27 июля 2016Литература, Антропология

Письма читателей Михаилу Зощенко

Советские люди — о жизни за решеткой, меланхоличных дегенератках и советских девчатах

Подготовила Мария Котова

Михаил Зощенко, один из самых популярных сатириков страны, получал огромное количество писем. Письма, адресованные Зощенко, отправляли на главпочтамт «до востребо­вания», в издательства, в редакции газет и журналов, изредка писали и на домашний адрес. Поклонники писателя просили его выслать фотокарточку, «протолкнуть» рассказ, научить писать, как он, сочиняли длинные критические отзывы о его произведениях, признавались в любви, просили взаймы денег, дешево предлагали антикварную мебель и т. д. К письмам Зощенко относился чрезвычайно серьезно: тщательно собирал и хранил, на некоторые отвечал, а в 1929 году даже выпустил книгу «Письма к писателю» — 55 читательских писем с предисловием и коммен­тариями. Эта книга создает портрет идеального массового читателя и показывает, что тексты Зощенко любили не мещане и обыватели, а обычные советские люди. Героями сборника стали школьники, матрос Черноморского флота, крестьянин со стихами о Ленине, красноармеец, железнодорожные рабочие, учительница, студенты, селькор, рабкор и многие другие. Ниже — подборка писем, присланных Зощенко уже после шумного успеха «Писем к писателю», когда поток корреспонденции стал еще больше. Среди авторов — самые разные люди: летчик, желающий познакомиться с героиней «Писем к писателю» Ниной Д.; студентка, влюбленная в профессорского сына; заключенный, просящий прислать бумагу и карандаши; и многие другие.

О девушке Нине Д…

1 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

3 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Глубокоуважаемый М. М. Зощенко!

Не решался было писать письмо, но наконец решился. Решился потому, что мне очень и очень необходимо это сделать.

Видите ли в чем дело: я прочитал Вашу книгу «Письма к писателю». Книга собранных писем довольно-таки занимательная. Я ее прочел с большим интересом. Давал читать своим товарищам, и эта книга не выходила из рук. Но это не важно, я не отзыв хочу дать об этой книге, а совсем другое. Я остановился на одном письме  Шестнадцатилетняя Нина Д. 17 января 1929 года прислала Зощенко письмо с просьбой оценить ее стихи и посоветовать, что ей делать и чем дальше заниматься: «Кроме стихов, я ничего не люблю, и никакая профессия меня не прельщает. <…> Могут ли в дальнейшем мои стихи дать мне заработок? Или мне лучше поступить в какой-нибудь вуз?» Cтихи Зощенко высоко оценил и хотел в книге объявить фамилию девушки, но «разрешения на это не получил». , которое меня очень — убеждаю Вас — заинтересовало. Заинтересовало главным образом не самое письмо как содержание и не Нина Д… как девушка, а я обратил внимание на ее стихи, а отсюда — и на ее способности, и на ее творчество.

Мне, как интересующемуся в области художественной литературы, главным образом в поэзии, нельзя не обратиться к Вам, если это касается какого-либо вопроса…

А вопрос следующий: я тоже пишу стихи и над этим работаю — вернее сказать, нахожусь в кругу начинающих поэтов. А поэтому мне очень и очень хоте­лось бы познакомиться с Ниной Д…, так как она тоже находится в пути интере­сующихся вопросов начинающего поэта. Я думаю, что это возможно сделать. Я убедительно прошу Вас, не откажите моей просьбы, пришлите адрес автора <зачеркнуто: письма и стихов> Нины Д…

Страница 111, из книги «Пись­ма к писателю».

Адрес, по которому следует писать, таков: г. Ленинград, ул. Домбаля, д. 2/4, кв. 91, Комиссаровой для Вихляева Михаила.

Адрес моей службы следующий: г. Красногвардейск (Гатчино), 1-я авиабригада, 1-й авиаотряд, летчик Вихляев Михаил Иванович.

Проситель, уважающий Вас
М. Вихляев, 21/IX — 29 г.

Об авторстве писем читателей

Уважаемый т. Зощенко!

