Расшифровка Культ «вождя революции»: взлет Александра Керенского

Содержание четвертой лекции из курса Бориса Колоницкого «Революция 1917 года»

В России в марте 1917 года пала монархия. И сейчас мы, наверное, даже не мо­жем представить, каким шоком это событие было для современников. Дело не только в том, что монархия существовала долго, казалась прочной и при­вычной. Просто внезапно для людей изменился весь политический мир, рань­ше замыкавшийся на императоре. Возникает вопрос: как нужно отно­ситься к новым политическим деятелям? Как их называть, какие слова использовать? Можно ли над ними смеяться? Можно ли над ними шутить? Допустима ли тут ирония? Какие эмоции должен пробуждать видный политический деятель? 

Монарха следовало любить. Язык монархии насыщен эмоциями — вроде слово­сочетания «возлюбленный государь», которое встречается довольно часто. А следует ли любить политического лидера республики? Требовались новые слова, новые отношения, символы, ритуалы. Новый политический язык в зна­чительной степени нужно было изобрести, принять и усвоить. И это была большая проблема.

Первоначально человеком, который олицетворял Февральскую революцию для многих людей в стране, был председатель Государственной думы Михаил Владимирович Родзянко, который стал и председателем Временного комитета Думы — своего рода протовременного правительства. Родзянко — бывший гвардейский офицер, представитель очень известного дворянского рода, вла­делец больших имений, человек абсолютно связанный с дореволюционной политической элитой — именовался борцом за свободу; ему было адресовано множество приветственных писем и телеграмм, написанных с разной степенью искренности, которые направлялись в это время людьми со всей России.

Термин «борцы за свободу» неслучаен. При строительстве политической куль­туры новой революционной России использовались блоки подпольной, альтер­нативной политической культуры России. На подготовку русской революции ушли десятилетия. И немало креативных людей создавало символы, ритуалы, песни, стихи, тексты революционного подполья. Важным элементом этой альтернативной политической культуры стал культ борцов за свободу — муче­ников и героев, боровшихся за приближение революции. После свержения мо­нархии этот культ фактически стал государственным, различные церемонии в память павших борцов за свободу проходили по всей стране. Этот образ ис­пользовался и при описании новых лидеров революционной России. Со време­нем это обращение, ставшее своего рода титулом, стало адресовываться в пер­вую очередь Александру Федоровичу Керенскому — депутату Государственной думы, главе фракции трудовиков, который был еще и связан с революционным подпольем и сыграл немалую роль во время Февральской революции.

Почему именно Керенский стал олицетворением Февральской революции? От­части это объясняется его политической позицией. Он был членом Временного комитета Государственной думы, он вошел во Временное правительство в каче­стве министра юстиции, и он также был заместителем председателя исполкома Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. То есть в ситуации двое­властия он одновременно находился и в одной, и в другой власти. Такое положение может оказаться довольно сложным. Нередко мы слышим слова «нельзя сидеть на двух стульях», которые адресованы политикам. Но это зави­сит от техники усидчивости, иногда можно на этих стульях сидеть достаточно прочно. И Керенский использовал эту возможность — свой статус пребывания в двух институтах власти.

Помимо этого, Керенский занимал и очень важную политическую позицию, хотя и не был лидером какой-либо политической партии. После Февральской революции он объявил о том, что является членом партии социалистов-рево­люционеров, которая вышла из подполья. Эта партия набирала силу, стала самой массовой в России: по некоторым данным, ее численность достигла миллиона человек. Но Керенский в этой партии был новичком и не пользовал­ся большим влиянием среди центральных органов. Произошел даже скандал: Керенского не избрали в Центральный комитет эсеров.

Временное правительство после февраля опиралось на соглашения между уме­ренными социалистами и либералами. Это соглашение было не очень простым. Правительство распадалось, создавалось вновь, однако каждый раз основу этого правительства составляло соглашение, которое потом было оформлено в виде коалиции либералов и умеренных социалистов. Керенский не принадле­жал ни к тем, ни к другим. Он был как раз посередине между этими силами. Но не только политическая позиция определяла значение и первоначальные успехи Керенского — важно сказать и о его особой политической специали­зации.

