«Юноша и Смерть» (1946)

«Юноша и Смерть», постановка 1966 года. Хореография Ролана Пети, музыка Иоганна Себастьяна Баха

Послевоенный балетный Париж пребывал в растерянности. Оккупация стала моральной катастрофой для Парижской оперы — цитадели классического танца. Ее главный хореограф Серж Лифарь отправил Гитлеру поздравительную телеграмму на взятие Киева (под Киевом родился он сам), всю войну давал и сочинял спектакли, и французское Сопротивление обвинило его в коллабо­ра­ционизме. Лифарю пришлось покинуть и театр, и Париж. Новым местом силы стали альтернативные труппы — и в первую очередь Балет Елисейских Полей.

В 1946 году Париж еще помнил Дягилева, и «Юношу и Смерть» сочиняли по его рецептам. Придумал и протолкнул проект работавший когда-то у Дя­гилева Борис Кохно, хореографом стал Ролан Пети. Если Дягилев исходил из того, что в его труппе есть великий Нижинский, то новый балет сочинялся для танцовщика Жана Бабиле — звезды послевоенного Парижа. Дягилев на­меренно подключал балет к широкому контексту современного искусства, и либретто к «Юноше и Смерти» написал поэт и режиссер Жан Кокто. В роли девушки в канареечно-желтом платье на сцену вышла Зизи Жанмер — жена Пети, танцовщица классической выучки, прославившаяся в мюзик-холле и кино.

Кокто оформил балет, частично взяв декорации со съемок фильма «Мартин Руманьяк» с Дитрих и Габеном. Нервный, горячечный танец Ролан Пети со­чинял поначалу под джазовую песню — в последний момент на хореогра­фию наложили Пассакалью Баха, и она сразу перевела действие в измерение тра­гедии.

Интересно, что роль, создававшаяся под Бабиле, не сошла со сцены вместе с ним, а стала мечтой всех великих танцовщиков второй половины ХХ века. Выбрать лучшую интерпретацию невозможно: после Бабиле Юношу танцевали Рудольф Нуреев, Михаил Барышников и все самые козырные солисты Парижа.

Другие выпуски
Балет дня
микрорубрики
Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года
Архив
Антропология

Плюнь в пробирку: к какой культуре вы принадлежите?

К корейской, исландской, турецкой? А может, эскимосской?