Путеводитель по Парижу 1950–60-х годов

Если вы хотите выпить бокал красного и заодно посмотреть на центр культур­ной жизни Парижа, то вам в Café de Flore. В 1939 году, прямо перед вой­ной, это заведение купил Поль Бубаль — вы­ходец из Оверни  Парижан — выходцев из Оверни называли bougnats, от charbougnat — искаженное «угольщик». Во второй половине XIX века традиционно овернцы торговали в столице углем и вином; им принадлежало множество кафе и ресторанов, особенно на левом берегу Сены. Выходцы из Оверни управляли в 1950–60-х и Café de Flore, и Les Deux Magots, и Lipp. Последнее заведение, впрочем, до этого принадлежало эльзасцу, и поэтому в меню ресторана сохранялись типичные для Эльзаса блюда, например шукрут — квашеная капуста с копченостями.. В 1942 году туда впервые наведался Жан-Поль Сартр. И с тех пор почти каждый день он вместе с Симо­ной де Бовуар сидит там с утра до вече­ра — в конце 1950-х — начале 1960-х годов это уже непременный элемент город­ского пейзажа: Сартр и де Бовуар работают в кафе, общаются с учени­ками, писателями, акте­рами и политиками.

Причина, по которой писатели облюбовали кафе, довольно прозаична. Во-первых, во время войны там просто было теплее, чем дома. Во-вторых, Сартр не очень любит принимать гостей: он хоть и живет неподалеку, на улице Бонапарта, 42, но на четвертом этаже — подниматься неудобно, да и кофе или вино никто не принесет. От дома до кафе ему идти буквально пару минут: повернуть на Сен-Бенуа в сторону бульвара — и вот он уже на месте.

С девяти утра Сартр уже за своим столиком. До полудня он работает в клубах табачного дыма, и никому не приходит в голову ему мешать или отвлекать во­сторжен­ными возгласами, хотя он в это время уже самый узнаваемый че­ловек во Фран­ции после, пожалуй, генерала де Голля или актера Жана Габена. В полдень он уходит обедать: «Флора» все-таки кафе, тут можно посидеть, выпить, пора­ботать, выку­рить несколько трубок, но пообедать лучше в ресторане. Потом, часам к двум дня, Сартр возвращается с де Бовуар — и начинает ки­петь об­щественная жизнь. Они спорят с друзьями, назначают встречи тут же, в кафе. Сидят они в глубине зала, окруженные знакомыми и верными учени­ками — кол­легами Сартра по журналу Les Temps modernes. Столики стоят плот­но, к вечеру публики все больше и есть шанс сесть совсем неподалеку от зна­менитостей.

На террасе кафе, выходящей прямо на буль­вар Сен-Жермен, тоже знакомые лица. Здесь Жан-Поль Бельмондо и Джейн Сиберг, звезды нового фильма «На по­следнем дыхании»; Ален Делон и режиссер Марсель Карне. Одна из наиболее живо­пис­ных фи­гур — певец и поэт Лео Ферре. Его легко узнать: на плече у него сидит шим­панзе Пепе, с которым Ферре никогда не расстается.

Внимание: не стоит бросаться к знамени­тости, если вы увидели знакомое лицо. В Париже 1950–60-х не принято просить автограф даже у Жана Маре.

Порой в Café de Flore становится слишком людно и шумно, и тогда можно пере­сесть в соседнее кафе, Les Deux Magots. Тут гораз­до тише и можно спокойно разговаривать, читать и работать. Достаточно перейти улицу Сен-Бенуа и прой­ти по бульвару в сторону аббатства Сен-Жермен. Симона де Бо­вуар, например, так и делает время от времени. Как и Café de Flore, Les Deux Magots не самое дешевое за­ведение. Но никто не скажет ни слова, если заказать бокал-другой красного вина и сидеть потом несколько часов.

Les Deux Magots тоже считается кафе с достой­ной литературной репутацией, в 1930-х годах его облюбовали сюрреалисты. В 1933 году они учредили премию Les Deux Magots в знак протеста против решений комитета Гонкуровской пре­мии: за год до это­го разразился скандал, когда глав­ной литературной наградой обошли Луи-Фер­динанда Селина с его «Путеше­ствием на край ночи». В 1933 году Гонкуровскую премию получил Андре Маль­ро, а в кафе Les Deux Magots чествовали собствен­ного лауреата, Раймона Кено. Неудивительно, что Кено чаще всего бывает именно в этом кафе.