Как политические лидеры пытались руководить своими сторонниками? Для ответа на этот вопрос подойдите к книжной полке, на которой стоит пол­ное собрание сочинений Ленина. Вы увидите несколько томов, которые состоят из работ, написанных Лениным в 1917 году. Что из этого следует? Ленин значи­тельную часть времени в эпоху революции провел за письменным столом, сочиняя статьи, письма и даже находя время для написания брошюр и книг. А для того чтобы писать, нужно было немало читать. Так же проводили свое время некоторые другие политические лидеры. Павел Милюков, лидер русских либералов, почти ежедневно писал для газеты своей политической партии. Эсер Виктор Чернов, меньшевик Юлий Мартов, большевик Лев Троцкий и мно­гие другие деятели российской революции — все они пытались руководить сво­ими сторонниками с помощью написанных текстов. Это продолжало извест­ную российскую традицию: политический деятель должен быть одновременно и властителем дум.

Керенский мало писал, но довольно много говорил. Он был публичным поли­тиком с опытом парламентских выступлений. Но еще лучше он чувствовал себя в эпоху революции, когда стал митинговым оратором. Дело в том, что после Февральской революции мы отмечаем явную тенденцию к театрализо­ванности политики. Театр политизировался, политика театрализировалась. Керенский в детстве подумывал о карьере оперного певца, он даже брал спе­циальные уроки, и хорошо поставленный голос очень пригодился ему, когда он выступал перед огромными аудиториями на площадях и в первую очередь в театрах. Лучшие театры страны: московский Большой театр, Алек­сандринский театр в Петрограде, Одесский театр, театральные площадки других городов — все они видели Керенского в 1917 году. Он получал явное удовольствие от произнесения этих речей, и его аудитория требовала именно таких выступлений, в которых политика смешивалась со специальной теат­рализацией. Специализация политика-оратора, который руководит таким образом своими сторонниками, была в это время востребована.

Но было и еще одно важное обстоятельство: необычайная эйфория после фев­ральских дней, колоссальный, очень наивный энтузиазм. Людям казалось, что сказка революции делает возможным все. Стихотворение той эпохи:

Россия вся в сиянье солнца,
Наш Петроград — четвертый Рим.
Эй! Гряньте «Марсельезу» громко,
Свободного народа гимн.

Казалось, что отомрет преступность, станут ненужными тюрьмы, в новой жизни будут совершенно недопустимы бордели и даже ругательства. Это была наивная вера во всемогущество революции, которая изменяет все стороны жиз­ни. Такая вера не могла быть долгой. Но короткий период энтузиазма был важ­ным политическим ресурсом, и многие политики старались использовать этот ресурс — правда, с разной степенью искренности.

Для многих либеральных политических деятелей, не говоря о консерваторах, Февральская революция изначально зашла слишком далеко влево, для них она была левее здравого смысла. Для социалистов, даже для меньшевиков и эсеров, революция была все-таки буржуазная, не совсем своя, и они не могли себя пол­ностью отождествлять с нею. А вот Керенский, энтузиаст Февральской револю­ции, полностью отождествлявший себя с ней, был адекватен этому эйфориче­скому состоянию. Действия Керенского как министра юстиции были популяр­ны, потому что в стране существовал некий консенсус по отношению к мерам, предпринимаемым этим ведомством. Отмена смертной казни, поли­тическая амнистия, реорганизация суда — это нравилось большинству населе­ния. Но по­сле апрельского кризиса, когда было реорганизовано Временное правительство, Керенский занял новую позицию, еще более важную: он стал военным и мор­ским министром.

В этой сфере единства в стране не существовало. Вопрос об армии и об участии или неучастии России в войне раскалывал буквально все общество. И Керен­ский взял на себя колоссальную задачу: перестроить армию на основах револю­ционной дисциплины, провести ее демократизацию, использовать военные ко­митеты. Он связал свою судьбу с подготовкой наступления российской армии. 18 июня старого стиля, 1 июля нового стиля, российская армия пошла в свое последнее наступление. Начато оно было на участке Юго-Западного фронта. Наступлению предшествовала колоссальная артиллерийская канонада, войска шли в атаку под красными знаменами, оркестры играли «Марсельезу». Перво­начально атакующие колонны добились некоторых успехов, которые преуве­личивались в тылу. Но затем последовал мощный контрудар немецких войск, часть из которых была переброшена заранее с Западного фронта, потому что Германия и ее союзники знали о готовящемся наступлении. Удар был страш­ным, многие части и соединения Российской армии его не выдержали. Отступ­ление превращалось в бегство. При отсутствии снабжения армия переходила на самоснабжение, иногда это перерастало в погромы. И современники, и исто­рики очень часто спорили о том, почему это наступление закончилось пораже­нием. Эти споры кажутся излишними: оно было изначально обречено.