Разрешите вам задать вопрос по поводу вашей книги — «Письма к писателю». Я слышала от других такой отзыв об этой книге — что вы все письма сочиняли сами, а вовсе не печатали действительно полученные вами письма. Я с этим не согласна. И прошу вас ответить, так ли это — т. е. эти письма действительно получены вами или сочинены. Меня это очень интересует. Но и в том и в дру­гом случае мне книга понравилась, и хорошо бы, если и другие писатели выпу­скали подобные книги. На ответ посылаю открытку. Адрес взят из этой же книги.

М. Петрова
Ленинград, 25/XI — 29 г.

О фальшивом Зощенко  Особенности авторской орфографии сохранены.

1 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

3 / 3

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Т. Зощенко!....

Читая Вашу книгу «Письма к писателю», меня сильно заинтересовала статья «Драма на Волге»  Под названием «Драма на Волге» Зощенко опубликовал красочное письмо от женщины, уверенной, что она познакомилась на паро­ходе с известным писателем Михаилом Зощенко: «Это был субъект высокого роста, мускулистый, загорелый, здоровый, с рыжеватой волнистой шевелюрой и серо-голубыми глазами, в которых светился ум и по временам искрился затаенный смех. <…> Он уходил в четвертый класс собирать материал, всегда был выпивши и всем разда­вал мелкие книжки с рассказами Зощенко на память, вечерами сидел на носу и задумчиво смотрел вдаль»., а именно то обстоятельство, в которое попала доверчивая (по-Вашему) женщина. Интересно знать, не ужели Вас так сильно взволновало, что нашелся Ваш двойник? (И с такой репутацией!) В настоящее время я не мо­гу разобраться в путанице и найти в ней правду и ложь. Вы описываете свою наружность противоположной моего зна­ко­мого писателя, юмариста М. М. Зо­щен­ко. Непонимаю, где правда и кто из Вас настоящий Зощенко, юмарист, а кто большой шулер? Кроме того, как я не ошибаюсь, он проживал в Москве. Жаль, что я прервала с ним письменную связь, а то легко можно было добиться до правды. Не удевительно, что такой «прожигалец», как Зощенко, я думаю, всякая смышленая девушка прервала бы с ним знакомство, так как, кроме хвостовства и «что я известный писатель» и мещанских возрений на жизнь, я от него другого не слышала. Однако интересно знать, знакомы ли Вы с кри­текой Пушкена, или это выпущеная фраза по наслышке? <(зачеркнуто: Из ка­ких> Поэзия прости господи должна быть глуповата. Из каких это соображений вы подчеркиваете Пушкины слова. Пишу эти строки, имея в виду своего знако­мого Зощенко. В крайнем случае, если окажится другой, то думаю, меня изве­нит. Но кажиться, в наше время двойников не можит быть, потомучто назвать себя чужим именем, и еще таким? (Так уж, видно, бог не простит и черт не возь­мет, как говорят старики.) А кроме того, я думаю, что такое воровство не можит быт прыбельно для вора. Больше всего печалит меня, так это что у Вас такое понятие о поэзии. Просто удевляюсь Вашим словам, видь, соглоси­тесь сами, что поэтом быть не всякий сможет: кроме того, поэтов в наше время можно перечесть по пальцам.

Досвидание, Т. З.

Если вздумаете отвечать (что не в Вашем характере), то на такой адрес: Украина, Днепропетровского округа, ст. Игрень, поселок Карла Маркса, Шевченковская улица, Александры Красуцкой.

P. S. Интересно знать, где у Вас воляються адресованые письма и сколько времени и каком <зачеркнуто: духе> настроении Вы их прочитываете?

Не сердитесь на эту шутку.

Если вы окажитесь моим знакомым, то ответа не надо.

[1930 год]  По почтовому штемпелю.

О халтурных рассказиках и побегушках у Чехова

1 / 2

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 2

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Коллекцию Ваших писем пополняю открыткой весьма нелестного содержания. Я не писатель, не юморист и не сатирик, я просто — читатель. На днях читал Вашу книгу: «Письма к писателю».

Прочитал для того, чтобы не возвращаться к подобной «литературе».