Все на том же пятачке находится и брас­сери Lipp. Для того чтобы попасть туда, надо перейти бульвар Сен-Жермен. Но просто так зайти в Lipp и тем более по­лучить лучшие места, рядом со знаменитостями, почти невоз­можно, особенно если вы турист и не слишком торже­ственно одеты. Lipp — заведение очень буржуазное, демократией тут не пахнет.

В полуподвале кафе — «ад»: это для мало­зна­ко­мых посетителей или случайных го­стей. Нежелательным клиентам вежливо говорят, что столик им придется ждать минимум полтора часа. На первом этаже — «чи­стилище», обычный ресторан, ну а наверху, разумеется, «рай», но и там есть своя классификация. Слева — пошумнее, справа, ближе к бару, — святая свя­тых, там сидят кинозвезды и политики — от Марчелло Мастроянни до социа­листа Франсуа Миттерана, там решаются важные государ­ственные вопросы. Писатели и фило­софы Lipp не очень жалуют: им удобнее в маленьких прокуренных кафе, где нет лишнего пафоса.

Часы спешат на семь минут — это тра­ди­ция, заведенная для государственных мужей, вечно опаздывающих на заседания Сената. Столик № 1 зарезервирован за Миттераном; в 1959 году именно из-за это­го столика он встал и пошел домой, после чего на него было совершено покушение. Правда, потом выяснилось, что Миттеран сам же его и подстроил.

Вообще, при выходе из Lipp надо быть аккуратнее: тут слишком много полити­ки. Вечером 1965 года марокканский оппозиционер аль-Махди Бен Барка вышел из этого кафе, и после этого его никто не видел: он был похищен и убит.

Книги в Париже можно купить везде; новые романы (во всех смыслах) Клода Симона, Маргерит Дюрас или Алена Роб-Грийе продаются в каждом большом книжном магазине. Но есть один, не такой крупный, в котором это делать удоб­нее всего: лавочка под названием «Пена страниц» находится рядом с Café de Flore, Les Deux Magots, Lipp — на том самом писательском пятачке на буль­варе Сен-Жермен. Можно весь вечер си­деть неподалеку от Сартра или Раймона Кено, слушать о новых книгах, а потом пойти и эти книги купить: магазин работает не как остальные, а до полуночи.

Самый большой и самый удобный магазин в самом центре бурной культурной жизни. Здесь скорее можно встретить студентов, а не завсегдатаев кафе в Сен-Жермен-де-Пре. К тому же тут есть все что угодно — не только новые мод­ные романы, но и классика и комиксы про Астерикса, только начи­нающие выхо­дить. Есть там и книги издательства Minuit, которое пока о соб­ственном магазине только мечтает, хотя именно оно печатает главные бестселлеры последних лет — книги Мишеля Бютора, Сэмюэля Беккета, Маргерит Дюрас и Натали Саррот.

Если вы хотите увидеть театральную классику с лучшими актерами, то нужно идти или ехать до одной из самых торжественных площадей Парижа — площа­ди Трокадеро. Там, на сцене Театра Шайо, играет Национальный народный театр (TNP). С 1951 года его возглавляет Жан Ви­лар, возродивший французский театр после войны. Вилар ставит классические пьесы, а на заглавные роли берет молодых ак­теров. В «Принце Гомбургском» по пьесе фон Клейста и в «Сиде» Корнеля играют Жерар Филип и Жанна Моро. В театре вы сможете увидеть пьесы Шек­спира и Бомарше, Расина и де Мюссе. Билеты недорогие, поэтому в зале всегда самая разнообразная публика — не только высший свет и интеллектуалы, но и жи­­тели рабочих кварталов и студенты.

Если вы хотите идти в ногу со временем, но смотреть спектакль в большом парадном зале, то нужно покупать билеты в «Одеон». Главный режиссер театра с 1959 года — Жан-Луи Барро, и он не боится ставить современные пьесы — здесь можно увидеть Ионеско («Носороги» в постановке Барро), Беккета и Дюрас.