Многие из нас носят наручные часы. Это такой обычный и привычный для нас инструмент измерения времени. На самом деле наручные часы — мода эпохи Первой мировой войны. До этого часы очень часто носили в жилетном или каком-нибудь другом кармане. Но часы оказались необычайно важны во время Первой мировой войны, потому что минуты или даже иногда секунды могли спасти жизнь. На фронте, если атакующая пехота поднимется на не­сколько минут раньше, она может попасть под огонь собственной артиллерии, которая еще не закончила обстрел. А если она поднимется на полминуты позже, то пу­леметчики противника смогут выбежать из укрытия и занять свои позиции, и тогда вас встретит мощный огонь. Часы были важны — это знак времени. В британской армии, к примеру, их сверяли дважды в день. В ходе Первой ми­ровой войны стало ясно, что координация различных частей и родов войск, дисциплина и точность исполнения приказа необычайно важны.

Российская же армия после Февральской революции была демократизирована. Многие важные приказы обсуждались, иногда выносились на голосование — причем не только военным комитетом, но и общим собранием соответствую­щей части. В этой ситуации уместно ставить вопрос не о том, почему Россий­ская армия потерпела поражение, а почему она вообще смогла начать наступ­ление. Ведь многие солдаты демократическим путем обсуждали вопрос о своем участии в боях и сами голосовали за то, чтобы подвергнуть свою жизнь смер­тельному риску. Как случилось, что тысячи и тысячи солдат добровольно, по собственному выбору участвовали в такой сложной операции? Дело в их пропагандистской обработке. Многие российские солдаты верили, что насту­пают за демократический мир, что несут свободу и революцию народам Евро­пы. Некоторые пропагандисты призывали их водрузить красный флаг над гер­манским Рейхстагом и обещали им, что своим наступлением они помогут германским социал-демократам и приблизят революцию в лагере противника.

И огромную роль в пропагандистской обработке российских солдат сыграл Керен­ский. Он ездил по фронту и бесконечно выступал перед ними. Не всегда выступления Керенского на фронте были успешными, но в целом они сыграли свою роль при подготовке наступления. Впоследствии Керенского назвали «главноуговаривающим». И это прозвище носило, конечно, негатив­ную окраску. Однако в конкретных условиях мая — июня 1917 года только так можно было организовать гигантское наступление. Успех Керенского основы­вался и на том, что ему оказывали поддержку члены многочисленных войско­вых комитетов — активисты, младшие офицеры, унтер-офицеры, вольноопре­деляющиеся. Те, кто делал карьеру в эпоху революции, смотрели на Керенского как на своего лидера, считали его образцом для подражания. Керенский мог исполнять свои обязанности главноуговаривающего, потому что его поддержи­вали десятки тысяч уговаривающих батальонного, полкового, дивизионного, корпусного и армейского уровней.

Наступление закончилось страшным поражением. Однако иногда поражение также становится политическим ресурсом. Как ни странно, Керенский, орга­низатор неудачного наступления, лишь укрепил свою власть в июле 1917 года.

С чем это было связано? В июле 1917 года в Петрограде произошел кризис. Большевики и их политические союзники, в первую очередь анархисты, бро­сили вызов власти Временного правительства. Они инициировали демонстра­ции на улицах города и надеялись, что те перерастут в штурм, который при­ведет к реорганизации власти, где найдется место и им. Впоследствии Керен­ский и его сторонники обвиняли большевиков и их союзников в том, что они нанесли удар в спину наступающей армии. Таким образом, вся ответственность за поражение была списана на них. И дело не только в том, что после этого июльского кризиса Керенский, сохранив за собой пост военного и морского министра, стал главой Временного правительства, то есть еще более укрепил свою власть.

В ходе наступления возник настоящий культ Керенского, культ вождя. Многие слова, которые впоследствии использовались большевиками на протяжении десятилетий для описания своих политических лидеров, были найдены в это время для описания Керенского и укрепления его авторитета.