Какую цель Вы преследуете своими халтурными рассказиками? Посмешить хотите? Не удается что-то! Вы пишете языком улицы и только для улицы. Причем содержание В[аших]/рассказов настолько однообразно, что, про­читавши один-два рассказа, на третий, извините, плюнешь, серьезно!

Попробуйте, дорогой мой, дотянуться лучше до полки Толстого, чем быть на побегушках у Чехова.

Привет А. З… <нрзб>
г. Усть-Сысольск, 2109, 1930 г.

О несложившейся жизни, бумаге и карандаше

1 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

3 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

4 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Всеуважаемый Михаил Михайлович!

Я не поэт, я лишь рабкор стенных газет и провинциальных газет. Сегодня слу­чайно приобрел Вашу книгу «Письмо читателя писателю» и пришел к заключе­нию, что во всем вы правы, вы прекрасно бычуете отрыжки старого, бычуете «нравы» — современных людей. Но сколько я Ваших рассказов ни читал, все они направлены в одну индивидуальную сторону, т. е. Вы своими рассказами бычуете «людей в одиночку», и это одна плохая сторона. Почему в Ваших рассказах нет того, что сейчас переживает рабочий класс в целом? Почему Вы не постараетесь описать жизнь, стройку какого-либо коллектива, отдель­ного завода. А ведь там для Вас широкое поле деятельности. Не могу понять, почему вы выпустили книгу «Письма читателя к писателю»; отчасти Вы этой книгой правы, ибо через нее Вы передали то мещанское, чем дышит сейчас молодежь, но для провинциального читателя эта книга будет предметом всяких толков и разговоров, как, например: «похвалил себя», «использовал тайны чужой души для своего тщеславия»; подобные реплики я слыхал уже не раз — правда, я смотрел на эту книгу иначе, и <нрзб> не на жизнь, а на смерть. Пишу в газеты уже давно, слог мыслей имею, но одно горе у меня. «Жизнь толкнула меня на середину бушующегося житейского моря, и волны не дают мне приплыть к берегу, почувствовать под собой твердую почву» — сам я из мелкой ремесленной семьи, имею 23 года, родных никого, все время пробиваю себе путь к жизни.

«Как только я немного устроюсь, сейчас же приключается какое-либо горе, и я опять вне завода, вне работы, отброшен от мира»

Но как только я немного устроюсь, сейчас же приключается какое-либо горе, и я опять вне завода, вне работы, отброшен от мира. Сейчас я сижу в тюрьме — правда, это вас поразит, ибо я уверен, что еще никто из заключенных не имел «нахальства» Вам написать. Правда, я в этом сам виноват, т. е. что сижу, но опять-таки все из-за материального неблагополучия общества и, в частно­сти, моего. Права одна из Ваших читальниц  Так в подлиннике., когда она сказала, что за всякое действие человека общество должно вынести оправдательный приговор. Я с ней вполне солидарен, ибо испытал все на себе.

Жизнь моя в заключении, материальные лишения и моральная усталость не дают мне возможность работать над своими мыслями, над собой. А ведь вот же материал для повестей, рассказов и т. п., вот где клад тем. А использовать не имею возможности, ибо нет средств. Не подумайте (не дай бог), что я этим прошу поддержки, но если у Вас будет возможность, то пришлите мне бумаги и карандаш, чтобы я мог собирать материалы для работы на свободе. Ибо у меня зародилось сильное желание писать, а главное, описать жизнь заключенного, его переживания, его привычки, обычай, настроение и влияние пребывания в заключении по отдельным категориям преступности. Весь этот мир — «мир преступности» — крайне интересен.

Михаил Зощенко! Кончаю писать, ибо обстановка в камере не дает возможности описать все. Буду надеяться, что удостоюсь Вашего ответа хотя бы открыткой, ибо и это вольет во мне бодрость к жизни, вернет потерянные здесь силы. Еще раз прошу Вас написать ответ.

Мой адрес: г. Артемевск, Тюремная улица, исправительно-трудовое учре­ждение № 1. Камера № 2. Михаилу Павловичу Ворончуку. Только прошу прислать ответ скорее, ибо скоро погонят этапом в Харьков. Жду.

Жму Вашу руку!
М. П. Ворончук

Об адресе магазина «Музпред» 

1 / 2

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 2

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Зощенко!

