Чтение на 15 минут: «Кто в огне. Леонард Коэн на Синае»
В октябре 1973 года Леонард Коэн отправился на Синай, где шла Война Судного дня, ожесточенные бои между Израилем и коалицией арабских государств. На фронте он несколько раз выступал перед солдатами. Эту поездку описал журналист Матти Фридман — для издательства «Книжники» его исследование перевела Светлана Силакова, а мы публикуем отрывок
Шоши Шоши — Моше Ротшильд, пилот «мистэр» из 105-й эскадрильи, которая базировалась в Хацоре. Родом из кибуца Гвар-Ам. Беседа состоялась 8 января 2020 года. как раз бездельничал, когда кто‑то возник словно ниоткуда и сказал, что в кинотеатре авиабазы выступает Леонард Коэн. С тем же успехом он мог бы возвестить, что высадились инопланетяне. Что здесь делать Леонарду Коэну?
Песни Коэна Шоши знал: в кибуце на юге Израиля они с друзьями врубали их через колонки, валялись на траве и слушали «Suzanne», «Bird on the Wire»… Он сам их пел девушкам — с романтическим умыслом. Но то были своего рода послания из большого мира, песни иных краев. Шоши вместе с кем‑то из друзей подошел к кинотеатру, где уже яблоку негде было упасть: собралось несколько сотен человек — летчики, наземный персонал авиабазы. На сцене и вправду стоял Коэн. И уже начал петь.
Тот, самый первый, концерт Ошик запомнил лучше всего. Он вышел на сцену первым, исполнил свои хиты, часто звучавшие по радио и потому хорошо известные солдатам, сыграл вместе с Пупиком несколько комедийных сценок. Судя по сценке, записанной в те годы Пупиком на грампластинку, они в основном передразнивали голоса, воспроизводя разные этнические акценты, и травили армейские анекдоты. Пупик изображает высокопоставленного офицера, который застает врасплох недотепу часового из новобранцев Сценка есть на пластинке Пупика «Коль эхад» («Фоноколь», Тель-Авив), переизданной в 2004 году..
Новобранец, с винтовкой в руках:
— Мне сказали смотреть в оба, а я почем знаю, в оба — это куда? И вообще, как пользоваться этой штукой — где у нее тумблер?
Пупик, сурово:
— Ты часовой?
Новобранец:
— Нет, дяденька. Я Моше.
Следом вышел молодой Матти Каспи и запел, с загадочной улыбочкой глядя в никуда из‑под кудрявой челки. А затем на сцене появился Леонард Коэн. «Публика просто с ума посходила, — рассказывал Ошик. — Никто глазам своим не верил».
Матти Каспи аккомпанировал Коэну на гитаре, и его витиеватая манера игры не особо гармонировала с обманчиво простыми коэновскими аккордами. Когда израильтянин принялся развивать мелодию Коэна в каком‑то своем направлении, Коэн (как вспоминает Ошик) состроил удивленную гримасу, и в зале засмеялись. После концерта к музыкантам подошел офицер, отвечавший за культурно-досуговую работу, и стал уговаривать выступить еще раз для тех, кому не хватило места.
