило около 2,7 млн человек, а в Ленинграде — 2,2 млн. Формулировка «наводнения не будет» говорит скорее в пользу Ленинграда, где наводнения случались ежегодно.

6. О воровских притонах

Холмуши
     Трактир угол Глазовой и Боровой до революции и в первые дни революции. Во времена нэпа там была чайная. Грязная, страшно пойти. Бардаки, гоп, картежные. Холмуши оттуда недалеко. Сейчас Холмуши — тишина.
     Едет ломовик с возом, сзади полиция гонится. Он тоже лошадь гонит. Въезжает в Холмуши — через пять минут ни извозчика, ни воза.
В Холмушах воры, маклаки, шинкари, а в Вязьме все уже опустившиеся, самое дно. Холмуши — дом с проходным двором, большой, мрачный на Боровой улице. Порт-Артур в Нарвском районе. В 27 году отремонтировали, привели в порядок. Холмуши сейчас населены рабочими.

Холмуши — воровской рынок неподалеку от Обводного канала, самый большой из существовавших в 1910–20-е годы в Санкт-Петербурге. Это было обиталище скупщиков краденного, воров, проституток, хулиганов. Длинный двор каменных зданий Холмушей выходил на две улицы — Воронежскую и Лиговскую (ныне Лиговский проспект). 

Под Вязьмой имеется в виду трущобный квартал в районе Сенной площади, который иронично называли Вяземской лаврой. Комплекс двухэтажных флигелей, построенных князьями Вяземскими около своего дома в качестве дешевого съемного жилья, уже во второй половине ХIХ века превратился в трущобу и вплоть до конца 1920-х годов был наполнен трактирами, ночлежками, притонами, публичными домами  Н. И. Свешников. Петербургские Вяземские трущобы и их обитатели. Оригинальный очерк с натуры, написанный Н. Свешниковым. СПб., 1900.. Вяземская лавра практически контролировалась криминальным миром. Считалось, что в «‎доме Вяземского» мог ночевать только совершенно опустившийся человек: 

«— А правда, что вы три года потом по улицам в Петербурге как бродяга ходили, и по гривеннику просили, и под биллиардами ночевали?
— Я и на Сенной в доме Вяземского ночевывал».  Ф. М. Достоевский. Кроткая. Фантастический рассказ // Полное собрание сочинений. В 30 т. Т. 24. Л., 1982.

«Порт-Артур в Нарвском районе» — дом на пересечении улиц Смолен­ской и Лубенской (ныне Заозерной), недалеко от Обводного ка­нала, известный как первый в России дом-коммуна. Участок, на котором он находится, с июля 1922-го по июль 1930-го принадлежал терри­тории укрупненного Московско-Нарвского района. Здание было построено Владимиром Кондратьевым в 1904 году как образцовое жилище для семейных рабочих и тогда же получило народное название „Порт-Артур“ — в связи с происходившими в тот момент на Русско-японской войне событиями. Лев Успенский приводит стихи одного из жильцов дома, поэта-самоучки Ивана Герасимова-Простого:

Порт-Артур — Кондратьев дом,
Его мы крепостью зовем.
Живет много в нем жильцов.
И детей, и стариков.
Коридор у нас большой,
Гуляем все мы в нем толпой,
Детишки бегают гурьбой…
Так кончаю сборник свой.  Л. В. Успенский. Записки старого петербуржца. Л., 1970.

После революции Порт-Артур был превращен в общежитие и приобрел скверную репутацию. К середине 1920-х годов здание пришло в непригодное состояние и, согласно газетному сообщению, «громадный дом на Лубенской ул., носящий название „Порт Артур“» был поставлен на ремонт с 1926 года  Сегодня в Ленинграде. Дома для рабочих // Новая вечерняя газета. № 216. 26 ноября 1925 года..

