Расшифровка Чем опасен самиздат

Содержание второй лекции из курса Александра Даниэля «Диссиденты в СССР»

Слово «диссидент» часто связывают со словом «самиздат». Что такое сам­издат? Слово это придумал в середине 1940-х годов поэт Николай Глазков, который делал ма­шинописные сборники своих стихов и снизу печатал на них «сам-себя-издат». Эта игра понравилась, и в литературных кругах это слово очень быстро редуци­ровалось до «самиздат» по аналогии с «Госиздатом».

Мне кажется, здесь нам надо остановиться на одном сюжете и на одной фигуре. Сюжет называется «поэтический альманах „Синтаксис“», а человек — Алек­сандр Гинзбург. Что побудило молодого начинающего журналиста, сотрудника газеты «Московский комсомолец» начать собирать современную поэзию, испы­тывающую трудности с официальной публикацией? Окуджава, Ахмадулина, Холин, Сапгир, Аронов и другие поэты были довольно известны в московских литературных кругах, но почти не печатались. Сейчас уже трудно понять, по­чему это сразу стало криминалом, но тогда это было абсолютно объяснимо, потому что молодой журналист противопоставил себя официальному книго­изданию.

У меня есть подозрение, на какой опыт опирался Александр Гинз­бург. Прежде всего на опыт культурной независимости так называемой Лиано­зовской группы художников и писателей, в которой он был завсегдатаем. Лианозовцы не стремились выставляться на официальных выставках, пробивая разрешение через МОСХ  МОСХ — Московское отделение Союза художников., а довольствовались выставками на собственных квартирах и в собственных мастерских, куда приглашали своих знакомых, где бывала вся Москва. И также они довольствовались хождением своих вербальных произве­дений вот в этом кругу. 

Гинзбург стал составлять поэтические альманахи под названием «Синтак­сис»: пер­вый, второй, начал готовить третий и четвертый. И тут советская власть не выдержала и его арестовала. Вначале ему вменяли антисоветскую пропа­ганду. Но как мож­но проводить антисоветскую пропа­ганду с помощью лирики Ахмадулиной, на­пример? Или стихов Сапгира? До­вольно сложно.

Кончилось тем, что дело по антисоветской пропаганде пре­кра­тили, а вменили ему уголовный просту­пок и дали два года. Это было очень натянутое обвине­ние: его посадили за то, что он пошел сдавать экзамен за товарища, пере­клеив фотографию на удостоверении. Два года — максимум по статье «Подделка документов». Ясно было, что на самом деле его посадили за «Синтак­сис». Это было в 1960 году, а «Синтаксис» он начал издавать в 1959-м. 

Борьба за свобо­ду в 1950-е шла разными путями. Она шла изнутри системы, откуда впо­след­ствии появились шестидесятники, раз­двинув­шие границы дозволенного. Она велась и в политическом подполье. А это был третий путь, ко­торый не прихо­дил в голову ни подпольщикам, ни будущим шестидесятни­кам — просто не обращать внимания на не выражен­ные явно, но подразуме­ваемые запреты.

Отсидев свой срок и вернув­шись в Москву, Гинзбург отреагировал на один из самых громких политиче­ских процессов 1960-х — на процесс по делу писателей Синявского и Даниэля, опубликовавшихся за рубежом. Он собрал все ходившие по рукам отклики на этот процесс в один сборник и назвал его «Белой книгой». Она была опубликована на Западе. В 1967 году Гинзбурга вновь арестовали, уже за антисоветскую пропаганду, и дали пять лет лагерей.

Он отсидел от звонка до звонка, вышел на свободу в начале 1972-го и попал в уже возникшее диссидентское сообщество. Дружил с Александром Солжени­цыным, который, уезжая за границу, попросил его стать распорядителем орга­низованного им Общественного фонда помощи политическим заключенным и их семьям. Гинзбург был первым распорядителем этого фонда — одной из самых интересных, разветвленных и активных диссидентских организаций. А в 1976 году он вошел в первую профессиональную правозащитную организа­цию — Московскую Хельсинкскую группу. Кончилось это тем, что в 1977-м Гинзбурга опять арестовали. В 1978-м его осудили, а в 1979-м вместе с груп­пой других диссидентов обменяли на советских шпионов, и он оказался за гра­ни­цей. Работал сначала директором Русского культурного центра во Франции, потом в газете «Русская мысль», после увольнения ушел на пенсию. Умер в 2002 году.

Этот третий путь — не бороться, а игнорировать — типично диссидентский путь. Я думаю, что Александр Ильич Гинзбург был одним из его первопро­ходцев.