Рукописное Евангелие на ткани
Как жили христиане в СССР
Изготовлено Т. И. Плетневой для передачи в места заключения. Предполагалось вшить его в подкладку телогрейки и передать заключенному перед выходом на этап. Написано штемпельной краской на ткани, которая во время работы растягивалась на пяльцах, — ткань не прощупывается при обыске так, как бумага, а штемпельная краска не расплывается от пота или влаги. Текст Евангелия от Марка выбран потому, что оно самое короткое из четырех Евангелий. Практика изготовления Евангелий и молитвословов на ткани была опробована еще в 1930–50-е годы и использовалась до конца гонений на религию.
Стратегия физического уничтожения церкви в СССР была запущена Лениным уже в 1922 году, но тактика постоянно менялась: если в довоенные годы главным объектом репрессивной политики была сначала иерархия (то есть духовенство, потом — миряне-активисты), то хрущевское руководство ставит задачу такой перестройки религиозного ландшафта, чтобы верующих не осталось в принципе, чтобы они сами признали свои заблуждения. Хрущеву приписывается обещание показать по телевизору «последнего попа» к 1980 году, когда в СССР будет построен коммунизм, — и вся политика последовательно к этому вела: во время его правления было закрыто две трети монастырей, половина действовавших церквей, шесть из девяти семинарий.
Главным инструментом хрущевской антирелигиозной кампании был выбран финансовый: на том основании, что приход или монастырь не самоокупается (а следовательно, не нужен населению), его можно было закрыть. Один из способов довести приход до закрытия — поставить своего церковного старосту из числа бывших завхозов или отставных прапорщиков. Поскольку священник оставался наемной фигурой, все решения принимались старостами: староста был уполномочен вести хозяйство, контактировать с властями, наблюдать за духовенством. Он мог, например, доложить в органы, что священник совершает обряды на дому (а любая религиозная деятельность, выходящая за стены храма, запрещена законодательством), и тогда его снимали с регистрации Все священнослужители были обязаны пройти регистрацию у уполномоченных Совета по делам Русской православной церкви. Совет был создан в рамках новой политики советского руководства в отношении Церкви и других религиозных организаций как орган, который должен был реализовывать политику советской власти в религиозной сфере и контролировать религиозную жизнь в СССР. Регистрация духовенства, равно как и общин, была одной из форм такого контроля. Советские органы произвольно вводили различные ограничения на регистрацию: например, с 1948 года были введены ограничения на регистрацию ранее судимых священников (среди поколения, пережившего 1920–30-е годы, таких было большинство), позднее — на регистрацию священников с высшим светским образованием, что было актуально в обсуждаемый период. Надзорные функции, в том числе регистрации священнослужителей, были отняты у Совета только законом «О свободе совести и религиозных организациях» от 1 октября 1990 года.. Староста мог лишить доходов епископа, делая взносы в епархию (она существовала в основном на средства приходов) только на условии того, что та повысит отчисления в Фонд мира Фонд мира в СССР — создан в 1961 году для финансирования «защиты мира», в частности для помощи странам, в которых происходили конфликты, для установки памятников погибшим советским воинам в Европе, для оплаты обучения студентов из стран Азии и Африки в СССР и т. д. Церкви были основным источником средств для фонда.. Достаточно было поставить таких старост в ключевых приходах (то есть финансово емких — храмах при кладбищах, в крупных городах), чтобы контролировать церковь.
Монастыри, которые с самого начала советской власти рассматривались как «пережиток феодализма», лишались своих территорий, помещений и возможностей заниматься сельским или другим хозяйством; в 1958 году был увеличен и без того грабительский налог на землю; в том же году были запрещены организованные паломничества к святым местам. Если эти меры все-таки не разоряли обитель, применялась административная сила: монахов и послушников лишали прописки в монастыре, признавали психически больными или инфицированными, призывали в армию, отправляли в тюрьмы и лагеря. Известно многолетнее противостояние западноукраинского Почаевского монастыря властям, за время которого число монахов сократилось со 140 до 35. Когда монастырь хотели уже без всяких формальных ухищрений просто закрыть по личному распоряжению Хрущева, монахи забаррикадировались в одном из корпусов и не пустили милицию. Монастырь удалось отстоять, возможно, только благодаря участию главы Сурожской епархии РПЦ в Великобритании митрополита Антония и радиопередаче о притеснении монахов на Би-би-си.
Поскольку любая деятельность церкви вне стен храма была запрещена, большинство священников не имели возможности не нарушать советское законодательство вольным или невольным образом. Например, встречаться с верующими на дому или в больницах для причащения было запрещено. (Формально священника могли позвать только к умирающему, но трудно доказать, что человек при смерти.) Приходилось исповедовать во время прогулок по больничным коридорам, а причащать порой в больничных туалетах.
По той же причине приходилось совершать крестные ходы не снаружи, а внутри храмов, и перевешивать внутрь церквей колокола (трудящиеся якобы жаловались, что колокольный звон мешает им отдыхать).