Но если уж смотреть пьесы Ионеско, то лучшее место для этого — маленький театр на улице Юшетт в 5-м округе, недалеко от бульвара Сен-Мишель. Там с 1952 года ставят «Лысую певицу» и «Урок» Ионеско, а еще — пьесы Жана Жене и Мишеля Тардье. Это один из многочисленных экспериментальных театров на левом берегу Сены, театров для интеллектуальной публики Сен-Жермен-де-Пре и для студентов Сорбонны. Репертуар может меняться, но Ионеско вы точно не пропустите: две его пьесы играют каждый вечер в одно и то же время — в 17:00.

Если вы решили посмотреть постановки пьес Сартра, то вас ждет сюрприз: Сартра играют в наименее, на первый взгляд, подходящем для этого месте — на буль­ва­рах. Бульварные театры всегда славились непритязательно­стью — тут ставили мелодрамы, не было ни классических пьес, ни тем более эксперимен­тальных. Но в Театре Антуана пьесы Сартра в репертуаре с конца 1940-х годов: это «Мерт­вые без погребения», «Добро­детельная шлюха», «Грязными руками», «Дьявол и Господь Бог», «Некрасов».

Для того чтобы послушать в Париже настоящий джаз, уже немного поздно: период его расцвета — это первые послевоенные годы, теперь джаз стал менее популярен. Тем не менее главные джазовые клубы остаются, и по вечерам там да­ют концерты. В первую очередь, это подвальчик «Табу». Его можно найти, если идти по улице Дофин от бульвара Сен-Жермен к Сене. Главный человек тут Борис Виан — писатель, драматург, поэт, певец и музыкант. Он один из символов квартала Сен-Жермен-де-Пре. Виан здесь живет, он зовет сюда знаменитых американских музыкантов, пишет путеводитель по кварталу, а ночная жизнь формируется вокруг его фигуры. Подвал в свое время случайно обнаружила актриса Жюльетт Греко и рассказала об этом Виану, который как раз искал место для клуба. А потом в «Табу» стали приходить их друзья — писатель и кинокритик Александр Астрюк, актриса Мария Казарес; Жак Пре­вер читал там свои стихи, а сам Виан пел. Джаз в темном зале «Табу» иг­рают каждый вечер, но часть публики уже переместилась в другие заведения, ставшие более популярными.

Этот клуб — наследник «Табу». Но здесь все гораздо серьезнее. Времена изме­нились, теперь завсегдатаи джаз-клубов не экзистенциалисты в романтических лохмотьях, а более респектабельная публика. Джаз тут — это образ жизни и мышления. Если вы придете без галстука или, скажем, в рубашке в клетку, вас просто не пустят внутрь. Зато клуб на­хо­дится рядом с центром интел­лектуальной жизни, между Café de Flore и до­мом, где живет Сартр. Именно тут играет Виан, сюда приезжают великие аме­ри­канские музыканты: Майлс Дэвис, Лестер Янг или гений стиля бибоп Арт Блейки.

Вся богемная жизнь сосредоточена на Левом берегу, в Сен-Жермен-де-Пре или в Латинском квартале. Но для того, чтобы послушать песни бардов, уже став­ших популярными, вам придется пересечь весь Париж. Главное место, где по вечерам поют песни под гитару, романтические или резко социальные, грустные или непри­личные, — это кабаре «У Паташу» на Монмартре. Найти кабаре не так просто, оно почти дверь в дверь с обычной булочной. Хозяйка заведения, Генриетта Рагон, которую чаще называют Паташу, сначала открыла чайный салон, потом наняла аккордеониста, чтобы он играл по вечерам, а за­тем стала сама петь, и так хорошо, что чайный салон превратился в кабаре. Паташу начала приглашать талантливых певцов. Так что там можно послу­шать молодого барда из Бельгии, уже имеющего опыт выступления в брюс­сель­ских кабаре, — Жака Бреля. Или же самого Жоржа Брассенса, которого, как счи­тается, и открыла для публики Паташу. А еще там можно встретить Эдит Пиаф, Шарля Азнавура, Мишеля Сарду и Клода Нугаро. Если повезет, то споет и хозяйка — возможно, дуэтом с Брассенсом, как она делала не раз.

