Расшифровка Зачем нужна религия?
Что лучше — наука или религия, как внести в мир стройность и чем День ВДВ похож на церковный праздник
У науки — и у социологии в частности — довольно сложные отношения с религией. Люди часто думают, что наука противостоит и враждебна религии — и социология в том числе. С одной стороны, часто предполагается, что религия — это
Пожалуй, наиболее очевидный случай такого напряжения в последнее время — это споры между дарвинистами и креационистами, возобновившиеся с новой силой в разных странах, в том числе и в России. Оба лагеря настроены по отношению друг к другу совершенно непримиримо, а на кону стоит то, чему мы должны учить детей, то, как должна выглядеть программа образования, например в школах.
Предполагается, что социология как наука выступает в этой борьбе на стороне ученых и в этом смысле противопоставлена религии. Интересно, что в период, когда социология возникала, у нее было довольно много пересечений с религией, хотя отношения всегда были непростыми.
Основатель социологии, человек, который придумал само слово «социология», французский философ и общественный деятель Огюст Конт поначалу был настроен к религии весьма скептически. Будучи основателем социологии, Конт в то же время является основоположником весьма влиятельной философской доктрины, которая называется позитивизм. Позитивизм — это доктрина, которая защищает науку против предрассудков, которая пытается отграничить область науки от всего, что нельзя узнать, проверить, понять и объяснить научными методами. В этом смысле позитивизм исходно был противопоставлен религии.
Но интересным образом к концу своей жизни Конт пришел к тому, что позитивизм может лечь в основу новой религии, которую Конт называл религией человечества. Поначалу наука выглядела для него агентом освобождения, силой, которая освобождает человека от пут традиций и предрассудков. Но через некоторое время он понял, что, хотя все это так, необходимо некоторое основание, которое, в принципе, можно считать религиозным, для того чтобы люди поверили в науку, в прогресс от религии к науке. И Конт создал свою «религию человечества». Она была не то чтобы очень популярной, хотя в Англии некоторое время у нее было довольно много последователей. Тем не менее сама попытка показательна.
Пожалуй, наиболее влиятельной эта религия оказалась в Бразилии. Бразилия — страна, которая, может быть, испытала наибольшее влияние Конта. Если вы посмотрите на флаг Бразилии, то увидите на нем слова «Порядок и прогресс» — это кусок из знаменитого изречения Конта: «Любовь как принцип, порядок как основа, прогресс как цель». В Бразилии долгое время существовала и до сих пор существует позитивистская церковь, задуманная исходно Контом, хотя сегодня она не столь преуспевает.
Таким образом, социология со своей верой в силу науки и со своим пониманием общества как важнейшего объекта исследования — пониманием, заложенным как раз Контом, — всегда имела некоторое религиозное основание. А для Конта социология была царицей наук, которая изучает самый сложный предмет и поэтому хронологически возникает последней.
Обычно предполагается (по крайней мере на протяжении XIX века предполагалось), что религия и наука — это два разных способа познания окружающего мира, просто наука является более прогрессивным. Но на самом деле в этом разделении религии и науки есть довольно спорные элементы.
Если обобщать множество теорий, которые пытались объяснить прогресс в познании мира, то, как правило, мы получаем следующую схему. На начальном этапе познания, когда человек начинает интересоваться тем, что его окружает, начинает интересоваться, почему мир устроен так, а не иначе и как ему с этим миром обращаться, то он пытается мыслить «магически». За всеми объектами, которые его окружают, он пытается видеть самостоятельные начала, которые
Религия в этой схеме возникает позже, чем «магия», благодаря тому, что человек учится создавать некоторые абстракции. Теперь у него вместо отдельных духов — духа дерева, духа дождя, духа урожая — за устройством мира стоят некие абстрактные силы. И обычно считается, что их число со временем должно уменьшаться. Поначалу это политеизм, множественность абстрактных сил, а потом потихонечку возникает движение в сторону монотеизма, одной движущей силы. И с этой силой уже не так легко договориться. Хотя, в принципе, если мы можем найти к ней доступ, то все же можем повлиять на свою судьбу — путем некоторых переговоров с этой силой, послушания ей или ублажения ее.
