История

Чтение на 15 минут: «Берлин, май 1945»

Как стало известно о смерти Гитлера и почему эта информация так долго скрывалась? В издатель­стве «Книжники» вышли воспоминания военной переводчицы Елены Ржевской, в мае 1945 года участвовавшей в опознании останков фюрера. Arzamas публикует отрывок

18+

Елена Каган (1919–2017) училась в Московском институте философии, литературы и истории. Во время войны она работала переводчиком штаба 3-й ударной армии, штурмовавшей Берлин, а в мае 1945 года участвовала в опозна­нии останков Гитлера, найденных в трех метрах от входа в бункер, где прятались фюрер и его окружение. Став после войны писательницей, Елена (уже Ржевская) долго не могла рассказать об увиденном: по указанию Сталина подтверж­дения гибели Гитлера скрывались. В издатель­стве «Книжники» воспоминания Ржевской впервые вышли без купюр, в полной авторской версии.

Елена Ржевская (в центре) в Берлине. 1945 год © Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»

Представьте себе: маленький городок, мягкое освещение предвечернего часа. И странную процессию, двинувшуюся к окраинной черте города. Ранее тут, на окраине, в реденьком леске, в комен­дантский час, когда можно было не опа­саться соглядатаев из здешних горожан, были преданы земле переве­зенные из Буха ящики с останками и скрытно выставлен круглосуточ­ный пост. Теперь майор Быстров шел впереди, указывая путь. За ним гене­рал — верхов­ная инс­пек­ция, так сказать. Дальше — несколько человек военных. Затем — помощ­ники зубного врача Гитлера Кете Хойзерман и зубной техник Фриц Эхтман, эсэсовец из личной охраны фюрера Гарри Менгерсхаузен и другие. Почти не пе­реговари­ваясь, мы медленно идем, испыты­вая гнет пред­стоящего, от сбли­жения с таинственным, чем всегда обозначена смерть.

Кете Хойзерман и Фриц Эхтман в Финове © Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»

Наконец входим в лесок. Ящики уже извлечены из земли.

Составляется снова акт. Все мы, присутству­ющие, немцы и советские военные, кроме генерала, подписываем его. Акт, составлен­ный в присут­ствии его пос­лан­­ца, предназна­чен для Сталина.

Материал расследования и неопровержимое доказательство смерти Гитлера, челюсти, на моих глазах были подготовлены к отправ­ке в штаб фронта, а от­туда, очевидно, в Москву с отбывав­шим вскоре генералом.

Судя по документам, вскоре после отъезда генерала из Финова в верхах — приток совершен­но секретной информации «об обнаружении трупа Гитлера». В архиве лежит «Записка по ВЧ»  ВЧ — правительственная связь, защищенная от прослушивания., направленная Берии и Абакумову Вадисом  Александр Анатольевич Вадис (1906–1968) — советский контрразведчик, заместитель министра государственной безопасности Украинской ССР, генерал-лейтенант (1944). 23 мая 1945 года, где изложены обстоятельства обнаружения трупов Гитлера и Евы Браун, показа­ния Кунца и Шнейдера, из которых первый слышал о само­убийстве Гитлера от Геббельса, а второй сообщил о затребо­ванном бензине, допросы Гюнше и Линге, подтверждающие факт самоубийства и сож­жения трупов, опознание зубов Гитлера Фрицем Эхтманом и Кете Хойзер­ман.

Двойная схема зубов Гитлера, нарисованная Кете Хойзерман и Фаустом Шкаравским © Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»

И его, Берии, — товарищу Сталину и товари­щу Молотову — о том же. Работа кипит. Но как располагает поступить Сталин, огласит ли?

Следом в Москву на доклад Сталину о Гитлере был вызван полковник Горбушин. <…> 

Вернувшись из Москвы, он нам с Быстровым поведал: он не выходил из номера гостини­цы, как его обязали, в ожидании звонка от Сталина. Но не дождался. Вместо этого его вызвал Абакумов. Он сказал:

— Товарищ Сталин ознакомился со всем ходом дел и документами, касаю­щимися обнаружения Гитлера, и у него вопросов нет. Он снимает дело с конт­роля. При этом товарищ Сталин сказал: «Но оглашать это не будем. Капиталис­тическое окружение остается».

Василий Иванович Горбушин добавил нам с Быстровым: сказанное им — забыть.

«Гитлер — труп или легенда?» — так называлась переданная 25 мая 1945 года агентством «Рейтер» статья Рональда Белфорда. Именно так и стоял перед нами вопрос.

«Обследование этих человеческих остан­ков, — писалось в ней, — представляет собой кульмина­ционный пункт продолжавшихся целую неделю напряженных розысков среди развалин Берлина».

Но кульминация так и не наступила.
Наступи­ло умолчание.

