Хранитель коллекции нового французского искусства Пушкинского музея Алексей Петухов объясняет, что такое Парижская школа, и показывает картины ее представителей из собрания ГМИИ
Формальных критериев, по которым художника причисляют к Парижской школе, не существует. Но все же, как правило, это не француз. Немец, испанец, русский, житель местечек Литвы или Польши, чех, венгр — художник, приехавший в этот гигантский плавильный котел, чтобы оказаться в центре событий. Одного происхождения, конечно, мало — нужно, чтобы Париж сыграл в формировании творческой личности главную, определяющую все дальнейшее развитие роль. Амедео Модильяни, Моис (Моисей) Кислинг, Жюль Паскин, Леонард Фужита, Хаим Сутин, Марк Шагал — это мастера, которых можно сопоставить и по манере: сглаженной, фигуративной, отличающейся пристальным вниманием к человеку, индивидуальности. Но это не жесткие рамки, к Парижской школе относятся и исследовавшие абстракцию Франтишек Купка и Леопольд Сюрваж, и авангардные скульпторы Александр Архипенко и Осип Цадкин.
Парижская школа на Монпарнасе
«Улей» (La Ruche). 1918 годWikimedia Commons
История Парижской школы напрямую связана с Монпарнасом. В начале XIX века этот район только застраивался и был существенно дешевле артистического Монмартра, где к тому же оставалось не так много свободных помещений под мастерские. На южной окраине Монпарнаса построили ставший вскоре знаменитым «Улей» (La Ruche) — сейчас бы мы назвали его арт-резиденцией. В этом круглом здании можно было снять мастерскую за символическую плату. К дешевому жилью относились дома с садиками и большими окнами — более провинциальный вариант. Были полутора-двух-трехэтажные мастерские — правда, не очень обустроенные. Чуть дороже стоила удобная мастерская в только что построенном доме.
Любое жилье на Монпарнасе означало доступ к дешевым качественным материалам, бирже моделей, художественным академиям, выставкам, и главное — к невероятно активному сообществу, которое формируется вокруг знаменитого перекрестка Вавен, вокруг кафе, где знакомятся, общаются и бесконечно спорят об искусстве художники, музыканты, писатели.
С кого начиналась Парижская школа
Иностранные художники вовлекались в парижскую артистическую среду и в середине, и в конце XIX столетия. И часто именно парижский период жизни и творчества подтверждал их талант и значимость в национальных художественных кругах, как, например, произошло с норвежцем Фрицем Тауловым и немцем Максом Либерманом в 1870-х. В Париже XIX века устраивались знаменитые Салоны, международные выставки, здесь была хорошо развита рыночная инфраструктура и производство собственно предметов художественного ремесла — красок, кистей, холстов.
И вот в эту среду приезжает в 1900 году каталонец Пабло Пикассо, а уже в 1901 году в Париже проходит его первая выставка. Сначала Пикассо поселился на Монмартре, в «Плавучей прачечной» (Bateau-Lavoir), затем на бульваре Клиши, и только в 1912 году он перебирается на Монпарнас, где меняет несколько адресов. Он знаменосец Парижской школы, его любимые кафе на Монпарнасе становятся местами паломничества молодых художников. В числе первых представителей Парижской школы можно назвать и Жюля Паскина. Он приезжает в 1905 году из Мюнхена, и тоже не на пустое место — он присоединяется к молодым поклонникам нового искусства из Германии, которые собираются в кафе «Le Dôme» на Монпарнасе.
Если говорить о принятой периодизации, то самое интересное время — это промежуток между окончанием Первой мировой и Великой депрессией. То есть 1900-е — эпоха провозвестников, 1910-е — героическая эпоха, 1920-е — расцвет.
Существует и так называемая вторая Парижская школа, которая относится к периоду после Второй мировой. Но Париж того времени уже не художественный центр мира, и Парижская школа явление не мейнстримное, а скорее «заметки на полях».
Кто и зачем придумал термин «Парижская школа»
В 1910-е годы художники-эмигранты в Париже — это скорее вольное артистическое сообщество. То есть направление уже существует, но его еще так не воспринимают. Огромную роль в жизни этого сообщества играет салон баронессы Эттинген. Она и ее кузен Серж Фера (Сергей Ястребцов) фактически не только художники, но и меценаты, поддерживавшие развитие всей артистической среды и лично Гийома Аполлинера, которому они подарили журнал «Парижские вечера». Журнал стал во многом законодателем вкусов для тех, кто вскоре окажется главными действующими лицами Парижской школы.
Сам термин придумали в 1920-х, когда уже многих мастеров Парижской школы не было в живых, как, например, Модильяни. А, скажем, Пикассо успел стать художником, которого невозможно определять только Парижской школой, хотя в начале своего пути молодой, ищущий славы каталонец, конечно, был ее типичным представителем. Первым термин «Парижская школа» сформулировал журналист Андре Варно, и потом его дочь Жанин стала одним из главных специалистов по этому направлению. Такая замечательная история преемственности.