Прочел твои «Письма читателей» — хорошо, ново, занимательно. Продолжай, ты популярен даже здесь. Будь друг, черкни на открытке адрес магазина «Музпред» в ЛНГ  То есть в Ленинграде., а то здесь в этой глуши нет даже плюгавого журналишка, где бы узнать.

П. о. Шаартуз, Таджикистан, Госстрой, В. Березникову
28/VIII

О любви к профессорскому сынку и других проблемах рабочего класса

1 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

2 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

3 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

4 / 4

Рукописный отдел ИРЛИ РАН. Ф. 501. Оп. З. Д. 395

Дорогой товарищ Зощенко!

Сейчас прочитала опубликованные Вами письма, которые Вам присылали читатели в 1929–31 гг. Я буду говорить о девушках. Где только Вы их выкопа­ли?! (Впрочем, они сами объявились.) Честное слово, я таких не видала. Это какие-то дегенератки, выродки; в нашей среде их нет. Я родилась после революции, росла в нашей хорошей советской среде, у меня масса хороших подруг, комсомолок и просто советских девчат. И они не такие, как эти «меланхоличные» девы. Мы молодежь. Простая, скромная, боевая, веселая советская молодежь! Мы пришли два года тому назад в стены втуза из десяти­леток и техникумов. Мы никогда (подчеркиваю, именно никогда) не сомнева­лись, что у нас будет хорошая, светлая жизнь. Мы только в книгах читали о проституции и слышали, что в большинстве только этим существует жен­щина мрачного капиталистического Запада. Я Вас не буду агитировать, это было бы глупо и просто дико. Я говорю с Вами как с обыкновенным советским человеком. Знаете, у нас другая молодость, чем у этих «интеллигентных» деток. Их «интеллигентность» именно в кавычках. Говорю о письмах «Хоро­ший конец»  В упоминаемом письме девушка из провин­ции рассказывала о своем детстве и юности: «Годам к четырнадцати я знала наизусть добрую половину Есенина и не меньше Блока. <…> Сейчас мне 17 лет. Я поступила в этом году в фабзавуч [школу фабрично-заводского ученичества]. Тут-то самое главное: если на теории у меня почти никаких расхождений с рабочим классом не было, то на практике оказалось, что ничего общего у меня с этими ребятами нету. <…> Я и так иду на компромисс: если дома говорю — „девочки“, то в ФЗУ — „девчата“. Дома, когда ко мне цепляются, говорю „как не стыдно“, а в школе приходится говорить — „уйди, а то съешь по морде“. <…> Товарищ Зощенко. Может, Вы мне поясните, как мне искать путь к рабочей аудитории. Или, может быть, совсем уйти из ФЗУ». Зощенко дал несколько советов, и позже девушка написала, что перестала тяготиться пролетарской средой. и «Человек на улице»  Автор письма — молодая женщина, три года прожившая практически на улице: «Ах, эти чужие квартиры! Эта чужая домовитость чужими ногами зашарканных половичков. Ведь я бываю везде. Меня берут ночевать и гладко причесанные семьи, и взъерошен­ные холостяки со своими табачными ласками, и одинокие женщины с тихими чайничками по утрам… Я ко всем иду. Я ставлю свой чемоданчик у дверей, сажусь в глубокие кресла, или на шаткие стулья, или просто на подоконник и смотрю. <…> Моя психика до того безобразно выросла и распухла, что я теряюсь. Мне нужен кто-нибудь, кто сумеет осторожно и безболезненно сделать из меня что-то нужное. Это — много. Это — немыслимо. Сознаю, зря и пишу это. От Вас мне нужно только то, чтобы Вы захо­тели со мной поговорить. Я Вам позвоню по телефону». Зощенко встретился с автором письма, дал ей немного денег, посоветовал достать справки и удостоверения, чтобы устроиться на службу или уехать в деревню к ее отцу. Несколько месяцев от девушки не было вестей, пока она не написала Зощенко из деревни отца.: читать в 11 лет Мопассана, иметь две гувернантки и маму с высшим образованием  Имеется в виду автор письма «Хороший конец». — это не значит быть интел­лигентным человеком, это значит опошлить понятие интеллигентности и свести это слово только к ругательному выражению, которым наши отцы клеймили буржуазию в 17 и 19 гг.