7. Об игре в наперстки

Я к вам с Америки
На зеленом венике.
Веник растрепался,
Я на барахолочке остался.
Тетушка Алена
Прислала мне 33 мильона,
½ велела в карты проиграть,
Половину бедным раздать.
Подходи, купец и барин,
Всякий будет благодарен.
За пятачок четвертачок,
За полтинник 5 рублей.
Головка выигрывает,
Юбочка проигрывает.
А вот теперь всем почтение
Без исключения,
Всем дамочкам,
Мадамочкам,
Всем жуликам, карманникам,
Попам длинноволосым,
Торговцам длинноносым, 
Матросам, кочегарам,
Проливаем кровь не даром.

Колчаку, Деникину, Врангелю разорителю,
Ленину усмирителю,
Да помянет их Бог во царствии,
                    Царствии Небесном.  Предыдущие четыре строки записаны Вагиновым на соседней странице разворота, но знаки вставки в рукописи показывают, что их следует добавить сюда.

Я прошел 30 городов,
Был я в Шацком, Маршанском,
Скопель, Луганском, 
В прошлом январе
Был я в городе Орле,
По случай тревоги
Был я в Таганроге,
Дался я в тоску,
Прибыл я в Москву,
А теперича я рад,
Прибыл в Ленинград,
Теперь работаю тут
И обманываю пролетарский труд.

Это текст, который произносит рыночный мошенник-наперсточник, когда приглашает публику к игре. Игра в наперстки, известная в Европе с Антич­ности, заключается в том, что ведущий на глазах у игрока перекатывает шарик между тремя перевернутыми колпачками (наперстками, непрозрачными стаканами и т. п.), а затем предлагает игроку угадать, под каким из них остался шарик. В тексте, который записал Вагинов, пустой колпачок назван «юбочкой», а шарик — «головкой». Если у игрока получится найти колпачок с шариком, деньги отдает ведущий, а если нет — игрок.

Рифмованными приговорками наперсточник не только зазывал новых участников, но и отвлекал внимание уже сделавшего ставку игрока от мани­пуляций с шариком. Разумеется, мошенник обещал всем многократные выигрыши. Например, в тексте из «Семечек» говорится: «За пятачок четвер­тачок, / За полтинник 5 рублей». То есть угадавший игрок, поставивший 5 копеек, получит 25 копеек, поставивший 50 копеек — 5 рублей. 

Текст, записанный Вагиновым на ленинградской барахолке в начале 1930-х, вероятно, самая ранняя фиксация фольклора российских наперсточников. В российских городах этот вид мошенничества прожил долгую жизнь и особенно широко распространился в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Игра перестроечных наперсточников также сопровождалась рифмованными приговорками в раёшном стиле  Раёшник — стих с парной рифмовкой, который использовали рассказчики в балаганах: они показывали через увеличительное стекло картинки и в комичной форме, с шутками и прибаутками, рассказывали сюжет жизни Адама и Евы в Райском саду (отсюда — название, но оно появилось позже). Со временем раёшный стих вышел за пределы балаганных представлений, например, его начали использовать уличные торговцы, зазывая покупателей.. Так, начальный фрагмент текста из «Семечек“ («Я к вам с Америки/На зеленом венике…») почти буквально совпадает с репликами наперсточников конца ХХ века: «Эта игра — борьба с жадными людьми. Ну что, начнем? Я приехал из Америки на зеленом венике. Веник сломался, на Колыме остался»  Фильм «Игла», режиссер Рашид Нугманов, 1988 год.; «Приехал из Америки на зеленом венике. Веник стрепался, а я здесь остался!»  Мультфильм «Mister Пронька», режиссер Леонид Носырев, 1991 год; «Прилетел я из Америки, на зеленом венике! Веник распался, а я здесь остался! <…> Баба Алена прислала три миллиона. Два — нищим отдать, один — вам проиграть!»  А. Константинов. Тульский — Токарев. В 2 т. Т. 2. СПб., 2003.