Почему это понятие было сформулировано именно тогда? Дело в том, что 1920-е — это пик коммерческой состоятельности, привлекательности феномена интернационального художественного братства на Монпарнасе. В эти годы Париж становится крупным туристическим центром, таким, каким, наверное, мы его сегодня более или менее привыкли воспринимать. Кончилась Первая мировая, в город потекли зарубежные коллекционеры, американские туристы с желанными долларами в карманах. И все хотели участвовать в этом прекрасном мифе, быть первооткрывателями. Артистический Монпарнас становится как бы частью «турпакета», он неотделим от образа города.
Коллекционеры Парижской школы
Парижская школа в XX веке интересовала многих коллекционеров, но в 1910-е, когда создавались главные картины этого направления, людей, собиравших именно Парижскую школу, было не так много. Это потом, в 1923 году, американский врач и коллекционер Альберт Барнс купит несколько десятков полотен Сутина и будет возвращаться за ними все время. В 1910-е можно выделить Леопольда Зборовского. Вообще-то, этот польский поэт приехал в Сорбонну писать диссертацию. Но около 1914 года он увлекся искусством, начал приятельствовать с Амедео Модильяни, Хаимом Сутиным, Моисом Кислингом и стал, несколько неожиданно для себя, их арт-дилером, хотя изначально просто хотел помочь художникам.
Другой знаменитый дилер Парижской школы — Поль Гийом, француз, который в начале Первой мировой еще торгует не европейским, а африканским искусством. Но на волне моды переключается на фовистов и кубистов, а потом начинает продавать тех же Модильяни, Кислинга, Сутина и в конце концов перехватывает инициативу у альтруиста Зборовского.
В 1920-е уже идет настоящая охота на новые имена, в Париже издается более 40 журналов по искусству, существуют сотни галерей — именно эта эпоха питает феномен Парижской школы, возводит его на пьедестал.
Русские в Парижской школе
На бытование русских художников в Париже, разумеется, очень сильно повлияла революция. И не только в творческом плане. Свободное перемещение между Советской Россией и Западом стало невозможным, все связи — в том числе финансовые, а очень многие эмигранты получали доход с родины — оборвались. Многих художников эти обстоятельства заставили более тесно контактировать с местной артистической средой.
К русским представителям Парижской школы часто причисляют Хаима Сутина, но он сам себя русским художником не считал. В отличие, например, от Марка Шагала. Чудесные Михаил Ларионов и Наталья Гончарова, которые в 1915 году окончательно переезжают в Париж, тоже погружаются в этот пестрый мир. Но они на тот момент уже, конечно, недостаточно прытки для того, чтобы по-настоящему стать в нем своими. А вот поэт и писатель Илья Эренбург, с юности живущий в Париже, абсолютно вовлечен в эту среду в ключевые 1910-е годы, и он замечательно живо рассказывает о них в своих воспоминаниях. А в 1920-е это уже не так все мило, потому что к этому времени советская власть делает Эренбурга вынужденным наблюдателем, обязанным зафиксировать этот феномен для тех, кто в Париж никогда не попадет. Выше уже говорилось о Серже Фера — он в 1920-е начинает активно работать как художник, как оформитель театральных постановок, как отдельный мастер.
Парижская школа в 1930-е
Весь этот бесконечный праздник искусства — журналы, критики, галереи, ревю — в огромной степени поддерживали состоятельные американцы. И когда в 1929 году, с началом Великой депрессии, они начали терять доходы и массово уезжать, это тут же отразилось на художественной жизни.
В начале 1930-х уходят из жизни арт-дилеры Поль Гийом и Леопольд Зборовский. Образ города художников с невероятной светской жизнью начинает блекнуть. И вот в этот момент — отчасти чтобы его удержать — власти задумываются о создании музея.
Еще в 1922 году был создан Музей современных иностранных школ в здании Жё-де-Пом Здание в саду Тюильри было построено во время правления Наполеона III в 1861 году как зал для игры в жё де пом (jeu de paume), немного напоминающей современный теннис.. Теперь он перепрофилируется фактически в музей Парижской школы; это государственная инвестиция в образ Парижа как центра художественного мира. В Жё-де-Пом висели картины Модильяни, Кислинга, Шагала, Сутина. Националисты его ненавидели: слишком много евреев в экспозиции.
У музея странная судьба. Во время оккупации нацисты устроили именно в нем центр перераспределения награбленных ценностей: они свозили туда отнятые у законных владельцев произведения искусства. Жё-де-Пом стали называть «Залом мучеников», потому что произведения искусства, отнятые у хозяев — это мученики, и мученики хозяева, с которыми неизвестно что стало, куда их отправили, в какие лагеря смерти. Так что вот такая получилась символическая гражданская казнь Парижской школы.