«Право, я не собиралась бросаться ни под троллейбус, ни под другой, более современный (вроде метро) вид транспорта»

Мой папка был рабочий-железодорожник  Так в подлиннике. в 19 г., теперь инженер-строитель. Мамуль­ка — химик с высшим образованием. И я всегда, когда училась в школе, была уверена, что моя жизнь будет проще и светлее, чем молодость моих роди­телей. Сейчас у меня лекция по теории механизмов, но меня так взволновали письма, адресованные Вам, что я попрала все законы учебной дисциплины и занимаюсь посторонними делами на лекции. У меня, как и у многих в жизни, маленькая «личная» драма. Но, право, я не собиралась бросаться ни под трол­лейбус, ни под другой, более современный (вроде метро) вид транспорта. Поняла пошловатость и чрезмерную «аристократичность» профессорского сынка и разразилась вместо слез весьма твердым стихотворением — и, клянусь Вам, в нем нисколько не слукавила (т. е. без фальши). Стихотворение это я Вам приложу в конце. Если будет время, разберите и напишите оценку, буду очень признательна — мы с ребятами разберем тогда Ваше письмо на переменке.

Видите ли, мы будущие инженеры-механики, что нам совершенно не мешает заниматься стихами. У нас много пишут в институтскую газету, читают на вечерах, и это добавляет большую радость, как будто тебе любимый профессор поставил отлично за проект по деталям машины. Одно дополняет другое. Искусство верных расчетов коробки скоростей, суммируясь с искус­ствами стиха, живописи, ритмичных движений и верных прицелов, делает жизнь полной и увлекательно интересной. И это, честное слово, культура! Та, которую строит наша страна, подлинная советская культура.

Мне тоже, как и Вашим знакомым (по письмам 1930 г.), 19 лет. 20 будет в 1939 г. Я комсомолка еще в школе меня приняли в союз. Я прочитала всего Шекспира, Байрона, Шиллера, Мольера, Пушкина и Толстого, Лермонтова и пр. и пр. Т. е. всех тех, которых должен знать каждый культурный человек. Я знаю Блока, Д’Аннунцио, Верлена, Гамсуна, Гауптмана и др. символистов и, ей-богу, нисколько не удивилась, придя в институт, что это же знают все мои товарищи. Прочитала Гете в подлиннике и Шекспира — и тоже никого не уди­вила; масса студентов прекрасно говорят и по-английски, и по-немецки.

«Вы не найдете напомаженных бледных барышень, ищущих интересных женихов. Эта категория вымерла»

Мы все вместе ходим в театры, на лекции о Шекспире в другие институты, мы не замкнулись в своем институте, в этом своеобразном питомнике культу­ры; на всех вечерах вы можете увидеть у нас будущих юристов, медиков, хи­миков, литераторов, философов, транспортников и прочих представителей трудовой интеллигенции, и только одного Вы не увидите — Вы не найдете напомаженных бледных барышень, ищущих интересных женихов. Эта кате­гория вымерла. Нет больше профессии искания обеспеченных женихов и «жен» <нрзб>. Мы все обеспечены, учась и получая стипендию. Наше чувство не измеряется расчетом и кошельком любимого. Мы любим чисто, крепко и долго, и тогда, когда человек достоин этого. Впрочем, сейчас усложнилась проблема любви. Так много хорошей молодежи, смелой, умной, веселой и поэтому еще более интересной. Поди-ка выбери! Ладно! Как-нибудь спра­вимся. Любовь, она всегда приходит неожиданно — и не стоит ее искать: объявится.

Будьте любезны, напишите ответ по адресу: Москва, 55, Вадковский пер., д. 3а, Московский станкоинструментальный институт, студентке М. Цыгановой.

28 августа 1938 года
 

микрорубрики

Ежедневные короткие материалы, которые мы выпускали последние три года

Закон дня

Об аресте подозрительных лиц

Монета дня

Из гетто

Реклама дня

Ленгиз: книги по всем отраслям знаний

Архив