Изображение
Рекламный плакат «Кодака» времен Первой мировой
Так выглядели рекламные листовки «Кодака»
в 1915–1917 годах. Фотоаппараты «Кодака» были так популярны, что слово «кодак» едва не стало нарицательным — как ксерокс.
Одна из самых частотных торговых марок в русской поэзии — «Кодак». Словно созданное для поэзии заумное слово, придуманное основателем фирмы из любви к букве «к», с которой оно начинается и на которую кончается, слово «кодак», по-видимому, было на грани превращения в имя нарицательное — подобно тому, как впоследствии это случится в русском языке с торговыми марками Unitas или Xerox. В русской прозе оно отмечено с первых лет XX века. Спустя некоторое время модернистская поэтика уже охотно использовала это слово (причем, как и имя Шустова, с разными ударениями), в том числе для рифмы:
Кипень пены, стручья лодок,
Змеи солнечных рапир ―
И наводит в воду кодак
Оплывающий сатир.
И туристу в розовую руку,
Осеняя крыльями кодак,
Посылает неземную муку
Каждый шест, и крыша, и чердак.
Владимир Луговской изображает туристов: «У каждого был кодак или цейс». Цейс (по названию фабрики «Карл Цейс» в Йене) — столь же эмблематическое название бинокля (например, «Справа наган, / Да слева шашка, / Цейс посередке, / Сверху ― фуражка…» у Багрицкого) или фотообъектива (например, «цейсовский двойной анастигмат» у Нельдихена).
Из этого поэтического материала эпохи вырастают знаменитые строки Осипа Мандельштама об оптической технике:
Не разбирайся, щелкай, милый кодак,
Покуда глаз ― хрусталик кравчей птицы,
А не стекляшка!
Он глядит в бинокль прекрасный Цейса ―
Дорогой подарок царь-Давида…