Расшифровка Лица Кавказской войны: Ермолов и Шамиль
Для понимания характера Кавказской войны есть общедоступный источник — русская литература. Так, усилия немалого числа историков, написавших огромное число трудов об Отечественной войне 1812 года, весь их совокупный научный продукт с большим трудом конкурирует с романом Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Пока этот роман читают, россияне и все, кто читает этот роман на других языках, будут представлять себе войну 1812 года именно так, как написал Толстой. Так и произведения о Кавказской войне формируют достаточно правильную, достаточно яркую и, я бы сказал, правдивую картину того, что происходило на Кавказе в это время.
И я бы выделил прежде всего произведение Льва Николаевича Толстого «Хаджи-Мурат» — оно хорошо показывает взаимное непонимание, которое было зерном Кавказской войны, — и рассказы Толстого о Кавказе, прежде всего — «Рубку леса» (или «Рассказ юнкера», он так называется). Затем — произведения Лермонтова. В его стихотворении «Валерик» буквально зашифрованы реалии Кавказской войны, и если его разделить на строки, то каждая из них достойна многостраничного комментария о том, как происходили столкновения на Кавказе. Прочитав эти чрезвычайно доступные произведения, можно составить достаточно ясное представление о войне. Каждая война связана с
Я начну с Алексея Петровича Ермолова. Это был блестящий офицер, герой войны 1812 года. В 1816 году он приехал на Кавказ — и началась та эпоха Кавказской войны, которую не без основания называют эпохой Ермолова. Более того, вся существующая сегодня схема истории Кавказской войны представляет собой картину «Вот на Кавказ прибыл Ермолов, и началась война». К тому времени война велась уже почти век. Но в традиционном измерении начинается она именно с появления Ермолова. И последующая неудача русских войск 1840–50-х годов объясняется тем, что генералы, пришедшие на смену Ермолову, не выполняли его заветов. И только когда князь Барятинский был назначен главнокомандующим на Кавказе в 1856 году и вернулся к идеям Ермолова, стал вести боевые действия так, как вел Ермолов, русские пришли к победе, то есть к капитуляции в 1859 году имама Шамиля и официальному окончанию войны на Восточном Кавказе.
Ермолов — действительно очень крупная фигура, но он сделал очень многое для того, чтобы война продолжалась так долго. Он действительно одержал несколько побед над горцами в Чечне и Дагестане — и горцы, что называется, смирились, то есть, как писали в документах того времени, «в горах наступила тишина», а в столицу полетели рапорты о том, что Кавказ покорен. Но это было только затишье перед бурей. Потому что Ермолов разрушил сформировавшуюся к тому времени систему отношений в горском обществе. Он способствовал тому, чтобы в Дагестане были фактически уничтожены ханы, хоть
Ермолов хотел ввести во многих районах Северного Кавказа управление по российскому образу и подобию, что было покушением на те свободы, к которым привыкло горское общество. И то, что потом испытали русские войска на Кавказе в 1830–40-е годы, во многом было порождено ненавистью и стремлением к сопротивлению, которое являлось следствием действий Ермолова.
Следует сказать, что Ермолов был жесткий командир, даже жестокий. И его действия напоминали самые жесткие карательные операции колониального характера, которые только существуют в истории. Ермолов в определенной степени способствовал разжиганию Кавказской войны еще и потому, что исповедовал девиз «разделяй и властвуй», сталкивая роды и племена друг с другом. Вообще, появление русских войск на Кавказе способствовало дестабилизации обстановки, потому что к тому времени между этими кланами был достигнут определенный консенсус, кто чем владеет. Русская армия представляла собой очень большую силу. И все, кто мог рассчитывать на ее помощь, сразу становились грозой для своих соседей. Группы, которые принимали российское подданство, автоматически становились грозой своих соседей, и, таким образом, обстановка в этих районах обострялась. Во многих случаях основание российской крепости приводило не к умиротворению на этой территории, а к обострению обстановки.
Ермолов очень хотел военной славы. Была даже такая шутка, что «Алексей Петрович очень хотел стать Александром Филиппычем», намекавшая на Александра Македонского, сына македонского царя Филиппа. Дело в том, что после Наполеоновских войн во всем мире царила наполеономания (при всей ненависти к Наполеону он был признан великим человеком). И каждый военный явно или тайно хотел быть Наполеоном. А для Наполеона поход на Восток был повторением траектории Македонского. И для всех военачальников такой поход был походом за вечной и мировой славой. А Ермолов был человек довольно честолюбивый. Для него назначение на Кавказ было шагом к мировой славе, потому как Кавказ в те времена расценивался как такая прихожая в Индию. (Одна из причин движения России на юг — это движение в Индию.) И Ермолов рассматривал себя как великого полководца, который проложит для России дорогу в Индию. Не случайно одним из первых его шагов во время пребывания на Кавказе была отправка экспедиции в закаспийские территории. То есть, еще не покорив окончательно Кавказ, он уже думал о дальнейшем продвижении.
