Пять лучших книг о пяти чувствах
Итало Кальвино. «Под солнцем ягуара» (1986)
Единственный в этой подборке образец художественной литературы, сборник «Под солнцем ягуара» задумывался как цикл новелл о всех пяти чувствах. Однако написать Кальвино успел только три рассказа — об обонянии, вкусе и слухе. В них Кальвино перебирает стереотипы и общие места, характерные для европейской мифологии пяти чувств: аромат женщины, еда, секс и каннибализм, власть и слухи. Эту топику автор погружает в разные художественные системы, то отсылая читателя к французской «неистовой словесности» Неистовая словесность, или френетическая литература, — позднеромантическое течение, для которого типичны сюжеты, посвященные безумию, отчаянию, катастрофам, преступлениям и прочей жути; главный жанровый образец — роман Жюля Жанена «Мертвый осел и гильотинированная женщина» (1829)., то к литературе битников и рок-поэзии времен студенческой революции 1968 года, то прикидываясь сочинителем колониальных тревелогов, то передавая приветы движению УЛИПО. Канадский антрополог Дэвид Хоувз, составитель масштабной хрестоматии по антропологии чувств, включил в нее рассказ Кальвино «Под солнцем ягуара», посвященный чувству вкуса, чтобы продемонстрировать возможности экзотической — и одновременно вполне этнографической — эстетизации вкусовых ощущений. Сам же Кальвино дружил с классиком антропологии Клодом Леви-Строссом и явно внимательно читал его работу «Сырое и вареное»: темы и образы сборника «Под солнцем ягуара», как и в структуралистских работах Леви-Стросса, развинчивают чувства на системы бинарных оппозиций.
Italo Calvino. Sotto il sole giaguaro. Milano, 1986.
Итало Кальвино. Под солнцем ягуара. Пер. В. Полева // Собрание сочинений в 3 т. Т. 3. СПб., 2001.
Ольга Скороходова. «Как я воспринимаю окружающий мир» (1947)
Книгу, каждое из переизданий которой меняет акценты написанного, следует читать одновременно с каким-нибудь из бестселлеров Оливера Сакса (например, «Антрополог на Марсе» или «Человек, который принял жену за шляпу»). Сакс ведет повествование с позиции врача-невролога, который изумляется разнообразию утрат и приобретений. Скороходова — слепоглухая женщина, овладевшая тактильной коммуникацией, получившая высшее образование и защитившая диссертацию, — описывает мир человека без слуха и зрения изнутри. Ее автобиография, полная тонких, а порой и едких наблюдений над знакомыми, коллегами и над самой собой, головокружительным образом расширяет представления о возможностях человеческих чувств и о границах человечности.
Скороходова О. И. Как я воспринимаю окружающий мир. Предисл. И. Соколянского. М., 1947.
Скороходова О. И. Как я воспринимаю и представляю окружающий мир. Предисл. И. Соколянского. М., 1956.
Скороходова О. И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. Предисл. А. Мещерякова. М., 1972.
Марк Блок. «Короли-чудотворцы» (1924)
Первая монография великого французского историка Марка Блока, которую справедливо считают первой работой по исторической антропологии, манифестом будущей школы «Анналов» — и заодно первым исследованием культурной и социальной репутации чувственного опыта, а именно осязания. Изучая старофранцузские хроники, Блок задался странным для историка вопросом: откуда взялась средневековая вера в то, что короли могут вылечивать золотуху наложением рук? Почти детективное разматывание смыслов, которые вкладывали в прикосновение монахи и рыцари, крестьяне и правители, позволяет Блоку понять и показать природу власти, механику чуда и народных представлений — и проследить судьбу одного ритуала от его истоков до полного забвения.
Marc Bloch. Les rois thaumaturges. Étude sur le caractère surnaturel attribué à la puissance royale, particulièrement en France et en Angleterre. Paris, Lyon, 1924.
Марк Блок. Короли-чудотворцы. Очерк представлений о сверхъестественном характере королевской власти, распространенных преимущественно во Франции и в Англии. Пер. В. Мильчиной. Предисл. Жака Ле Гоффа. Науч. ред. и послесл. А. Гуревича. М., 1998.
Мэри Дуглас. «Чистота и опасность» (1966)
На первый взгляд, книга Мэри Дуглас, крупнейшей фигуры в социальной антропологии XX века, посвящена вообще не чувствам. Главное, что интригует автора, — как мы классифицируем явления окружающего мира и проводим границы между чистым и грязным, священным и профанным, опасным и повседневным. Но по мере того, как Дуглас обсуждает систему пищевых запретов из книги Второзакония или ритуальное умерщвление панголина у конголезского народа леле, становится ясно, что речь идет о сетке представлений (Дуглас называет ее «разметкой»), в которой ощущения играют столь же важную роль, что и мифы. Боль, отвращение, вкусовые ожидания и температурные нормы оказываются не только индивидуальными переживаниями, но и результатами сложной коллективной работы по упорядочиванию и классификации явлений окружающего мира.
Mary Douglas. Purity and Danger: An Analysis of Concepts of Pollution and Taboo. London, 1966.
Мэри Дуглас. Чистота и опасность. Анализ представлений об осквернении и табу. Пер. Р. Громовой. М., 2000.
Ален Корбен. «Деревенские колокола: Звуковой пейзаж и культура чувств во французской деревне XIX века» (1994)
После монографии об обонянии («Миазм и нарцисс», 1982), принесшей автору славу и репутацию главного французского «историка чувств», Ален Корбен опубликовал еще несколько работ, посвященных сенсорной проблематике, и каждая из них запустила новую исследовательскую программу. «Деревенские колокола» — это книга о звуках и о том, что можно обнаружить, если целенаправленно искать в архивных материалах то, что звучит, или то, что давно умолкло. Одними из жертв Великой французской революции стали календарь и церковные колокола, которые по указу Конвента переплавляли на монеты и пушки: молодая атеистическая республика пыталась реформировать время и уничтожить религиозные способы его исчисления. И до этого, во время локальных войн Средневековья и Нового времени, колокола брали в плен или вырывали им языки, но в 1792 году началась новая эпоха — эпоха секуляризации звукового пейзажа. Если раньше колокола звали людей к мессе, то теперь они молчали, а вместо них звучали пушки и тикали часы, отмеряя не время молитвы, а время войны, промышленности и капитала. Прислушиваясь — в буквальном смысле — к звукам прошлого, Корбен описывает неравную борьбу между колоколом и часами и восстанавливает утерянные навсегда ритмы жизни французской глубинки.
Alain Corbin. Les Cloches de la Terre: Paysage sonore et culture sensible dans les campagnes au XIXe siècle. Paris, 1994.
Alain Corbin. Village Bells: Sound and Meaning in the 19th-Century French Countryside. Columbia University Press, 1998.
