Расшифровка Как функционирует наука?
Можно ли копить знания, как нацистская Германия создала бесполезную науку и правда ли, что все лебеди белые
Казалось бы, социология ничего не может сказать о происхождении нашего знания. Социология способна объяснять, откуда берется наше мнение, наше представление, почему люди верят в те, а не другие вещи, — но разве может социология
Давайте подумаем, как устроена такая модель знания. Во-первых, она является кумулятивной, то есть знание понемногу накапливается.
Долгое время казалось, что социология не имеет никакого отношения к знаниям и ей здесь нет места. На вопрос, каким образом устроено это познание, всегда отвечала философия науки. И самое главное, что случилось в философии науки в середине XX века, — это переход от верификационистской парадигмы к фальсификационистской. Верификационизм — это теория познания, которая предполагает, что мы высказываем наши гипотезы относительно того, как устроен мир вокруг, а дальше ставим эксперимент и верифицируем эти гипотезы, иначе говоря, проверяем. Мы всегда можем найти в опыте некоторое указание на то, является наша гипотеза верной или неверной. Долгое время считалось, что наше познание устроено именно как процесс постоянной верификации наших гипотез.
Важной поворотной точкой в середине XX века стала идея австрийского философа Карла Поппера о том, что верификационизм — это очень неудачная модель объяснения того, каким образом мы познаем, и на самом деле через верификацию невозможно ничего познать. Подумаем, как устроен принцип верификации. Допустим, мы говорим: «Все лебеди белые». Дальше мы идем и встречаем белого лебедя. Если мы придерживаемся верификационистской модели, то это наблюдение поддерживает нашу теорию и мы можем считать, что она верна. Но то, что мы встретили белого лебедя, на самом деле ничего не говорит нам о том, бывают ли еще
Идея Поппера состояла в том, что мы познаем не путем выдвижения некоторых предположений, которые потом проверяем, а путем выдвижения некоторых предположений, которые содержат в себе правила проверки их ложности, или, как говорит Поппер, фальсификации. Мы говорим, что все лебеди белые, но при этом мы ищем как раз не белых лебедей, каждый из которых очевидным образом будет подтверждать нашу теорию. Мы ищем небелых лебедей — потому что если мы найдем небелого лебедя, мы фальсифицируем эту теорию.
Несмотря на все их различия, верификационистская и фальсификационистская модели
Первым человеком, который задал социологические вопросы по отношению к этому знанию, был американский социолог Роберт Мёртон. Мёртон спросил, что должно происходить в обществе для того, чтобы работали эти принципы — будь то верификационизм или фальсификационизм. Он задал этот вопрос в 1930-е годы, которые в Америке были довольно интересным временем: она переживала последствия большого экономического кризиса, Великой депрессии. Одновременно американцы видели, как процветает и стремительно растет экономика Советского Союза. В это время в Америке были распространены предположения о том, что нужно перейти на другой режим функционирования науки, что наукой нужно управлять и нельзя отдавать ученым максимальную свободу в определении того, чем они занимаются. Дискуссия, которая возникла вокруг этого, спровоцировала Мёртона на то, чтобы изложить принципы, в соответствии с которыми функционирует научное сообщество. С его точки зрения, благодаря этим принципам научное сообщество и позволяет порождать все новые и новые знания без внешнего давления.
Мёртон сказал, что у ученых есть определенная этика и у этой этики есть четыре основные составляющие. Эти правила он назвал универсализмом, незаинтересованностью, организованным скептицизмом и, как он написал в кавычках, «коммунизмом». Универсализм значит, что все утверждения, которые делаются внутри научного сообщества, универсальны вне зависимости от того, кто их делает и к кому он обращается. У них есть универсальный безличный источник и универсальный безличный адресат. Что касается незаинтересованности, то у ученого не может быть никаких корыстных интересов, кроме желания приумножить знания, он не может работать на личное благо. Принцип организованного скептицизма — это принцип, который указывает на то, что любое высказывание, сделанное в рамках науки, должно подвергаться сомнению, ничто нельзя просто так принимать на веру. И, наконец, принцип «коммунизма» говорит, что знание принадлежит всем, у него нет никакого хозяина.
Благодаря Мёртону в социологии науки возникла программа исследования того, в какой степени те или иные реально существующие научные институты соответствуют или не соответствуют этим принципам. Это позволяло Мёртону объяснять, почему, например, в фашистской Германии удалось создать такую науку, которая реально не работала на приумножение знания. С его точки зрения, это было обусловлено как раз тем, что существовавшая там наука не соответствовала этим принципам. Иными словами, Мёртон дал социологическое объяснил тому, что познание не происходило, что объем знаний не увеличивался. Однако, несмотря на всю влиятельность идеи Мёртона, этот подход
Этот подход сменился другим благодаря работе, которую написал философ науки Томас Кун. Она называлась «Структура научных революций» и изначально вовсе не была социологической. Именно Кун был первым философом науки, который всерьез поставил под сомнение кумулятивную модель происхождения знания. С его точки зрения, знание не накапливается, его не становится больше и больше, знание устроено совсем другим образом. По Куну, существует так называемая нормальная наука — та наука, которой занимаются ученые в своей обычной жизни. Она держится на некотором наборе аксиом, невысказанных или высказанных предположений, вокруг которых формируется научная дискуссия и программа научного исследования.
Такой революционный подход к научному познанию означает, что уже не существует некоторого внутреннего закона приумножения знаний, по которому развивается наука. И объектом нашего непосредственного интереса является то, каким образом происходят эти революции, что делают те люди, которые являются инициаторами этих революций и которые являются пионерами новых парадигм.
За эту мысль зацепились многие социологи. И благодаря Куну возникла совершенно новая программа исследований в социологии науки. В рамках этой программы развернулся так называемый тезис о симметрии. Напомню, что в программе Мёртона предполагалось, что мы можем изучать происхождение знания с точки зрения того, соответствует данное научное сообщество этическим принципам или не соответствует. В новой программе предполагалось изучать не только искажения, которые вносит в процесс познания несоответствие научным принципам, но и, собственно, то знание, которое мы привыкли считать истинным (может быть, до
Важная трансформация, которая произошла в этот момент, — это пересмотр взгляда на историю науки. Прежде считалось, что история науки представляет собой череду непрерывных побед. Часть из них была одержана с большим трудом, а часть — с запозданием: вспомним, например, судьбу открытий Коперника, Джордано Бруно или Галилея. Часто их непосредственный результат был оценен только спустя много лет, но мы привыкли смотреть на них как на героев науки, которые в конце концов, с течением лет или даже веков восторжествовали. В рамках нового взгляда наука перестает выглядеть как череда побед и достижений. Она начинает выглядеть скорее как череда столкновений, череда сменяющих друг друга принципиально разных взглядов на то, чем должна заниматься наука. Может быть, даже как череда ошибок.
Именно в рамках этой волны исследований возникли так называемые полевые исследования науки. Вместо того, чтобы изучать, насколько общая структура общества соответствует или не соответствует тем принципам, которые выделил Мёртон, социологи просто начали ходить в лаборатории. Проводя там по полгода, по году или по два, они выясняли, как реально производится наука, как она возникает из множества ошибок, непониманий и несогласованностей и как эта ткань обычной, «нормальной науки» возникает под руками обычных, нормальных ученых, а вовсе не героев.