27 июля 2016Литература, Антропология

Письма читателей Михаилу Зощенко

Советские люди — о жизни за решеткой, меланхоличных дегенератках и советских девчатах

Подготовила Мария Котова

Михаил Зощенко, один из самых популярных сатириков страны, получал огромное количество писем. Письма, адресованные Зощенко, отправляли на главпочтамт «до востребо­вания», в издательства, в редакции газет и журналов, изредка писали и на домашний адрес. Поклонники писателя просили его выслать фотокарточку, «протолкнуть» рассказ, научить писать, как он, сочиняли длинные критические отзывы о его произведениях, признавались в любви, просили взаймы денег, дешево предлагали антикварную мебель и т. д. К письмам Зощенко относился чрезвычайно серьезно: тщательно собирал и хранил, на некоторые отвечал, а в 1929 году даже выпустил книгу «Письма к писателю» — 55 читательских писем с предисловием и коммен­тариями. Эта книга создает портрет идеального массового читателя и показывает, что тексты Зощенко любили не мещане и обыватели, а обычные советские люди. Героями сборника стали школьники, матрос Черноморского флота, крестьянин со стихами о Ленине, красноармеец, железнодорожные рабочие, учительница, студенты, селькор, рабкор и многие другие. Ниже — подборка писем, присланных Зощенко уже после шумного успеха «Писем к писателю», когда поток корреспонденции стал еще больше. Среди авторов — самые разные люди: летчик, желающий познакомиться с героиней «Писем к писателю» Ниной Д.; студентка, влюбленная в профессорского сына; заключенный, просящий прислать бумагу и карандаши; и многие другие.

О девушке Нине Д…

1 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

3 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Глубокоуважаемый М. М. Зощенко!

Не решался было писать письмо, но наконец решился. Решился потому, что мне очень и очень необходимо это сделать.

Видите ли в чем дело: я прочитал Вашу книгу «Письма к писателю». Книга собранных писем довольно-таки занимательная. Я ее прочел с большим интересом. Давал читать своим товарищам, и эта книга не выходила из рук. Но это не важно, я не отзыв хочу дать об этой книге, а совсем другое. Я остановился на одном письме  Шестнадцатилетняя Нина Д. 17 января 1929 года прислала Зощенко письмо с просьбой оценить ее стихи и посоветовать, что ей делать и чем дальше заниматься: «Кроме стихов, я ничего не люблю, и никакая профессия меня не прельщает. <…> Могут ли в дальнейшем мои стихи дать мне заработок? Или мне лучше поступить в какой-нибудь вуз?» Cтихи Зощенко высоко оценил и хотел в книге объявить фамилию девушки, но «разрешения на это не получил». , которое меня очень — убеждаю Вас — заинтересовало. Заинтересовало главным образом не самое письмо как содержание и не Нина Д… как девушка, а я обратил внимание на ее стихи, а отсюда — и на ее способности, и на ее творчество.

Мне, как интересующемуся в области художественной литературы, главным образом в поэзии, нельзя не обратиться к Вам, если это касается какого-либо вопроса…

А вопрос следующий: я тоже пишу стихи и над этим работаю — вернее сказать, нахожусь в кругу начинающих поэтов. А поэтому мне очень и очень хоте­лось бы познакомиться с Ниной Д…, так как она тоже находится в пути интере­сующихся вопросов начинающего поэта. Я думаю, что это возможно сделать. Я убедительно прошу Вас, не откажите моей просьбы, пришлите адрес автора <зачеркнуто: письма и стихов> Нины Д…

Страница 111, из книги «Пись­ма к писателю».

Адрес, по которому следует писать, таков: г. Ленинград, ул. Домбаля, д. 2/4, кв. 91, Комиссаровой для Вихляева Михаила.

Адрес моей службы следующий: г. Красногвардейск (Гатчино), 1-я авиабригада, 1-й авиаотряд, летчик Вихляев Михаил Иванович.

Проситель, уважающий Вас
М. Вихляев, 21/IX — 29 г.

Об авторстве писем читателей

Уважаемый т. Зощенко!