А наука в этой схеме является заключительным этапом развития наших познавательных способностей, и она знаменует собой этап, когда мы переходим к пониманию мира, лишенного какого-либо источника, с которым можно было бы
В этой схеме, которой руководствовался в том числе и Конт, наука и религия противопоставлены друг другу именно по этому познавательному основанию. Но разве религия — это только способ познания мира? Ведь если мы посмотрим на людей верующих, то увидим, что для них характерно многое другое: совместные молитвы, ритуалы, разные виды регулярного поведения, особые эмоции, которые они испытывают в особых случаях, причем испытывают вместе. Для них характерна также сложная символика, сложный набор символов и знаков, с помощью которых они размечают для себя мир. Как быть с этими элементами религиозного опыта, если мы концентрируемся только на познавательной стороне религии? И, наоборот, если мы не хотим концентрироваться только на познавательной стороне, то как нам определить религию последовательным образом?
Одну из наиболее интересных и влиятельных идей по этому поводу высказал французский социолог Эмиль Дюркгейм в начале XX века. С точки зрения Дюркгейма, самое главное, что мы можем сказать про все элементы религии, состоит в том, что религия упорядочивает нашу жизнь, она вносит в нее некоторую стройность. Это верно как в отношении символического элемента, так и в отношении эмоционального, и в отношении познавательного элемента тоже. Раз она вносит стройность и порядок, то этот порядок противостоит некоторому хаосу.
Иными словами, с точки зрения Дюркгейма, сама суть религии состоит в том, что если бы она не вносила порядок в нашу жизнь, нас окружал бы сплошной хаос, мы не могли бы отличать хорошие вещи от плохих, достойное от недостойного, у нас вообще не было бы никакого способа
Если посмотреть на любую религию, то она в своем основании действительно имеет выделение некоторых сакральных вещей. И самое важное, что мы обязаны постоянно придерживаться этого разделения, мы не можем смешивать вещи сакральные с вещами профанными и все время должны помнить о том, что между ними есть граница. Совершенно очевидно, что мы не можем просто так прикасаться к святыням, переходить ряд границ в священных местах или границ священных объектов. Мы не можем просто так употреблять в разговоре слова, которые являются священными, даже переходить к темам, которые являются священными.
Если подумать об этом определении религии и попытаться развить его, то выяснится, что разделение на сакральные и профанные вещи, это базовое религиозное разделение, актуально не только для тех обществ или тех людей, которых мы привыкли называть религиозными. На самом деле это разделение характерно абсолютно для всех нас. И мы все принимаем в нем некоторое участие, независимо от того, считаем мы себя людьми религиозными или нет. Например, есть ряд вещей, которые мы никогда не будем есть, хотя знаем, что они, в принципе, могли бы быть съедобными, и на свете существуют люди, которые готовы их есть. Мы так или иначе имеем
Наконец, самый очевидный опыт — мы все участвуем в праздниках. Праздник — это не что иное, как ситуация, в которой для некоторого сообщества актуализируется и воспроизводится сакральное, в которой все члены этого сообщества чувствуют себя причастными к чему-то сакральному, чувствуют, что переходят границу между профанным и сакральным. Праздники противопоставлены некоей обыденной, профанной жизни, для них характерно почитание определенных символов, коллективные действа, способы поведения, которые в обычной жизни были бы неприемлемыми, карнавальность, избыток. Например, в праздники мы привыкли позволять себе лишнего или устраивать пир на весь мир. Праздники обозначают воспроизводство сакрального в нашей жизни. И поскольку все мы так или иначе участвуем в тех или иных празднествах, причастны к тем или иным ритуальным празднованиям, то границы между сакральным и профанным воспроизводятся всеми нами совместно.