Впрочем, ничего из того, что было свезено в «Зал мучеников», не потерялось. Скромная сотрудница музея Роз Валлан незаметно для нацистов вела аккуратные записи и после войны помогла вернуть награбленное жертвам.
Экскурсия
Марк Шагал
Художник и его невеста
1980
Марк Шагал — одна из главных фигур Парижской школы. Эту картину-воспоминание, где встречаются несколько важнейших для художника мотивов, а Париж и Витебск становятся равноправными местами действия, Шагал написал за пять лет до смерти. Передана в дар ГМИИ Идой Шагал.
Моис Кислинг
Женский портрет
1924
Это один из старожилов коллекции Парижской школы Пушкинского музея, попавший в ГМИИ при ликвидации легендарного ГМНЗИ Государственный музей нового западного искусства. — одного из первых музеев нового искусства в мире, открывшегося в Москве в 1923 году, когда в Париже о таком еще только мечтали. В 1927 году Кислинг решил подарить этот портрет ГМНЗИ. Работу, подписанную на обороте «jeune fille», художник действительно отдал бесплатно; заплатить пришлось лишь за старинную раму, которую, по сложившемуся у парижских художников и галеристов обыкновению, Кислинг специально выбрал для картины на блошином рынке.
Пабло Пикассо
Свидание
1900
Пикассо — самая тяжелая гиря на весах историков Парижской школы. Мастер, конечно, быстро перерос ее локальные рамки, став фигурой всемирного масштаба, но первые его опыты во французской столице вполне вписываются в образ типичного представителя школы — иностранного художника, ошеломленного «городом света»: его раскрашенными дамами, роскошью, распутными нравами, брутальностью апашей и их подруг. Эта картина также из собрания ГМНЗИ.
Жюль Паскин
Большая Марсель
Около 1923
Паскин прославился расплывчатыми дымчатыми силуэтами томных красавиц, в изображениях которых стиралась граница между живописью и рисунком. Модель по имени Марсель художник изображал несколько раз, словно прослеживая ее жизненный путь — от юной нежной красотки до опытной дамы с фигурой, измененной полнотой или беременностью. Картин этого мастера в собрании ГМИИ не было до 2014 года: музей купил эту работу из московского частного собрания.
Морис Утрилло
Улица Мон-Сени
1914–1919
Еще одна картина из фондов легендарного ГМНЗИ. «Улица Мон-Сени» была впервые показана в Москве в 1928 году, на знаменитой выставке «Современное французское искусство» — первой и, пожалуй, последней возможности для москвичей увидеть десятки работ мастеров Парижской школы. Морис Утрилло — редкий среди ее представителей, почти поголовно иностранцев, коренной парижанин. Однако обычно его все равно относят именно к художникам Парижской школы: за теплоту, человечность, фактурность и почти тактильное ощущение от городского пространства на его картинах.
Леопольд Сюрваж
Пейзаж с красной фигурой
1927
Сюрваж — мастер родом из Финляндии, изменивший свою фамилию Штурцваге на французский манер. Его заметила и приблизила к себе «королева Монпарнаса» — баронесса Эттинген. Пространство у Сюрважа всегда «складное»: мастер постоянно работал как театральный декоратор. На картине в ширмы превратились море и пляжные кабинки реального курорта, где художник проводил лето в середине
1920-х
. Из собрания ГМНЗИ.
Михаил Ларионов
Шампанское и розы
1928
Творческий дуэт Ларионов — Гончарова — один из русских очагов Парижской школы. Они с удовольствием принимали заказы на оформление спектаклей и даже увеселительных балов, пробовали себя в прикладном искусстве. По законам времени прежний кубофутурист и лучист в
1920-е
годы начал писать пышные барочные натюрморты с оттенком столь любимого им искусства примитива. Эту картину мастер подарил Артуру Фонвизину, и в его московском доме она оставалась далеким эхом пиршества Парижской школы. ГМИИ приобрел картину в 1992 году у семьи Фонвизиных.
Моис Кислинг
Праздник цветов в Сен-Тропе
1917
На юге Франции Кислинг провел несколько лет — с 1917 по 1920, — но впервые он приехал сюда с Модильяни и Сутиным. 1917 год, когда была написана картина, — счастливый для художника: он женится на своей возлюбленной, его карьера начинает идти в гору. Жанр пейзажа нов для Кислинга, в его «Празднике цветов» ощущается легкая театральность и условность. И, несомненно, интенсивность впечатлений от этого яркого праздничного города на Лазурном Берегу. «Праздник цветов в Сен-Тропе» был приобретен в 2013 году из частного московского собрания. На сегодня это последняя из купленных ГМИИ картин Парижской школы.
Совместный проект
Материал подготовлен вместе с ГМИИ им. А. С. Пушкина
Все упомянутые картины есть в постоянной экспозиции ГМИИ им. А. С. Пушкина. Музей открыт каждый день, кроме понедельника.
.jpg)
