Русские — скифы?
1. Екатерина II
Императрица основала не только идеологию культурной преемственности России и Греции, но и мифологию «русские — скифы». Это древнее племя в официальной историографии того времени почиталось одним из прародителей славян. В вышедших в 1787 году «Записках касательно российской истории» Екатерина описывает быт скифских племен с проекцией на выстраиваемую ею в те же годы концепцию русского национального характера:
«Дария, царя персидского, они со стыдом прогнали. Кир со всею армией против скифов удачи не имел. <…> Римлянам скифы никогда покорны не были. Один Александр Македонский имел успех противу скифов и заключил с ними союз. <…> Северные скифы одного языка со славянами. <…> У них были самовластные государи. Скифы терпеть не могли, чтоб другие народы сказывались старейшими. Они почитали дружбу и добродетели, любили неустрашимых, пренебрегали богатством, имели скотоводство, одевались зимою и летом в равную одежду. Были всегда на коне, оружие — лучшее их щегольство, суд отправляли, рассуждая здраво, письменного закона не имея, пороки наказывали строго. Храбрость и справедливость скифов в похвале были у соседних народов. <…> Жены езжали с мужами на войну».
2. Барклай
«Скифская» мифология сыграла особую роль в Отечественной войне 1812 года. Некоторые элементы стратегии российского командования — отступление вглубь страны, уничтожение припасов, партизанские набеги на противника — названы «скифским планом» в честь войны скифов против персидского царя Дария. Считается, что впервые концепцию «скифской войны» военачальник Барклай-де-Толли высказал в беседе с историком античности, знатоком Геродота Бартольдом Георгом Нибуром:
«Если бы мне пришлось действовать против Наполеона, я вел бы отступательную борьбу, увлек бы грозную французскую армию в сердце России, даже на Москву, истощил бы и расстроил ее и, наконец, воспользовавшись суровым климатом, заставил бы Наполеона на берегах Волги найти вторую Полтаву».
В 1810 году Барклай, уже военный министр, представил Александру I записку «О защите западных пределов России», в которой развил те же идеи ведения войны — отступать, «оставив неприятелю, удаляющемуся от своих магазинов, все места опустошенные, без хлеба, скота и средств к доставлению перевозкою жизненных припасов», а затем перейти в наступление на истощенного врага.
Распространено мнение, что сравнение русских воинов со скифами — позднейшее осмысление стратегии Барклая. «О „скифском плане“ стали говорить уже на досуге, когда не только война 1812 года окончилась, но когда уже и войны 1813–1815 годов давно отошли в область прошлого», — писал историк Евгений Тарле, отдавая право создания мифа самому французскому императору:
«Наполеон, очень бледный, но уже взяв себя в руки после первого страшного волнения при внезапном пробуждении, молча смотрел в окно дворца на горящую Москву. „Это они сами поджигают. Что за люди! Это скифы!“ — воскликнул он. Затем добавил: „Какая решимость! Варвары! Какое страшное зрелище!“»
Однако на деле и русскому обществу аналогия была очевидна. Так, уже в начале 1813 года сотрудник Барклая военный историк, полковник П. А. Чуйкевич, издает брошюру о войне, в которой прямо пишет, что Наполеон «забыл историю храбрых скифов, гибель Кира, постыдное бегство Дария, отступление Александра Македонского».
3. Блок
Спустя столетие наиболее отчетливо параллель «русские — скифы» сформулировал Александр Блок:
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы,
С раскосыми и жадными очами!
Свое знаменитое стихотворение Блок написал в 1918 году, в мыслях о войне, точнее, о провале раунда советско-германских мирных переговоров
в Брест-Литовске. В тексте отразилось разочарование не только в немцах, но и в союзниках по Первой мировой — в европейской цивилизации. Запад — мир цивилизации, рационализма, рассудка, неспособного на губительные и творческие страсти, — противопоставлен России, царству культуры первозданно дикой, но яркой, героической:
О старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнею загадкой!Россия — Сфинкс! Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит, глядит в тебя
И с ненавистью, и с любовью!..
Русские у Блока оказываются способны соединить великие завоевания «премудрой» Европы с пламенной героикой скифства и стать барьером между западной цивилизацией и стихией анархии, уничтожения:
Для вас — века, для нас — единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
Предательство европейцев по отношению к русским — скифам обратится, по мнению Блока, прежде всего против самой Европы:
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно — старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем — братья!А если нет — нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века — вас будет проклинать
Больное позднее потомство!Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы обернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Писатель Андрей Синявский заметил, что в последней из процитированных строф Блок пишет, «вуалируя наглую рифму поэтической инверсией» Читатель может сам предположить, какой рифмой бы заканчивалась строфа, если бы вторая строка была без инверсии: «Перед пригожею Европой»..