Разрешите вам задать вопрос по поводу вашей книги — «Письма к писателю». Я слышала от других такой отзыв об этой книге — что вы все письма сочиняли сами, а вовсе не печатали действительно полученные вами письма. Я с этим не согласна. И прошу вас ответить, так ли это — т. е. эти письма действительно получены вами или сочинены. Меня это очень интересует. Но и в том и в дру­гом случае мне книга понравилась, и хорошо бы, если и другие писатели выпу­скали подобные книги. На ответ посылаю открытку. Адрес взят из этой же книги.

М. Петрова
Ленинград, 25/XI — 29 г.

О фальшивом Зощенко  Особенности авторской орфографии сохранены.

1 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

3 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Т. Зощенко!....

Читая Вашу книгу «Письма к писателю», меня сильно заинтересовала статья «Драма на Волге»  Под названием «Драма на Волге» Зощенко опубликовал красочное письмо от женщины, уверенной, что она познакомилась на паро­ходе с известным писателем Михаилом Зощенко: «Это был субъект высокого роста, мускулистый, загорелый, здоровый, с рыжеватой волнистой шевелюрой и серо-голубыми глазами, в которых светился ум и по временам искрился затаенный смех. <…> Он уходил в четвертый класс собирать материал, всегда был выпивши и всем разда­вал мелкие книжки с рассказами Зощенко на память, вечерами сидел на носу и задумчиво смотрел вдаль»., а именно то обстоятельство, в которое попала доверчивая (по-Вашему) женщина. Интересно знать, не ужели Вас так сильно взволновало, что нашелся Ваш двойник? (И с такой репутацией!) В настоящее время я не мо­гу разобраться в путанице и найти в ней правду и ложь. Вы описываете свою наружность противоположной моего зна­ко­мого писателя, юмариста М. М. Зо­щен­ко. Непонимаю, где правда и кто из Вас настоящий Зощенко, юмарист, а кто большой шулер? Кроме того, как я не ошибаюсь, он проживал в Москве. Жаль, что я прервала с ним письменную связь, а то легко можно было добиться до правды. Не удевительно, что такой «прожигалец», как Зощенко, я думаю, всякая смышленая девушка прервала бы с ним знакомство, так как, кроме хвостовства и «что я известный писатель» и мещанских возрений на жизнь, я от него другого не слышала. Однако интересно знать, знакомы ли Вы с кри­текой Пушкена, или это выпущеная фраза по наслышке? <(зачеркнуто: Из ка­ких> Поэзия прости господи должна быть глуповата. Из каких это соображений вы подчеркиваете Пушкины слова. Пишу эти строки, имея в виду своего знако­мого Зощенко. В крайнем случае, если окажится другой, то думаю, меня изве­нит. Но кажиться, в наше время двойников не можит быть, потомучто назвать себя чужим именем, и еще таким? (Так уж, видно, бог не простит и черт не возь­мет, как говорят старики.) А кроме того, я думаю, что такое воровство не можит быт прыбельно для вора. Больше всего печалит меня, так это что у Вас такое понятие о поэзии. Просто удевляюсь Вашим словам, видь, соглоси­тесь сами, что поэтом быть не всякий сможет: кроме того, поэтов в наше время можно перечесть по пальцам.

Досвидание, Т. З.

Если вздумаете отвечать (что не в Вашем характере), то на такой адрес: Украина, Днепропетровского округа, ст. Игрень, поселок Карла Маркса, Шевченковская улица, Александры Красуцкой.

P. S. Интересно знать, где у Вас воляються адресованые письма и сколько времени и каком <зачеркнуто: духе> настроении Вы их прочитываете?

Не сердитесь на эту шутку.

Если вы окажитесь моим знакомым, то ответа не надо.

[1930 год]  По почтовому штемпелю.

О халтурных рассказиках и побегушках у Чехова

1 / 2

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 2

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Коллекцию Ваших писем пополняю открыткой весьма нелестного содержания. Я не писатель, не юморист и не сатирик, я просто — читатель. На днях читал Вашу книгу: «Письма к писателю».

Прочитал для того, чтобы не возвращаться к подобной «литературе».

