Куртка члена Клуба самодеятельной песни
Как жили любители бардов
Куртка с таким количеством нашивок означала, что перед вами — ветеран движения: нашивки приобретались на слетах, слеты проводились два раза в год. Цвет нашивки зависел от статуса: красные и синие — командирские. Сама куртка — часть формы, которую выдавали стройотрядовцам — студентам, которых отправляли на добровольную сельхозработу.
В конце 1950-х годов в студенческой среде встретились два явления — любовь к песне и любовь к туризму. Благодаря Всемирному фестивалю молодежи 1957 года обнаружилось, что студенты не только распевают песни первых бардов («Бригантина» Павла Когана (1937), песни Михаила Анчарова на стихи Александра Грина, «дворовые песни» Алексея Охрименко), но и пишут сами. Кроме старших товарищей их вдохновляли городской романс, военные и дореволюционные песни и даже проникающие из-за границы фолк-исполнители, такие как Боб Дилан и Пит Сигер, или французский шансонье Жорж Брассенс. Слова студенческих песен хорошо ложились на небольшое количество знакомых мелодий. Вузы стали проводить конкурсы такой песни и устраивать слеты с обязательными песенными соревнованиями.
Слеты стали выезжать в леса, привлекать все больше участников, в том числе и авторов, прославившихся благодаря распространению их песен. Постепенно активные группы в вузах стали регистрировать клубы туристской песни.
В 1967 году прошла первая конференция по проблемам самодеятельной песни недалеко от станции Петушки Владимирской области. Многие из тех, кто приехал впервые, увидел авторов, песни которых ходили от компании к компании, — Кима, Якушеву, Кукина и Галича. Кроме концертов и диспутов на конференции решался вопрос, как назвать явление: туристская, студенческая, бардовская или любительская песня, в конце концов решили, что песня самодеятельная — «сам делаю, сам пою». Так появился Клуб самодеятельной песни — КСП. Отдельные клубы, из которых он состоял, брали свои названия: «Сборная леса», «Нефтяник», «Флюгер» или даже «Тпруня».
В 1968 году в новосибирском Академгородке прошел большой Всесоюзный фестиваль авторской песни, с первым и, как потом оказалось, единственным выступлением Александра Галича в СССР. Политические песни Галича («Промолчи — попадешь в палачи», «Памяти Пастернака» и т. д.) и восторженный их прием у публики спровоцировали разгромные публикации в газетах — против Галича в частности и КСП в целом. (В 1974 году в прошлом успешного драматурга Галича лишат советского гражданства и вынудят эмигрировать.) Клубы подверглись репрессиям со стороны ВЛКСМ ВЛКСМ — Всесоюзный ленинский коммунистический союз молодежи.. Концерты продолжали проходить, но уже нелегально. Одновременно по рукам ходили магнитофонные записи самых ярких исполнителей, а тексты, расшифрованные с магнитофонных записей плохого качества, часто неверно расслышанные, ходили в самиздате. В том же 1968 году в Самарской области начал проводиться ежегодный и самый массовый Грушинский фестиваль Фестиваль назван в честь погибшего при спасении детей туриста Валерия Грушина.. Начавшиеся с выступления Галича, ограничения продолжались в начале 1970-х, тем не менее любители продолжали собираться на слеты, петь запрещенные песни у костра. Одним из способов избежать возможных преследований со стороны КГБ было запретить себе исполнять Галича открыто со сцены.
В 1974 году власть все-таки решила взять под контроль все более массовое движение: XV слет проходил уже при помощи ВЛКСМ. Обратной стороной этой помощи было «литование» текстов — то есть цензурирование в Главном управлении по делам литературы и издательств, как у всех деятелей искусства. Это, в свою очередь, побудило многих любителей свободного авторского самовыражения идти в противоположном от официального направлении.
Всего КСП переходил на полулегальное положение два раза. Второй раз в 1981 году одним из поводов могло стать выступление на XXV слете творческой группы, имитировавшее телевизионную передачу с улиц Варшавы (как раз в момент военного положения в Польше, когда для подавления оппозиции было введено военное правление). Другим поводом, возможно, была так называемая пропаганда творчества Высоцкого на том же слете. Так или иначе, ВЛКСМ снова усилил контроль над бардами, с ними массово проводили так называемые профилактические беседы, одних разрешая, а других запрещая. Решением Московского горкома все члены клуба должны были быть зарегистрированы, могли работать только во Дворцах культуры, а всесоюзные слеты больше не проводились. Получили распространение квартирные концерты и малочисленные самовольные встречи в лесах. В целом для КСП было естественным движение в сторону «от государства». Выражалось это не столько в желании петь среди прочего запрещенных Галича, Кима или Высоцкого, сколько в том, чтобы уйти от политики и идеологии в леса, в отношения, не отягощенные партбилетом.
Стенгазета не подвергалась «литованию», после выпуска ее могли сфотографировать и отпечатать. Таким образом, она в виде альбома нелегально распространялась по СССР.
Огромным оказался вклад КСП в сохранение и распространение текстов: именно по их записям и перепечаткам издавались потом сборники авторов, у которых часто не было прижизненных публикаций (как, например, не было публикации текстов песен Галича в России до конца 1980‑х). Хотя иногда тексты одного барда могли перепутаться с текстами другого, перепечататься с опечатками, ослышками и апокрифическими куплетами.