Известна и его роль в том, что произошла Русско-персидская война 1826–1828 годов. У нее были объективные причины (да, Персия не могла смириться с присоединением к России северной части Азербайджана), но была и причина, которую можно назвать субъективной, — провоцирующее поведение Ермолова в отношении персов. То есть Ермолов хотел этой войны, хотел новой славы. Он еще не думал, что его снимут с должности и войну выиграет другой, и уже его преемник, Иван Федорович Паскевич, станет одним из великих полководцев России и после взятия крепости Эривань получит приставку к своей фамилии: Паскевич-Эриванский.
Вообще, Ермолов — это очень противоречивая фигура, и надо прямо сказать, что в памяти народов Кавказа его портрет написан черными красками. Несмотря на всю сложность образа Алексея Петровича Ермолова в исторической памяти России, надо признать, он действительно великий государственный деятель: это человек, который во время своего практически десятилетнего правления очень много сделал для реформирования администрации, для внутреннего обустройства Кавказа. Потому что, напоминаю, этот регион во всех отношениях — социальном, экономическом, политическом, культурном — резко отличался от остальных территорий Российской империи. И его включение в состав России требовало больших усилий.
Вообще, то, что Ермолов в коллективном сознании является покорителем Кавказа, — это очень важный показатель. Потому что государство часто ошибается в исторических оценках, если это делается усилиями официальных лиц, а народ ошибается крайне редко. В этом смысле Ермолов был и остается национальным героем.
Другой самой известной фигурой Кавказской войны является, конечно, имам Шамиль. Он заслуживает титула «Великий» — как Петр Великий, как Екатерина Великая, как Фридрих Великий. Это действительно великий человек. И вот — Шамиль Великий. Потому что этот человек, во-первых, четверть века сопротивлялся России. Мы помним, что даже такой великий полководец, как Карл XII, гораздо меньший срок воевал с Россией. Так же и Наполеон Бонапарт. Наверное, мы не найдем в истории такого правителя, который противостоял России такой длительный период времени. Конечно, масштабы и военный потенциал имамата Шамиля нельзя сравнить с военным потенциалом наполеоновской Франции и даже Швеции начала XVIII века, но свои боевые действия он закончил не
Он сумел создать государство — имамат, теократическое государство в Чечне и Дагестане на базе вольных обществ. До того население здесь было организацией вольных военизированных общин, и он сумел на такой социально-политической базе создать государство — с налоговой системой, со своей военной организацией, со своей внутренней администрацией и так далее. С моей точки зрения, ни один правитель европейского государства, самый талантливый государственный деятель европейского характера, никогда бы не смог создать того, что сделал Шамиль на территории Чечни и Дагестана, — государственный аппарат в тех местах, где каждый человек считал себя государством. Это требовало огромных усилий.
И Шамиль был сам лично храбр, он обладал колоссальной волей, огромными организационными способностями. Само его государство было создано, можно сказать, на пустом месте. Да, у него были предшественники — имам
Шамиль ввел довольно правильную систему снабжения войск, что позволило горским ополчениям более длительное время вести боевые действия. До этого, как правило, отряд горцев совершал
Затем. Если до этого действия горских отрядов были скорее рефлекторными, то есть они фактически отвечали на действия русских войск и инициатива исходила от них не так часто, то теперь, с появлением центра управления, эти действия со стратегической точки зрения стали гораздо более осмысленными. Раньше все отряды, все племена действовали по своему разумению. Исходя из местной обстановки. Не имея связи друг с другом. Тогда же отсутствовала радиосвязь. И о том, что происходит на
Теперь, с появлением единого командования, ситуация значительно изменилась. С другой стороны, никогда не бывает так, что
Это, кстати, одна из причин того, почему именно эпоху Шамиля в основном и считают Кавказской войной. Потому что появился понятный противник. А до этого русская армия воевала с теми, у кого не было никакого опыта боевых действий. Но, опять же, при повышении уровня дисциплины, организации армия Шамиля стала более уязвимой для русских войск. Потому что если до этого времени горские отряды начинали наступление или совершали отход по своему разумению, исключительно из соображений оперативной обстановки, то теперь они выполняли приказ. И, выполняя приказ Шамиля о движении в
Несмотря на эти отрицательные последствия организации, все-таки создание государства — имамата Шамиля, упорядочение территориально-административного деления, сборы налогов, организация снабжения войск провиантом, комплектование этих войск, назначение и выборы полевых командиров — все это играло огромную роль в консолидации народов Чечни и Дагестана в борьбе против России.