Какую цель Вы преследуете своими халтурными рассказиками? Посмешить хотите? Не удается что-то! Вы пишете языком улицы и только для улицы. Причем содержание В[аших]/рассказов настолько однообразно, что, про­читавши один-два рассказа, на третий, извините, плюнешь, серьезно!

Попробуйте, дорогой мой, дотянуться лучше до полки Толстого, чем быть на побегушках у Чехова.

Привет А. З… <нрзб>
г. Усть-Сысольск, 2109, 1930 г.

О несложившейся жизни, бумаге и карандаше

1 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

3 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

4 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Всеуважаемый Михаил Михайлович!

Я не поэт, я лишь рабкор стенных газет и провинциальных газет. Сегодня слу­чайно приобрел Вашу книгу «Письмо читателя писателю» и пришел к заключе­нию, что во всем вы правы, вы прекрасно бычуете отрыжки старого, бычуете «нравы» — современных людей. Но сколько я Ваших рассказов ни читал, все они направлены в одну индивидуальную сторону, т. е. Вы своими рассказами бычуете «людей в одиночку», и это одна плохая сторона. Почему в Ваших рассказах нет того, что сейчас переживает рабочий класс в целом? Почему Вы не постараетесь описать жизнь, стройку какого-либо коллектива, отдель­ного завода. А ведь там для Вас широкое поле деятельности. Не могу понять, почему вы выпустили книгу «Письма читателя к писателю»; отчасти Вы этой книгой правы, ибо через нее Вы передали то мещанское, чем дышит сейчас молодежь, но для провинциального читателя эта книга будет предметом всяких толков и разговоров, как, например: «похвалил себя», «использовал тайны чужой души для своего тщеславия»; подобные реплики я слыхал уже не раз — правда, я смотрел на эту книгу иначе, и <нрзб> не на жизнь, а на смерть. Пишу в газеты уже давно, слог мыслей имею, но одно горе у меня. «Жизнь толкнула меня на середину бушующегося житейского моря, и волны не дают мне приплыть к берегу, почувствовать под собой твердую почву» — сам я из мелкой ремесленной семьи, имею 23 года, родных никого, все время пробиваю себе путь к жизни.

«Как только я немного устроюсь, сейчас же приключается какое-либо горе, и я опять вне завода, вне работы, отброшен от мира»

Но как только я немного устроюсь, сейчас же приключается какое-либо горе, и я опять вне завода, вне работы, отброшен от мира. Сейчас я сижу в тюрьме — правда, это вас поразит, ибо я уверен, что еще никто из заключенных не имел «нахальства» Вам написать. Правда, я в этом сам виноват, т. е. что сижу, но опять-таки все из-за материального неблагополучия общества и, в частно­сти, моего. Права одна из Ваших читальниц  Так в подлиннике., когда она сказала, что за всякое действие человека общество должно вынести оправдательный приговор. Я с ней вполне солидарен, ибо испытал все на себе.

Жизнь моя в заключении, материальные лишения и моральная усталость не дают мне возможность работать над своими мыслями, над собой. А ведь вот же материал для повестей, рассказов и т. п., вот где клад тем. А использовать не имею возможности, ибо нет средств. Не подумайте (не дай бог), что я этим прошу поддержки, но если у Вас будет возможность, то пришлите мне бумаги и карандаш, чтобы я мог собирать материалы для работы на свободе. Ибо у меня зародилось сильное желание писать, а главное, описать жизнь заключенного, его переживания, его привычки, обычай, настроение и влияние пребывания в заключении по отдельным категориям преступности. Весь этот мир — «мир преступности» — крайне интересен.

Михаил Зощенко! Кончаю писать, ибо обстановка в камере не дает возможности описать все. Буду надеяться, что удостоюсь Вашего ответа хотя бы открыткой, ибо и это вольет во мне бодрость к жизни, вернет потерянные здесь силы. Еще раз прошу Вас написать ответ.

Мой адрес: г. Артемевск, Тюремная улица, исправительно-трудовое учре­ждение № 1. Камера № 2. Михаилу Павловичу Ворончуку. Только прошу прислать ответ скорее, ибо скоро погонят этапом в Харьков. Жду.