Власти шли на всевозможные ухищрения, чтобы не пускать молодежь, симпатизирующую религии, в церковь, особенно на такие большие праздники, как Пасха или Рождество. Рядом с храмами могли поставить громкоговорители, устроить шумные танцы на соседней площади или показывать в клубе
Духовенство обязывали фиксировать все крещения и браки — потом об этом докладывалось по месту работы или учебы. Поэтому среди верующих была распространена практика уезжать креститься и венчаться в другие города и даже республики.
Кроме всех этих мер проводилась мощная пропагандистская кампания с общим смыслом «верить не модно». Не считая антирелигиозной агитации, антирелигиозных фильмов, верующих могли «передать на общественные поруки»; возникла практика комсомольского шефства над семьями: к молодым ходили домой, уговаривали или требовали порвать с религиозной средой. Более того, религиозных родителей лишали родительских прав, а детей передавали в детские дома.
Последнее в большей степени было направлено на протестантов, баптистов и разные неформальные незарегистрированные православные группы, которых власти объединяли под названием «истинно православные христиане» А. Беглов. Понятие «катакомбная церковь»: мифы и реальность // Меневские чтения. 2006. Научная конференция «Церковная жизнь ХХ века: протоиерей Александр Мень и его духовные наставники». Сергиев Посад, 2007.. Протестанты поддерживали связи с заграницей, находились в постоянной переписке с зарубежными единоверцами, получали от них финансовую поддержку и книги. Например, у баптистов был отдельный женский комитет, который занимался исключительно правозащитной перепиской с властями, жалобами на нарушение прав верующих и доставлял чиновникам большие неудобства. Причем они постоянно апеллировали к своим заграничным собратьям, прежде всего американским баптистам, которые, в свою очередь, постоянно напоминали об этом властям и могли по своим каналам мешать той или иной коммерческой деятельности СССР (например, получению контрактов на производство или приобретение компьютеров).
Интересно, что среди христиан того времени, принадлежавших к разным течениям, возникала своеобразная братская общность. Например, прихожане отца Александра Меня часто ездили в Литву в католическую общину отца Станислава Добровольскиса. Многие симпатизировали староверам или протестантам.
После отставки Хрущева в крупных городах и областных центрах был зарегистрирован резкий рост крещений и венчаний. Вектор брежневской политики в целом был направлен на ликвидацию перегибов хрущевского времени, но антирелигиозные инструменты остались прежними. Довольно много посаженных за «религиозную деятельность» были отпущены из тюрем, замедлился темп закрытия церквей.
В 1970-е годы как отклик на научный атеизм развиваются новые жанры религиозного самиздата — прежде всего новая христианская апологетика. Пишутся и распространяются в самиздате глубокие научные работы, например о соотношении науки и веры, научных знаний и библейской картины мира. В это время в церкви появляется новое поколение людей, не выросших в религиозных семьях, а пришедших извне вопреки пропаганде.
Однако все еще почти невозможно было получить регистрацию священника людям с высшим образованием. Так, подпольный священник отец Глеб Каледа, доктор геолого-минералогических наук, который вел одно из научно-исследовательских направлений всесоюзного масштаба, был рукоположен тайно в 1972 году (митрополитом Иоанном (Вендландом), который был тайным монахом и священником тайной общины в 1930–40-е годы). Вплоть до октября 1990 года, до того, как выйти на открытое служение, отец Глеб регулярно совершал литургию прямо у себя дома, в комнатной церкви.
Религиозное образование в 1970–80-х годах тоже было еще под запретом, но в частном порядке организовывались домашние христианские, студенческие кружки, рождественские елки для детей, а у протестантов — и детские сады. Вся эта неофициальная жизнь концентрировалась, как правило, вокруг харизматичных пастырей, таких как отец Александр Мень, отец Всеволод Шпиллер, отец Дмитрий Дудко и другие. Число прихожан, а часто и «приезжан», постоянно росло, так что им даже приходилось ограничивать доступ.
Власти старались найти «индивидуальный подход» к каждому такому священнику: приглашали на беседы, работали с прихожанами. В частности, отца Дмитрия Дудко во время Олимпиады обвинили в антисоветской деятельности, он написал покаянное письмо патриарху и в телеэфире покаялся в своих заблуждениях. После этого он все же не перестал быть священником, но внес заметное смущение в ряды паствы.
Как пример христианского просвещения можно привести общину Александра Огородникова, прошедшего путь от активиста-комсомольца до христианского диссидента: в середине 1970-х в купленном им на деньги тех самых опальных почаевских монахов доме в Тверской области собиралась молодежь, они читали лекции по религиозно-философским вопросам, устраивали семинары, издавали журнал «Община». По сценариям Огородникова «семинаристы» ставили пьесы антисоветского содержания. Но главным образом это была попытка создания настоящей христианской общины. Они просуществовали так четыре года: в 1978 году Огородников был арестован и осужден за тунеядство, а с ним и еще несколько участников. С тех пор глава семинара почти все время (до 1987 года, когда он был освобожден Указом Президиума Верховного Совета СССР о помиловании) находился в тюрьме или в лагере, где продолжал диссидентскую деятельность, объявлял голодовки в защиту заключенных или за право иметь Библию.
Болезненным для церкви результатом хрущевской кампании стал ряд громких публичных отречений священнослужителей и преподавателей семинарий. Наиболее крупной из таких фигур был профессор Ленинградской духовной академии протоиерей Александр Осипов, который в