Шамиль был очень близок к народу. Потому что он сам был плоть от плоти своего народа, имел достаточно хорошее духовное образование, был опытным военным, участником многих военных операций и успешно сочетал в себе эти черты. Горцы видели в нем и вождя, находящегося на высоте своего положения, и одновременно близкого и понятного им человека. То есть это было такое идеальное сочетание. Именно это ему и позволяло, в совокупности с организационными и военными талантами, в течение такого длительного времени быть лидером движения, организовывать сопротивление горцев огромной, сильной и к тому моменту уже опытной военной машине России. Ведь русская армия 1840–50-х годов на Кавказе — это совсем не та армия, которая начинала Кавказскую войну, это была армия, состоящая уже из кавказских ветеранов и получившая огромный опыт боевых действий в условиях гор. Даже страшно себе представить, что бы Шамиль мог сделать с войсками, которые пришли туда в начале XIX века.
В значительной степени это удалось Шамилю благодаря реорганизации собственных вооруженных сил. Если раньше отряды горцев представляли собой ополчения — родовые, племенные, без подразделений, без попыток сформировать значительные силы в
Далее. Если раньше горцы воевали с русскими по собственному разумению и желанию, то при управлении сопротивлением из одного центра у огромного числа аулов уже не было выбора: если они не соглашались воевать, выставлять ополчение, то они оказывались под ударом армии Шамиля, противостоять которой они уже не могли. Если раньше было, грубо говоря, столкновение аула с аулом, то есть силы были более-менее равные, то теперь у каждого отдельного аула не было ни малейших шансов выстоять против армии Шамиля. И эти аулы — хотели они воевать с русскими или нет — включались в общую борьбу.
Была организована система сбора налогов — регулярных и чрезвычайных. Были организованы центры снабжения, тыловые базы. И все это высоко подняло уровень сопротивления.
Кавказская война совпала со временем распространения ислама во многих районах Кавказа, поэтому и говорят о религиозном характере этой войны: Шамиль сумел использовать религиозный порыв населения. Он использовал этот порыв как мобилизующий элемент,
Когда в 1859 году окруженный Шамиль был вынужден капитулировать, эта сдача проходила на достаточно почетных условиях, без малейших попыток создать ему неловкость, не говоря уж об унижении.
Кавказская война закончилась, как я уже сказал, почти через 20 лет после того, как прекратилось организованное сопротивление на Восточном Кавказе, и через полтора десятилетия после того, как закончили сопротивление горцы Западного Кавказа. Но шрамы Кавказской войны сохранились. И здесь надо помнить об одной очень важной вещи, которую, мне кажется, наши предки недостаточно хорошо понимали и не понимают современники.
Дело в том, что для россиян Кавказская война — это война государственная. Мало кто из потомков кавказских солдат может сказать, в каком полку служил его прапрадед, в каком сражении он участвовал, где похоронен и так далее. Для народов Кавказа же эта война во многих случаях семейная, во многих кавказских семьях хранится память о предках, которые воевали. Они могут сказать, где они воевали, как они погибли и где они похоронены. То есть у нас память о Кавказской войне принципиально разная. И поэтому рассказы о Кавказской войне, ее восприятие, всякого рода комментарии должны быть предельно осторожными.
Война закончилась, но российская власть на территории горных районов, особенно Чечни и Дагестана, оставалась ограниченной. Прежде всего потому, что главами администраций во многих регионах стали бывшие соратники, наибы Шамиля. Затем русское правительство, уже имея опыт общения с местным населением, опыт Кавказской войны и понимая, что можно делать, а чего делать нельзя, сильных вторжений во внутреннюю жизнь народов этого региона старалось не производить. Со своей стороны горцы Северного Кавказа оценили выгоды пребывания в составе громадного государства, выгоды культурного, экономического, торгового сотрудничества. Крепости в этом регионе были не только административными центрами, но и центрами торговли и ремесел, центрами образования. Все большее количество горцев не просто изучали русский язык, а получали образование, и уже в начале XX века мы видим предводителей горских народов в самых разных сферах. И образованные представители северокавказских народов уже не являются диковиной, как это было лет 50 назад.
Тем не менее шрам, память о Кавказской войне остались и в сознании правительственных кругов, поэтому до конца имперского периода сохранялось определенное недоверие к мусульманскому населению Кавказа. И это недоверие (в большей степени неоправданное) мешало тому, чтобы основательно инкорпорировать эти районы в тело государства.
Причем что интересно: в российском обществе эти шрамы были малозаметны, потому что войну вело государство, и шрамы остались прежде всего у него. А на Кавказе у общества остались шрамы. И то, что шрамы находятся на разных телах, и является, с моей точки зрения, одной из главных причин тех сложностей, которые мы видим на Кавказе сейчас.