Тиран — всегда тайна, в этом его сила. И все, что бы ни исходило от него, оку­тано тайным смыслом, недоступным прозрению поддан­ных. Прагматиче­ские побуждения его явственнее, их легче было вычислить, но по­чему Сталин скрыл такой важный истори­чес­кий факт — ими не исчерпывается. Ответ во многом таится в его непроницаемой натуре, в неоднозначном восприятии им Гит­лера, в примеривании к себе тех или иных сходных ситуаций, в опусто­шении, кото­рое он мог испытать, утратив своего ненавис­тного и притягатель­ного врага, в проти­вос­то­янии которому проходили для него дни и ночи войны, и во мно­гом еще, что состав­ляет психологический комплекс Сталина. В эти бездны я не вхожу.

Враг внешний, как, впрочем, и внутрен­ний, — непременный фактор созданной Сталиным системы. Ему претила разрядка. Тем меньше оснований для нее, если Гитлер еще жив, где-то тайно скрывается. Если Гитлер жив, еще не покон­чено с нацизмом, в мире сохраняется напряжение. Это такти­чески важным считал Сталин в связи с пред­стоящими на конференции дебатами с союз­ни­ка­ми о послевоенном устройстве мира. И в Потсдаме, спрошенный, известно ли что о Гитлере, он уклонился от ответа. С навы­ком бесцеремонного обращения с фактами, принадлежащими истории и, значит, народу, Сталин утаил правду.

Копия письма КГБ © Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»

История не терпит, когда из нее своевольно вынимается то или иное событие, будь на то любые побуждения. История — великий режиссер, ее мизансцены править — только портить.

Извлек ли Сталин какое-то преимущество из своей тайны, был ли мудр? Едва ли. Но проигрыш — политический, мораль­ный — огромный.

В конце войны и какое-то время после нее рейтинг (как сказали бы сейчас) Красной армии в мире был чрезвычайно высок. Если бы на Потсдамской кон­фе­ренции Сталин, спрошенный о Гитлере, выразил готовность представить доказательства его обнаружения, что бы тут было! Полный триумф Сталина, Красной армии! И работа на конференции была бы для него от этого куда про­дуктивнее, чем от гальванизи­ро­вания мертвого. Но, думаю сейчас, когда пишу: не был ли Сталин чуток к нарастав­шему напряжению между ним и со­юз­ни­ка­ми? И утаивание им правды о том, что было их общим достоянием, по­хо­же, первый жест Сталина, обращенный к подступающей холодной войне. <…>

Пять месяцев спустя, когда, демобилизо­вавшись, я покидала Германию (как тогда представлялось, навсегда), союзники про­должали работу, стремясь прий­ти к опреде­ленному выводу… 1 ноября бригадный генерал Форд рассылает бри­гадному гене­ралу Конраду (США), генерал-майору Сидневу (СССР) и полков­нику Пюлю (Франция) циркуляр, предлагая обсудить на следующем заседании Комитета разведки версию о смерти Гитлера. <…>

Анализируя показания тех свидетелей, которые попали в руки союзников, и те све­дения, которые успели просочиться с нашей стороны, британский разведчик подытожи­вает:

Невозможно предположить, что версии различных очевидцев представляют собой сфабрикованную историю. Они все были слишком заняты планами своего собст­венного спасения, чтобы… иметь располо­жение к заучиванию выдуманной шарады, которую они защищали в течение пяти месяцев в изоля­ции друг от друга при детальных и настойчивых перекрестных допросах. <…>

И в конце этого послания к коллегам — самое главное:

С русской стороны прошел слух, что был найден труп, который признали или пола­гают, что признали за труп Гитлера по зубам. Не сообщи­ли бы они о ре­зуль­татах рассле­до­вания, чтобы определить, насколько они могут быть достовер­ны.

Схема сада рейхсканцелярии: место захоронения Гитлера и Евы Браун, указанное Гарри Менгерсхаузеном Перерисована Еленой Ржевской в архиве осенью 1964 года. © Из личного архива Елены Ржевской / Издательство «Книжники»

Ответа не последовало.

Полностью скрыть информацию, выходит, не удалось. Да может, и не ста­рались. Главное — сохранить неопределенность. Ничего достовер­ного.

«Бесследно исчезнувший Гитлер» — это почва для легенд, мифов о нем — то, чего он и хотел. Некий романтический ореол создается вокруг его образа. А та правда, которую мы знали, была проста и пресна. Но она была правдой.

Гитлер хотел остаться загадкой, уйти в миф, новым фениксом возродиться в чьем-то бреде о власти и насилии. Не вышло.

 
Новый курс — о Гитлере и национал-социализме
Как из посредственности получился фюрер, что такое национал-социализм и как он изменил мир