8. О неразделенной любви

Поздно ночью на Невском у бара
Мильтон угрюмо кругом обходил,
А у будки, прижавшися к стенке,
Там с портфелем стоял Михаил.
Перед ним и стояла Татьяна,
Проститутка из бара она,
Ее взор такой грустный, печальный,
На глазах навернулась слеза.
«Ах оставь, оставь меня, Миша,
Ах оставь, ты меня не губи.
Помню, как мы росли в детском доме,
Говорили, что брат и сестра.
А теперь-чи я плохо одета
И, наверно, тебе не нужна.
У тебя есть, наверно, другая,
Что сурово глядишь на меня».
«Верю, верю тебе я, Татьяна,
Что по-прежнему любишь меня,
Но не мог я любить проститутку,
Вот причина разлуки была».
«Что же делать, но я изменюся —
Брошу все, и я встану на путь.
Об одном я тебя умоляю,
Ой, не дай же мне здесь утонуть».
Он с улыбкой лукавой ответил:
«В чем могу тебе, Таня, помочь?
Если хочешь, пойдем на квартиру,
Так и быть, проведу с тобой ночь».
Он ушел, я на Невском осталась,
В тишине возле бара одна.
Ах, зачем же ты подло так сделал,
Ведь я раньше любила тебя.
Фонари уж на Невском погасли,
И девчата из бару идут,
Хулиганскую громкую песню
Хулиганы так громко поют.
Нет надежды, стремления к жизни,
Пойду к бару собой торговать.
Меня купит растратчик богатый,
Увлекусь тем занятьем опять.
Вот стою я на Невском у бару,
И шикарно одета стою,
Он узнал, подошел ко мне сразу:
«Я давно тебя, Таня, здесь жду».
«Ты купить меня хочешь, я знаю.
Отойди, я с тобой не пойду.
Ты комсомолец, а я проститутка,
Но за прошлое все отомщу».

Песня о страданиях отвергнутой проститутки — единственный в «Семечках» песенный текст, записанный полностью или почти полностью. Наталия Лебина называет ее «популярной в годы нэпа песней „Проститутка от бара“» и приво­дит две строки, имеющие соответствие в вагиновском тексте:

Меня купит растратчик богатый
И на Остров уеду я с ним.  Н. Б. Лебина. Советская повседневность. Нормы и аномалии. От военного коммунизма к большому стилю. М., 2015.

Позднее появился «двойник» этой песни с очень похожим сюжетом, известный как «Гимн малолеток». В нем мужчина и женщина поменялись ролями: от неразделенной любви страдает не проститутка, а малолетний преступник, которого отвергает образцовая комсомолка. Так, например, начинается текст из рукописного альбома заключенного 1990-х годов:

Как на Невском проспекте у бара
Мент угрюмый свой пост охранял,
А на другой стороне тротуара
Малолетка с девчонкой стоял.
«Уходи, я тебя ненавижу,
Уходи, я тебя не люблю.
Ты же вор, ну а я комсомолка,
Я вора полюбить не смогу».  Е. С. Ефимова. Современная тюрьма. Быт, традиции и фольклор. М., 2004.
Еще один вариант этой песни можно найти здесь: М. В. Калашникова. Альбомы современной детской колонии // Фольклор и культурная среда ГУЛАГа. СПб., 1994.

9. О деньгах

«Богатому мужику черт люльку качает».

«Неважно — было бы бумажно.
Неважно, что бумажно — было бы денежно».

«Деньги, как дети, люблю смотреть, как они растут».

«С кем пьют, тому премию дают».

«Денег нет? Это перед деньгой!»

«Юбочник обращаясь к карманнику  Юбочник и карманник — воровские специализации.:
     — Найдешь трамвай потесней, да публику потесней  Возможно, в исходном варианте поговорки было «публику почестней», то есть «при деньгах»., смотришь — и деньги зашевелились».

Поговорки с рифмой «не важно» — «бумажно» встречаются в различных вариациях и значениях в литературных текстах, например, в повести Алексея Чапыгина «На лебяжьих озерах»: «— Да уж рази и мне пошутить? Неважно — вдовье дело бумажно…»  А. П. Чапыгин. На лебяжьих озерах. Повесть // Красная новь. № 2. 1922. ). В сборнике пословиц Владимира Даля можно найти такую рифмованную отговорку: «Не нужно жемчужно, не важно бумажно (отв. на: „Это нужно“)»  В. И. Даль. Пословицы русского народа. Сборник пословиц, поговорок, речений, присловий, чистоговорок, прибауток, загадок, поверий и пр. СПб., 1879..