Этот бар под названием «Три осла» тоже находится на Монмартре, из его окон открывается отличный вид на бульвар Клиши. Здесь куда более шумно, чем у Паташу, больше народу, причем публика самая разная. Если у Паташу вы чувствуете себя в кругу друзей, то здесь певца могут и освистать за амо­ральную песню, как Брассенса за его «Гориллу», в которой горилла вырвалась на волю и утащила по зову плоти судью в кусты. Но зайти сюда надо обяза­тельно: место славится как колыбель французской песни этой эпохи. Владелец бара, Жак Канетти, пере­обо­рудовал танцевальный зал под ка­ба­ре и стал тер­пеливо зазывать туда всех, кто, по его мнению, был талантлив, — того же Брассенса, но не только. Здесь поют Ги Беар, Жак Брель, Серж Генсбур, Боби Лапуант и многие другие.

Если вы синефил и хотите посмотреть старое кино в компании таких же эн­ту­зиастов, то вам в синематеку, на улицу Ульм, недалеко от Высшей нормаль­ной школы. Там в 1955 году открылся новый зал на 260 мест, и там можно встре­тить молодых режиссеров и будущих мастеров, которые смотрят фильмы из коллекции директора синематеки Анри Ланглуа. Вряд ли эти фильмы мож­но увидеть на большом экране где-то еще. Это и нуар 1930-х годов, и всевоз­можное гангстерское кино категории «B». Раньше синематека находилась на авеню Мессин, 7, на правом берегу Сены, в 8-м округе. Там был зал всего на 60 мест, но часть этих мест зани­мали молодые Жан-Люк Годар, Франсуа Трюффо и другие синефилы, ставшие затем именитыми критиками в Les Cahiers du cinéma, а потом и режиссерами «новой волны».

В 1959 году министр культуры Андре Мальро добился господдержки для незави­симых кинотеатров. Поначалу залов, где показывали только авторское кино, было пять, с каждым годом их становилось все больше. Поэтому, чтобы по­смотреть свежий фильм Годара, Шаброля, Трюффо или Рене, нужно просто найти ближай­ший кинотеатр: они есть и в Латинском квартале, и у Монпар­наса, и на Мон­мартре. Зал небольшой, зато сеансов много и всегда можно успеть увидеть в кино же­лаемый фильм в окружении интеллектуальной публики, которая не станет освистывать даже самую необычную картину.

Если хочется посмотреть фильм на по-настоящему большом экране, то вам сюда. Правда, авторского кино вы здесь не увидите, за редким исключением. Здесь показывают только самые популярные фильмы, например «Железную маску» или «Парижские тайны», а из «новой волны» — разве что «Жюль и Джим» Трюффо. Зато комедии с Луи де Фюнесом, истори­ческие фильмы с Жаном Маре или картины с Брижит Бардо всегда есть в про­кате. Здание, которое находится недалеко от перекрестка улицы Мариньян и Елисей­ских Полей, не заметить невозможно: многоэтажный дом увешан яркими афишами. Попасть на фильм тоже легко: гигантский кинотеатр способен вместить 1700 зрителей.

Настоящий «храм рока», как его называют и музыканты, и посетители, — это клуб Golf-Druot на углу улицы Друо и бульвара Монмартр. Неоновую вывеску над кафе «Англетер» видно издалека. Надо подняться на­верх по лестнице, преодолев 40 ступеней. Никакого «гольфа» внутри нет: ко­гда-то здесь играли в мини-гольф на 9 лунок, но заведение зачахло, и в 1955 го­ду его превра­тили в музы­кальный клуб, в котором стоял модный американский музыкальный автомат. А потом хозяин Анри Лепру стал приглашать молодых музыкантов. За кассой сидит его жена Ко­летт.

В будние дни посетителей не очень много, вечером можно прийти в клуб, чтобы по­танцевать и выпить. Зато пятница — необычный день. Во-первых, чтобы попасть в Golf-Druot, надо отстоять очередь, которая начинается далеко на улице Друо и про­должается до самой кассы наверху лестницы. Вход плат­ный, но недоро­гой: потратить три франка раз в неделю можно себе позволить (к примеру, билет в метро стоит от 37 до 56 сантимов в зависимости от тари­фа). Чтобы не слишком выделяться, лучше всего выглядеть как остальные: пиджак, сияющие ботинки и напомаженный кок, как у Элвиса.

Во-вторых, каждую пятницу здесь проходит конкурс талантов. Рок-группы могут выйти на сцену и за полчаса попытаться добиться расположения пуб­ли­ки. Залог успеха — сыграть что-то из американского рок-н-ролла, причем под американизированным псевдонимом.