В перерыве между двумя концертами авиабаза Хацор вошла в историю музыки. Именно там и тогда, в первый день военного турне, Коэн написал песню И Ошик, и Матти Каспи помнят, что он написал «Lover Lover Lover» в перерыве между двумя концертами в Хацоре. Эту версию подкрепляет тот факт, что в дни войны песня была упомянута в газете «Едиот ахронот», в статье Эммануэля Бар-Кедмы «Из аэропорта Лода Масиас поспешил в Тель-ха-Шомер» 22 октября 1973 года (на иврите). «На своем первом концерте на авиабазе ВВС певец очень эмоционально среагировал на все, что увидел и услышал, и в перерыве между концертами, за полночь, излил переживания в новой песне: не сходя с места написал текст, положил на музыку и исполнил». Это была «Lover Lover Lover». Там же напечатан ивритский перевод строфы, которая позднее исчезла из песни: из статьи следует, что строфа прозвучала со сцены именно в этой песне. Точная дата концерта в Хацоре пока не установлена — можно предполагать, что он состоялся либо в конце первой недели войны, либо в начале второй недели.. Это подтверждает блокнот, который был у Коэна при себе: оранжевый, на задней стороне обложки изображены три старомодных ключа Блокнот, в котором Коэн делал записи на войне (каталожный номер 37–16), хранится в фонде его наследственного имущества в Лос-Анджелесе.. В блокноте — каракули: заметки наспех, недодуманные мысли, наброски нескольких песен и стихов. На первой странице читаем:
Hydra October 1973
How lovely to be totally bankrupt
Гидра октябрь 1973
Как это мило — быть полным банкротом
Далее, на следующей странице:
Tel Aviv who is what is speaking from the fur on the floor of the sea
Тель-Авив кто это что это говорит из меха на дне моря
А ниже — целое стихотворение. Вот как оно начинается (и, если вы знакомы с творчеством Коэна, у вас перехватывает дух — на ваших глазах рождается знаменитая песня):
I asked my father I asked
him for another name
I said the one I’ve got is soiled with fear and shame
Я попросил своего отца попросил
у него другое имя
Я сказал: то, которое у меня есть, замарано стыдом и страхом.
Ранняя версия «Lover Lover Lover» — песни с альбома, который Коэн выпустит после войны. Песни, которую он будет исполнять на концертах даже спустя десятки лет.
<…>
Песня «Lover Lover Lover» прозвучала со сцены на втором концерте на авиабазе — по крайней мере, так утверждают Ошик, который стоял у сцены и слушал, и Матти Каспи, который аккомпанировал на гитаре Коэну, когда тот исполнял ее впервые. Каспи вспоминает, что Коэн работал над песней прямо во время концерта, а потом отшлифовывал, пока они скитались по дорогам войны. Эту эволюцию можно отчасти проследить по блокноту: некоторые строфы не имеют ничего общего с окончательным вариантом. Строфа, которая запала в душу израильским слушателям, была сильно переработана, а позже и вовсе исчезла без следа. Но некоторые строки узнаваемы и в финальной версии, например вот эти:
He said I gave you this body for a trial
you can use it as a
weapon or to make
a woman smile
Он сказал я дал тебе это тело на пробу,
ты можешь применять его
как оружие, а можешь —
чтобы женщина тебе улыбнулась.
Если считать, что поэт разговаривает с конкретной аудиторией — израильскими летчиками и другими военными, участвующими в кровавой схватке, — в этих строках может почудиться упрек: дескать, Господь испытывает людей, выясняя, что они выберут — войну или любовь. Слушатели посвятили себя войне, Коэн — любви. Но на самом деле у слушателей не было выбора, и Коэн это понимал. Логичнее предположить: Коэн имел в виду, что тело можно применять в обеих целях — смотря какие времена. В любом случае Коэн желал летчикам только добра, когда они летели прямо на зенитки, и в последующих вариантах песня превратилась в своего рода оберег:
And may the spirit of this song
May it rise up pure and free
May it be a shield for you
A shield against the enemy
И пусть дух этой песни —
Пусть он взлетит, чистый и свободный,
Пусть он станет для тебя щитом
Щитом, заслоняющим от врага
Считал ли Коэн, что этих ребят и в самом деле может защитить песня? В рукописи он упоминает, что такая мысль его посещала. «Я сказал себе: возможно, этой песней я смогу защитить некоторых людей», — написал он. Возможно, он думал, что если в решающий момент боя укрепить дух, то в нужную секунду догадаешься пригнуться, увернуться или спустить курок. В индуистской традиции похожие идеи связаны с таким персонажем, как воин Арджуна. Но у этой строфы есть и более простое объяснение, более близкое к воспитанию Коэна. В иудаизме одна из обязанностей священника, коэна, — стоять перед общиной и просить, чтобы Всевышний ниспослал Свою защиту: «Да благословит вас и да хранит вас Бог». Именно это и делают коэны — просят ниспослать такой щит Благодарю за эту догадку моего друга, одного из первых читателей этой книги Йону Манделя, большого поклонника Коэна..