Варианты пословицы «Неважно, что бумажно — было бы денежно» встре­чаются в современных текстах. Например, эта пословица использована в заголовке интервью с коллекционером бумажных денег в LiveJournal: «Не важно, что бумажно, важно, что денежно!»

10. О сифилисе

Прощай, Тарновская больница,
Прощай, железная кровать,
Пойду в родную я квартиру
В своёй я койке умирать.
Пропал мой нос, пропали губы,
Пропал и тонкий голос мой.

Фрагмент песни от лица женщины, проходящей лечение от сифилиса. Речь идет о Калинкинской больнице — старейшей в России венерологической клинике, с 1922 года носившей имя сифилидолога Вениамина Тарновского. Ее пациентками как в 1920-е годы, так и ранее были больные сифилисом проститутки. Известен полный вариант этой песни, зафиксированный в конце 1920-х или в начале 1930-х годов:

Прощай, Тарновская больница,
Прощай, железная кровать,
На ней лежать одно мученье,
Укол, вливанья принимать.
Укол, вливанья принимаю,
Раствором горло полощу,
Во рту я язву прижигаю,
Проклятый сифилис лечу.
Пропал мой нос, пропало горло,
Пропала русая коса,
Пропала легкая походка,
Пропала девица-краса.
Ах ты мать моя родная,
Зачем на свет ты родила,
Судьбой несчастной наградила,
Халат Тарновского дала?
Халат Тарновский презирают,
Нигде прохода не дают
И безо всякого стесненья
Все сифилиткою зовут.
Теперь в деревню не поеду,
Боюсь родных я заразить,
Я остаюся в Ленинграде
Проклятый сифилис лечить.  Н. Б. Лебина. Советская повседневность. Нормы и аномалии. От военного коммунизма к большому стилю. М., 2015. 

Фрагмент, записанный Вагиновым в «Семечках», полностью и без изменений приведен во второй редакции его романа «Гарпагониана»  Вторая редакция романа «Гарпагониана» была опубликована в 1983 году, почти через 50 лет после смерти автора. (К. К. Вагинов. Гарпагониада. Энн-Арбор, 1983.). Ее поет персонаж по прозвищу Вшивая Горка, текст песни предварен словами: «Истый хулиган пел». Можно предположить, что Вагинов, вкладывая песню проститутки в уста хулигану, не слышал ее целиком и, соответственно, не знал, что она поется от лица женщины.

11. О переодетой свинье

«Весна. Село Смоленское, около Мельницы Ленина (бывшая Мордуха)  Имеется в виду здание элеватора и складов вяльцевой мельницы, построенные купцом Давидом Мордухом, в рабочем районе Невской заставы. Ныне — мукомольный комбинат «Невская мельница».. Был у них, так сказать, большой поросенок. В том же здании действи­тельно больная женщина находилась. Ночью скорая помощь подъехала. На носилках свинью, переодетую в женскую одежду, вынесли, в автомобиль скорой помощи положили и повезли. Милиционер стоял. Подозрительного ничего не заметил.
     — Ты что-то врешь, как же свинья не визжала?
     — Она была у них с вечера заколона  То есть «‎заколота», зарезана., хранилась.
     — Да бандитизму много было».

Сюжет о краже животного с переодеванием в человеческую одежду — очень древний, бытующий в Европе еще с Античности. В международном указателе сказочных сюжетов он называется «Овца в колыбели»  The Types of International Folktales. A Classification and Bibliography. Helsinki, 2004., в указателе сюжетов восточнославянской сказки — «Кража овцы»  Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка. Л., 1979.. Вагинову удалось записать вариацию этого сюжета, которая подается как современная история: в ней есть указание на реальное место происшествия (село Смоленское) и детали быта 1920–30-х годов (скорая помощь).