Жму Вашу руку!
М. П. Ворончук

Об адресе магазина «Музпред» 

1 / 2

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 2

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Зощенко!

Прочел твои «Письма читателей» — хорошо, ново, занимательно. Продолжай, ты популярен даже здесь. Будь друг, черкни на открытке адрес магазина «Музпред» в ЛНГ  То есть в Ленинграде., а то здесь в этой глуши нет даже плюгавого журналишка, где бы узнать.

П. о. Шаартуз, Таджикистан, Госстрой, В. Березникову
28/VIII

О любви к профессорскому сынку и других проблемах рабочего класса

1 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

3 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

4 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Дорогой товарищ Зощенко!

Сейчас прочитала опубликованные Вами письма, которые Вам присылали читатели в 1929–31 гг. Я буду говорить о девушках. Где только Вы их выкопа­ли?! (Впрочем, они сами объявились.) Честное слово, я таких не видала. Это какие-то дегенератки, выродки; в нашей среде их нет. Я родилась после революции, росла в нашей хорошей советской среде, у меня масса хороших подруг, комсомолок и просто советских девчат. И они не такие, как эти «меланхоличные» девы. Мы молодежь. Простая, скромная, боевая, веселая советская молодежь! Мы пришли два года тому назад в стены втуза из десяти­леток и техникумов. Мы никогда (подчеркиваю, именно никогда) не сомнева­лись, что у нас будет хорошая, светлая жизнь. Мы только в книгах читали о проституции и слышали, что в большинстве только этим существует жен­щина мрачного капиталистического Запада. Я Вас не буду агитировать, это было бы глупо и просто дико. Я говорю с Вами как с обыкновенным советским человеком. Знаете, у нас другая молодость, чем у этих «интеллигентных» деток. Их «интеллигентность» именно в кавычках. Говорю о письмах «Хоро­ший конец»  В упоминаемом письме девушка из провин­ции рассказывала о своем детстве и юности: «Годам к четырнадцати я знала наизусть добрую половину Есенина и не меньше Блока. <…> Сейчас мне 17 лет. Я поступила в этом году в фабзавуч [школу фабрично-заводского ученичества]. Тут-то самое главное: если на теории у меня почти никаких расхождений с рабочим классом не было, то на практике оказалось, что ничего общего у меня с этими ребятами нету. <…> Я и так иду на компромисс: если дома говорю — „девочки“, то в ФЗУ — „девчата“. Дома, когда ко мне цепляются, говорю „как не стыдно“, а в школе приходится говорить — „уйди, а то съешь по морде“. <…> Товарищ Зощенко. Может, Вы мне поясните, как мне искать путь к рабочей аудитории. Или, может быть, совсем уйти из ФЗУ». Зощенко дал несколько советов, и позже девушка написала, что перестала тяготиться пролетарской средой. и «Человек на улице»  Автор письма — молодая женщина, три года прожившая практически на улице: «Ах, эти чужие квартиры! Эта чужая домовитость чужими ногами зашарканных половичков. Ведь я бываю везде. Меня берут ночевать и гладко причесанные семьи, и взъерошен­ные холостяки со своими табачными ласками, и одинокие женщины с тихими чайничками по утрам… Я ко всем иду. Я ставлю свой чемоданчик у дверей, сажусь в глубокие кресла, или на шаткие стулья, или просто на подоконник и смотрю. <…> Моя психика до того безобразно выросла и распухла, что я теряюсь. Мне нужен кто-нибудь, кто сумеет осторожно и безболезненно сделать из меня что-то нужное. Это — много. Это — немыслимо. Сознаю, зря и пишу это. От Вас мне нужно только то, чтобы Вы захо­тели со мной поговорить. Я Вам позвоню по телефону». Зощенко встретился с автором письма, дал ей немного денег, посоветовал достать справки и удостоверения, чтобы устроиться на службу или уехать в деревню к ее отцу. Несколько месяцев от девушки не было вестей, пока она не написала Зощенко из деревни отца.: читать в 11 лет Мопассана, иметь две гувернантки и маму с высшим образованием  Имеется в виду автор письма «Хороший конец». — это не значит быть интел­лигентным человеком, это значит опошлить понятие интеллигентности и свести это слово только к ругательному выражению, которым наши отцы клеймили буржуазию в 17 и 19 гг.