Около полуночи конкурс талантов завершается и на сцену выходят те, кого уже хорошо знают. Самые популярные музыканты, выступающие в Golf-Druot, — Джонни Холлидей (он же Жан-Филипп Смет), а также Эдди Митчелл (он же Клод Муан) со своей группой «Черные носки» (Les Chaussettes Noires).

Дворец спорта открыли в 1960 году и рискнули проводить там рок-фестивали. В 1961 году их запланировано три: в феврале, в июне и в ноябре. Добираться из центра далеко: дворец находится в 15-м округе, придется ехать на метро до станции Porte de Versailles, а это не близко.

На сцене — главные звезды эпохи, Джонни Холлидей и «Черные носки» Эдди Митчелла, Литтл Тони (он же Антонио Чаччи) и Фрэнки Джордан (Клод Бен­закен). Первая часть фестиваля начинается в пять часов вечера, и зал заполня­ют школьники из окрестных коллежей и лицеев. К вечеру подтягивается совсем другая публика, молодежь из рабочих кварталов. Они идут на концерт большими компаниями, задирая «папенькиных сынков» из хороших районов. Скорее всего, к этому времени Джонни Холлидей уже успел спеть несколько песен и кидается одеждой в зал, где летают вырванные с корнем кресла.

После фестиваля, когда уже совсем за полночь, есть шанс оказаться меж двух огней: молодежные банды рокеров дерутся и между собой, и с полицией, кото­рая тщетно пытается навести порядок. Если не хотите неприятностей, лучше уйти до девяти вечера, но тогда есть риск пропу­стить Джонни Холлидея, который выступает в конце, как и положено главной звезде.

В Париже 1968 года очень легко найти собеседников, с которыми можно поговорить о мире наживы и чистогана, о новых идеях и о переосмыслении старых. Если вам ближе по духу веселые анархисты с их резкими до абсурда лозунгами — тогда нужно ехать в пригород Парижа, в Нантер, к студентам-филологам, социологам, экономистам и юристам. Там надо обратить внимание на рыжеволосого Даниэля Кон-Бендита по прозвищу Красный Дани — прекрас­ного оратора, который уже объединил вокруг себя множество студентов под антивоенными и антигосударственными призывами.

Если вам ближе серьезные разговоры о марксизме и о маоизме, то тут можно из центра Парижа далеко не выезжать. Главная цитадель маоизма — это Выс­шая нормальная школа. В основном тут ученики Луи Альтюссера — философа и левого теоретика. Здесь обсуждают и теорию (насколько прогрессивна «культурная революция» в Китае), и практику (как сопротивляться гол­лизму не только в аудиториях, но и на баррикадах).

Если это май 1968 года и вы — разгне­ванный студент или лицеист, то вам са­мое место на баррикадах. Строить их лучше всего вокруг к югу и юго-западу от Пан­теона, чтобы ограничить доступ полиции к учебным заведениям. Ра­зумеется, нужно защитить прежде всего Высшую нор­маль­ную школу, а также Лицей Генриха IV, куда и пытается прорваться полиция (именно в этих учеб­ных заведениях протестуют активнее всего). Таким образом, надо перегородить улицы Ульм, Сен-Жак, Ламон и Кловис. Построить баррикаду на бульваре Сен-Мишель сложнее: он широкий, и там придется пилить деревья, чтобы возвести укрепления. Но главные столкновения проходят на улице Гей-Люсса­ка — там надо строить баррикады покрепче: полиция пытается прорваться, за­брасы­вает протестующих гранатами со слезоточивым газом и бьет всех без разбору дубинками.

Если вы не поддерживаете требования студентов, то лучше на Гей-Люссака не идти: полиция очень нервничает и может применить силу даже к обычным прохожим. Что неудивительно: когда полицейские штурмуют баррикады, в них летят булыжники и коктейли Молотова. Не стоит остав­лять в этом районе маши­ну: скорее всего, ее сожгут или сделают частью баррикады. Вероятнее всего, и то и другое. Но не огорчайтесь: на барри­кадах можно встретить изве­стных людей, например Ги Дебора, Мишеля Фуко и даже Сарт­ра. Философа-марксиста Альтюссера, несмотря на его радикальные взгляды, вы тут не найдете: он заболел.