<…>
Шоши, молодой пилот «мистэр» (пришедший на концерт с опозданием, в грязном летном комбинезоне, в один из самых страшных и изнурительных дней своей жизни), не помнит «Lover Lover Lover» и вообще не помнит, что пел Коэн в тот вечер. Шоши не знает, на который из двух концертов попал. Но навсегда запомнил атмосферу в зале.
Когда они с другом прорвались в кинозал, все места были заняты, и они уселись прямо напротив Коэна — на полу между первым рядом и невысокой сценой. Они вошли на середине песни и старались пробраться как можно незаметнее. Но певец обратил на них внимание. «Он нас увидел. Я видел, что он нас видит. Мы были совсем близко, и, наверное, там было не очень темно, — говорит Шоши. — Двое мальчишек в летных комбинезонах — так мы выглядели. Помню, он часто на нас поглядывал — по крайней мере, так запомнилось мне. Не знаю, запомнилось ли это ему. Война была в самом разгаре. Мы несли потери. Эта музыка говорила со мной. Мелодии были знакомые. Мы понимали не все слова, но они пробирали до глубины души».
На второй авиабазе — на севере, в Рамат-Давиде — молодые пилоты, друзья Шоши по летной школе, вспоминают, как с фронта еле дотянул весь изрешеченный самолет и, когда шасси уже коснулись земли, произошел взрыв, обломки машины раскидало по полосе. Еще один изувеченный «скайхок» добрался от самого канала, и при виде родного аэродрома пилот катапультировался, взмыв в небо, а железная махина рухнула на душевую и убила несколько человек из наземного персонала. Летчики с южной базы Хацор хвалились в телефонных разговорах, что только что видели Леонарда Коэна. Пилоты с северной базы гордились, что у них выступали «Каверет», «А-Гашаш а-ивер» (трио «Бледнолицый следопыт») — местные суперзвезды, но Леонард Коэн — это высшая лига. «Северяне» затаили зависть. Снова боевые вылеты, снова потери, прежде чем Офер, штурман «фантома», услышал чей‑то оклик: беги на тот конец базы, на лужайку перед казармой 110‑й эскадрильи «скайхоков». Приехал Коэн.
Когда Офер подоспел, выступал кто‑то другой. Не Коэн. Может, вышла ошибка? Офер протолкался в первые ряды, встал возле мужчины в черном свитере. И вскоре сообразил, что его сосед — Леонард Коэн, ожидающий своей очереди.
Сцены не было — на лужайке просто поставили микрофоны и маленький, не первой молодости усилитель. Рядом с Коэном стоял Матти Каспи в светлых брюках и клетчатой рубашке. Офер вспоминает:
«Он объявил „Lover Lover Lover“ и сказал, что песня новая. Мы удивились, что он готов играть новую песню, мы‑то думали, он сыграет только то, что мы уже знаем, но он сказал: „Хочу сыграть вам кое‑что новое“».
Кто‑то, стоя позади Матти Каспи, сфотографировал зрителей.
Амос, друг Офера, пилот «скайхока», навсегда запомнил атмосферу концерта.
«Ощущение, как я его помню, было такое, словно ты перенесся в другой мир, мир, где нет этих бешеных скоростей, нет мертвецов, нет страха. Я вспоминаю об этом как о судьбоносном событии моей жизни: один из величайших на свете певцов явился к нам посреди войны, посреди хаоса и принес нам немного покоя и звуки другой жизни» Амос Бар-Илан, пилот «скайхока» из 110-й эскадрильи, базировавшейся в Рамат-Давиде. Родом из кибуца Гинносар. Беседа состоялась 8 января 2020 года.
Концерт на базе Рамат-Давид состоялся вечером 26 октября, сообщается в неофициальной «Книге эскадрильи», составленной бывшими летчиками 110-й эскадрильи (книгу для меня отыскал, энергично взявшись за дело, Офер Гавиш). В тот же день, в два часа пополудни, эскадрилья совершила свой последний боевой вылет на этой войне..
На фото можно разглядеть Амоса — он в полосатой рубашке, сидит слева, с краю. Офер — в середине, в светлой рубашке, руки на коленях. Позади него слева уставился во все глаза на артистов, улыбаясь уголком рта, Момо, тот самый летчик, который на своем первом боевом задании увидел, как самолет командира базы нырнул в воду и исчез.