«Право, я не собиралась бросаться ни под троллейбус, ни под другой, более современный (вроде метро) вид транспорта»

Мой папка был рабочий-железодорожник  Так в подлиннике. в 19 г., теперь инженер-строитель. Мамуль­ка — химик с высшим образованием. И я всегда, когда училась в школе, была уверена, что моя жизнь будет проще и светлее, чем молодость моих роди­телей. Сейчас у меня лекция по теории механизмов, но меня так взволновали письма, адресованные Вам, что я попрала все законы учебной дисциплины и занимаюсь посторонними делами на лекции. У меня, как и у многих в жизни, маленькая «личная» драма. Но, право, я не собиралась бросаться ни под трол­лейбус, ни под другой, более современный (вроде метро) вид транспорта. Поняла пошловатость и чрезмерную «аристократичность» профессорского сынка и разразилась вместо слез весьма твердым стихотворением — и, клянусь Вам, в нем нисколько не слукавила (т. е. без фальши). Стихотворение это я Вам приложу в конце. Если будет время, разберите и напишите оценку, буду очень признательна — мы с ребятами разберем тогда Ваше письмо на переменке.

Видите ли, мы будущие инженеры-механики, что нам совершенно не мешает заниматься стихами. У нас много пишут в институтскую газету, читают на вечерах, и это добавляет большую радость, как будто тебе любимый профессор поставил отлично за проект по деталям машины. Одно дополняет другое. Искусство верных расчетов коробки скоростей, суммируясь с искус­ствами стиха, живописи, ритмичных движений и верных прицелов, делает жизнь полной и увлекательно интересной. И это, честное слово, культура! Та, которую строит наша страна, подлинная советская культура.

Мне тоже, как и Вашим знакомым (по письмам 1930 г.), 19 лет. 20 будет в 1939 г. Я комсомолка еще в школе меня приняли в союз. Я прочитала всего Шекспира, Байрона, Шиллера, Мольера, Пушкина и Толстого, Лермонтова и пр. и пр. Т. е. всех тех, которых должен знать каждый культурный человек. Я знаю Блока, Д’Аннунцио, Верлена, Гамсуна, Гауптмана и др. символистов и, ей-богу, нисколько не удивилась, придя в институт, что это же знают все мои товарищи. Прочитала Гете в подлиннике и Шекспира — и тоже никого не уди­вила; масса студентов прекрасно говорят и по-английски, и по-немецки.

«Вы не найдете напомаженных бледных барышень, ищущих интересных женихов. Эта категория вымерла»

Мы все вместе ходим в театры, на лекции о Шекспире в другие институты, мы не замкнулись в своем институте, в этом своеобразном питомнике культу­ры; на всех вечерах вы можете увидеть у нас будущих юристов, медиков, хи­миков, литераторов, философов, транспортников и прочих представителей трудовой интеллигенции, и только одного Вы не увидите — Вы не найдете напомаженных бледных барышень, ищущих интересных женихов. Эта кате­гория вымерла. Нет больше профессии искания обеспеченных женихов и «жен» <нрзб>. Мы все обеспечены, учась и получая стипендию. Наше чувство не измеряется расчетом и кошельком любимого. Мы любим чисто, крепко и долго, и тогда, когда человек достоин этого. Впрочем, сейчас усложнилась проблема любви. Так много хорошей молодежи, смелой, умной, веселой и поэтому еще более интересной. Поди-ка выбери! Ладно! Как-нибудь спра­вимся. Любовь, она всегда приходит неожиданно — и не стоит ее искать: объявится.

Будьте любезны, напишите ответ по адресу: Москва, 55, Вадковский пер., д. 3а, Московский станкоинструментальный институт, студентке М. Цыгановой.

28 августа 1938 года
 

микрорубрики

Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

Мозаика дня

Чаша с голубями

Топоним дня

Кирибати

Подкаст дня

О потусторонних силах

Архив